Он бы ещё многое мог сказать, но девушка опять схватилась за платок и начала рыдать, неспособная ни слышать, ни слушать.

— Что случилось с тётей? — ещё раз повторил Марек, но смотрел при этом не на задумавшегося воеводу, а на градоправителя. — Я не вижу смысла скрывать факт её смерти!

И поморщился от очередного завывания кузины.

— Остановка сердца… Скорее всего… Так бывает… Пани Альжбета немолода была… Переволновалась… — Бачинский не знал, куда глаза деть.

Мэр кивнул. Конечно, пани Альжбета и на лошади лихо скакала, и полюбила новомодный велосипед, и могла переспорить торговку рыбой с местного базара, но не станем об этом вспоминать.

— Будет лучше, если в городе именно так и будут считать. Не думаю, что пани именинница… то есть покойница… пани Альжбета любила скандалы. Лекарь выпишет все бумаги, некромант заверит…

Божена оторвалась от платочка и робко кивнула.

— Нет! — твёрдо сказал Марек. — Я уверен, тётя бы не одобрила. Смерть ведь была насильственной? Я не успокоюсь… Да я жить не смогу, зная, что её убийца не получил по заслугам.

Воевода решил пойти с козырной карты. Мелкой, но весьма перспективной.

— А вы не заметили, может… В кабинете вашей драгоценной тётушки что-нибудь пропало?

А что? Какой-нибудь бродяга-воришка легко согласится взять грех на душу за гарантию крыши и трёхразового питания по понедельникам, средам и пятницам в королевской тюрьме.

— Нет, — молодой человек совершенно не желал сотрудничать с полицией и облегчать ей жизнь.

— В сейфе там… Или в письменном столе. Например, какие-нибудь важные документы? Драгоценности?

Марек не проникся и отрицательно помотал головой.

— Молодой человек, — Пшемислав Левандовский устало потёр лоб. Он держал Бачинского на службе за исполнительность, собачью преданность и умение грамотно составлять отчёты. Но, видно, стоило в полиции завести и кого-то толкового, пусть и излишне проблемного. — Вы ведь не основной наследник? Может, стоит услышать мнение вашей кузины?

Божена лишь махнула рукой. При всей любви к тётушке она осознавала, что смерть опекунши принесла ей больше проблем, чем привилегий. Одной заботой больше, одной меньше.

— Но если ваша тётя… — не сдавался воевода. — Шла-шла… Споткнулась…

— И случайно задушила себя струной от фортепиано? — выкрикнул Марек. — Я же видел тело! И прислуга тоже! Всем им рты не позатыкаешь!

— А вы пробовали? — вырвалось у Бачинского.

— Дорогой мой Марек, — снисходительно начал Пшемислав, которому смерть закадычной приятельницы тоже была не с руки. Особенно её убийство. В другой раз умереть не могла, старая перечница? — Я понимаю, вы очень взволнованы уходом пани Альжбеты в лучший мир. И я, как человек, наделённый властью, рад, что среди законников встречаются такие пылкие идеалисты, как вы. Но поймите, что скандал не пойдёт вам на пользу.

— Справедливость выше всего!

— Я не спорю, конечно же! И я даю вам слово шляхтича и мага, что убийство уважаемой пани Альжбеты не останется безнаказанным, но я бы предпочёл, чтобы расследование велось тихо, без лишнего шума и внимания общества. Вы же понимаете, Гданьск беден на развлечения…

А тут ещё помощник воеводы, мелкий шляхтич пан Вольдемар Корчмарек решил проявить инициативу. Вот уж его-то градоправитель точно в полицейской управе не оставит. Уж больно активный.

— Я привёл её! — гордо отрапортовал он, заходя в гостиную и вырывая руки из дружеского захвата пана Йержимановского.

— Пани Стефания Заремская, — сурово начал Бачинский. Что ж, подозреваемая не лучше и не хуже, чем кто-либо другой. — Я обвиняю вас в убийстве Альжбеты Каминьской. Вы имеете…

— Что? — обвиняемая тоже не впечатлилась мощью голоса правосудия. — Как вы смеете? На каком основании?

Раскраснелась, сделала шаг вперёд, таща за собой на миг посерьёзневшего Янека. Но тому, что град, что зной, оптимизм у него был патологически непробиваемым.

— У вас есть алиби на последние четыре часа?

— Алиби? Это что?

— Что вы делали с шестнадцати тридцати до этого времени? — медово спросил Бачинский.

— Не отвечай, — дёрнул за рукав Янек. — Без адвоката ничего не говори!

Какое милое заблуждение! Пшемислав даже не стал прятать улыбку.

— Я адвокат! — встрял Марек.

Ну, не совсем и адвокат, но как-никак с законами дело имеет.

— Да какое это имеет значение! Я гуляла! Потом у озера сидела!

И всё зря! Если раньше прогулки помогали успокоиться и привести мысли и магию в порядок, то сейчас оказались бесполезны.

— Кто же может подтвердить ваши слова? Вас кто-нибудь видел?

Божена отложила на стол насквозь мокрый от слёз платок и полезла в ридикюль за ещё одним, на этот раз с кружевной каймой и вышивкой белым по белому.

— Это не аргумент, пан Бачинский, — она некрасиво высморкалась. — Я вот тоже в будуаре отдыхала. Ни с того ни с сего такая усталость одолела, сил нет! Если бы не прилегла на секундочку, то прямо посреди бальной залы и упала бы. И что? Я тоже под подозрением?

— Ну что вы, пани Божена! Как так можно подумать! Но это только… так сказать, один из аргументов против пани Заремской…

— И что же вы ещё можете сказать против моей невесты?

Которая так неосмотрительно устроила себе променад в гордом одиночестве на несколько часов.

— Она не местная!

— Железный довод! — Марек иронично вздёрнул бровь. Его поддержали кивками и ухмылками все остальные. Божена, которая хоть и жила последние годы в Гдыньске, но родилась на другом конце Словении. Пшемислав, появившийся в городе с десяток лет назад. А Янек вообще турист, курортник.

— Пани Альжбета прилюдно её оскорбила! — не сдавался Бачинский.

— Между нами говоря, — заговорщически понизил голос Марек. — Характер у моей тётки был не сахар. Если подозревать всех, кому она что-то не то сказала, то весь город и полвоеводства надо сажать в темницу!

— Но Заремская ей дерзила!

В голове у воеводы крутился обрывок разговора с пани покойницей:

— Ко мне многие приходят и все что-то просят. Дайте то, дайте это! Будто я им что-то должна! И эта каледонка не станет исключением, но она не испытывает уважения или почтения. Что за молодёжь пошла… Вот помяните моё слово, она обязательно окажется замешанной в какой-нибудь тёмной истории!

Слова Альжбеты ныне казались ему пророческими.

— Дело в том, что произошло досадное недоразумение, — Янек протирал очки и смотрел на воеводу со снисхождением дурака к умным. — Моя невеста и многоуважаемая пани Альжбета были потрясены новостью о помолвке. А женщины, испытывая сильнейшие эмоции, не могут их контролировать. Разве не прелесть?

— Безусловно! — процедил Бачинский. Видно, от расследования ему не отвертеться. Эту безрадостную догадку подтвердил и сам градоправитель.

— Пан Йержимановский…

— Просто Янек! — широко улыбнулся тот. — Мы же почти близкие друзья!

Перспектива такой дружбы прельщала Пшемислава как прокисший квас в середине зимы.

— Янек, я от всей души поздравляю вас со Стефанией с радостным событием. Но в этом доме произошла ужаснейшая трагедия. Убийство любезнейшей пани Альжбеты нельзя оставить без внимания. Однако я думаю, что ради уважения к семье Каминьской, не стоит привлекать лишнего внимания к смерти достопочтенной пани.

— И как вы собираетесь это делать? — дерзость сорвалась с языка прежде, чем Стефа успела захлопнуть рот. В её положении сейчас было бы разумнее молчать.

— О, моя дорогая Стефания, должны же быть у градоправителя свои небольшие привилегии?

— Несомненно! — девушка нервно передёрнула плечом.

— Расследование будет проведено со всей тщательностью. Смерть моей дорогой Альжбеты не останется безнаказанной.

— Пан Левандовский, — Марек легко поклонился. — Не то, чтобы я сомневался в компетентности полиции вашего городка, но я бы предпочёл выписать сыщика из столицы!

— Да, вы, к сожалению, правы, — тяжело вздохнул градоправитель. — У нас в Гдыньске давно не случались такие происшествия.

— Да, у нас тихий городок. Никогда ничего не случается.

От грохота распахнутой двери Божена подпрыгнула. На пороге стоял растрёпанный седовласый мужчина. Без сюртука, в расстёгнутом жилете, он обвёл взглядом всех собравшихся, словно не понимая, что они все тут забыли.

— Она исчезла! Вы должны найти её! — голос сорвался на визг, но Янек скорбью начальства не проникся.

— Пани Альжбету? — на всякий случай уточнил Бачинский. А то мало ли. Нет трупа, нет и расследования.

— Да кому она нужна! — невежливо отмахнулся профессор от предположения сыскного воеводы. — Моя мумия пропала!