Несчастная мать осторожно приоткрыла дверь палаты реанимации. Как поверить в то, что это твой ребенок лежит там весь в гипсе и бинтах? Таня, всегда такая жизнерадостная и активная, теперь не двигалась.
— Танечка, доченька! — шепотом позвала Мария. Но девушка не отреагировала. Данные на мониторе, показывающие ритм ее сердца, также не изменились.
Мария села на стул около кровати с перебинтованной Таней под капельницей. «Господи, спаси ее! Возьми мою жизнь в обмен, если надо!» — взмолилась Мария.
Когда рыдающая Мария снова вышла в приемный покой, пришедший в себя Сергей обнял ее и принялся уверять, что дочка выкарабкается: «Доктор сказал, организм молодой, сильный…». Он вряд ли осознавал, что у него самого на глазах слезы.
У Димы меж тем прошли стадии отрицания и торга, и вдруг накатило острое отчаяние. Он сел на корточки у стены прямо там, где стоял: ноги вдруг так подкосились, что не осталось сил даже дойти до стула. Чтобы никто не видел его слез, парень закрыл голову и лицо руками. Но чья-то рука принялась мягко гладить его по плечу: — Таня поправится, обязательно! Ты ее знаешь… — это была Катя.
…Таня даже не представляла, что существует такая боль: адские молнии пронзали ее тело каждую секунду, не давая дышать и пошевелиться. Эту боль не заглушали те препараты, что ей давали. Среди них были и снотворные, но забыться ей удавалось лишь на несколько минут: потом новая молния, раздирающая тело изнутри, возвращала ее к реальности.
Таня не понимала, чему радуются родители, лучшая подруга Катя и Дима: ну да, она осталась жива. Но разве же это жизнь? Она была измучена до предела невыносимой болью, не дававшей ей спать и дышать.
Каждый день навещавший больную врач проверял чувствительность ее конечностей. И осторожно замечал: — Пока еще большой отек. Посмотрим, как дальше пойдет… Шансы на выздоровление есть! — но Таня видела, что с каждым днем его уверенность тает. В последние дни он даже стал отводить глаза, стараясь не встречаться с ней взглядом. Но девушке не хотелось верить, что теперь она обречена прожить всю жизнь неходящим «овощем». «И эта боль тоже не вечна», — уверяла себя она.
— Борис Юрьевич, подождите! — отец Тани кинулся к неприметного вида крепышу, направлявшемуся к машине у здания местной полиции.
— Получили вашу повесточку. Есть новости?
— Да. Я закрываю это дело. За отсутствием состава преступления.
— Да как же так?! — отец Тани растерянно вытаращился на дознавателя.
— Наталья Кузнецова и Виктория Чащина — кстати, они сокурсницы вашей дочери и Кати — показали, что в указанное время подозреваемые были с ними. И никаких противозаконных действий не совершали.
— Товарищ следователь, да вы что?! Врут они! Ясно же это!
— Мне не ясно. Показания двух независимых свидетелей, не состоящих в родстве — этого достаточно для официального прекращения расследования. Я мог просто официальное заключение прислать — но решил объявить лично. И, как вижу, зря… — сухо ответил следователь. Ему явно хотелось поскорее отделаться от расстроенного отца.
— А как же Катя? Вы же с ней говорили! А к Тане ездили? Она никогда не врет!
— Зачем теперь? У меня очень много других дел. Серьезных!
— А это несерьезное, по-вашему? — рассердился Сергей. — Врач говорит, Таня теперь ходить не сможет! Девочке 18 лет! Вся жизнь впереди! И ей ее сломали!
— Татьяна сама упала с лестницы. Что подтвердили свидетели.
— Она спортсменка! Была…
— Тем более — вероятно, спортивная травма.
— Вы что, вы что?! Что ж вы…Что ж ты делаешь-то! — отец Тани потянулся схватить следователя за грудки, но тот угрожающе вытянул вперед руку: —Нападение на офицера полиции — преступление очень серьезное. Тут условкой не отделаешься!
— Как же… как же так… — растерянно забормотал отец Тани, сникнув и отступив.
Следователь меж тем сел в машину. Уже тронувшись, он вдруг притормозил рядом с Сергеем и приоткрыл окно: — Мне жаль, что девочка пострадала. Но я тут правда ничем не могу помочь!
— А тут у нас палата реанимации, — голос знакомой медсестры разбудил Таню. Дверь была открыта, так что все было слышно отлично. Девушке стало ясно, что Варя просвещает свою новую коллегу: — Здесь пока девочка лежит с переломом позвоночника и другими травмами. Но скоро ее в общую палату переведут, для выздоравливающих. Пока здесь оставили, раз нет других серьезных больных.
— Перелом позвоночника! — сочувственно воскликнула новенькая. Судя по голосу, это была юная девчонка.
— Да, жалко девочку, совсем молоденькая. Как ты! И никогда больше не сможет ходить, доктор сказал.
— Ужас! — голоса в коридоре удалились. А Таня оцепенела от услышанного.
«Этого не может быть… Еще слишком рано и отек большой — врач же сам говорил!» — крутилось у нее в голове.
— Ты спрашивал — вон Витька Кокос идет. С дружками своими, — заметил один из режущихся в домино во дворе мужиков. Понурый Сергей сидел рядом. — Только зря ты… Не связывайся!
— Нет, я пойду, поговорю. Попытаюсь… — почти шепотом упрямо ответил отец Тани.
— Виктор! — он обратился к главарю банды, издевавшейся над Таней и Катей. Вместе с гопниками шли две ярко размалеванные и вызывающе одетые девахи — это были Вика и Наташа.
— Оба-на! Обычно от меня бегают. А тут мужик сам напрашивается! — развеселился бандит. Его дружки заржали.
— Виктор, я отец Тани. Той девочки, которую вы… Таня теперь в больнице лежит, с переломами. Доктор сказал, она ходить не сможет — больше никогда, — голос отца от горя сорвался.
— Ну а я тут чё? — враждебно буркнул главарь.
— Она сама упала! Все видели! — воскликнул один из гопников.
— А вы, девочки, Вика и Наташа? — спросил Сергей.
— Ну да… — осторожно ответила Вика. Ее заклятая подружка молчала, сощурив глаза и смотря на отца Тани недобро. В ее глазах не было ни малейшего раскаяния — только вызов.
— Имена у вас какие хорошие — Виктор, Виктория… Победители, значит! Но, ребятки, — не любой же ценой! А ты, Наташа — фамилия у тебя Кузнецова. В деревнях кузнецы были самые уважаемые люди…
— Ты нам тут что, лекцию собрался читать? — перебил главарь. Его дружки снова заржали.
— Город у нас маленький. Все друг друга знают. Как же вы жить собираетесь?
— Слушай, дядя, тебе че надо? — разозлится главарь.
— Просто хотел в глаза вам посмотреть… Вам всем.
— Посмотрел? А теперь проваливай! Пока мы добрые… — дружки главаря снова начали по шакальи подхихикивать.
Отец Тани обвел взглядом всю банду, включая Вику с Наташей. Один из парней отвел глаза, но все другие пялились на него с очевидной насмешкой.
Сергей безнадежно махнул рукой и пошел восвояси. Один из гопников побежал за ним и пнул в зад. Мужчина упал. Гопники громко загоготали, с садистской издевкой. Отец Тани поднялся и, прихрамывая, пошел к остановке. Он был явно в шоке от всего только что происшедшего.
— Вить, не добивай его, — попросила Вика.
— А ты у нас теперь правильной заделалась? — разозлился главарь. — Наташка сказала, ты в церковь зачастила. Совсем сбрендила? — теперь шестерки Кокоса принялись ржать над своей подружкой.
— Мое дело, куда хочу, туда хожу! — угрюмо, испуганно ответила Вика.
— Может, и давать нам теперь откажешься? Или только по постным дням?
— По скоромным! — проорал один из гопников. Все они снова заржали.
— А ну вас! — униженная Вика сердито развернулась и пошла к остановке автобуса следом за Сергеем.
— Давай, вали! Кому ты нужна! Хоть лоб себе разбей, дура! — заорали ей вслед бывшие дружки.
— Вы испачкались: давайте я вам одежду отряхну, — предложила она отцу Тани, смахивая ладонью грязные следы на спине его куртки. Но мужчина вздрогнул, словно от нового удара.
— Да, спасибо… — растерянно ответил он. Сергей все еще не пришел в себя. Похоже, он даже не понял, что это была та самая Вика, из-за вранья которой следователь закрыл дело.
— А у меня для тебя, Танюша, хорошая новость: переводим тебя в общую палату. Хоть не так скучно будет! — объявил вошедший врач.
— Я думала, вы скажете что надежда есть. Снова ходить. — ответила девушка.
Врач отвел глаза: — Надежда, как говориться, есть всегда. Еще очень мало времени прошло… Посмотрим, как все пойдет.
Как и во многих семьях, главой семейства Соколовых была жена Мария. Не официально, конечно. Более того: Маша всегда подчеркивала при разговорах, что это Сережа у них глава семьи. Вот только все решения тот принимал с оглядкой на супругу. Вернее, это она определяла все крупные покупки, что делать в отпуск, и как дальше пойдет их жизнь. Слушалась мать и Таня — именно Мария настояла, чтобы дочь перестала «маяться ерундой» и мечтать о карьере художника: «Даже если поступишь, как ты потом работу найдешь? Жить на что собираешься? Мы с отцом-то не вечные! А у Димки вон мама больная — грех у такого на шее сидеть! Повар — хорошая, хлебная профессия. Повара всегда нужны! И даже если опять настанет кабзда как в девяностых, семья твоя с голодухи не пропадет!».
Критические события обнажают людскую суть. Мария старалась держаться (особенно при дочке. Уверяя ту, что она обязательно поправиться). А вот отец Тани от расстройства запил. Не пил он всерьез давно, с самой юности. Именно тогда 20-летняя Маша поставила ему условие: «Пойду за тебя, только если пить бросишь!». И он слово свое сдержал! Все у них было хорошо! И вдруг рухнуло в одночасье. «Ну разве ж такое выдержать на трезвую-то голову?» — так рассуждал Соколов-старший, вертя в руках и разглядывая наполовину пустую бутылку. Словно за прозрачным стеклом и едкой жидкостью можно было прочесть будущее и найти какой-то ответ и совет.
