Глава 6. В которой Стефания убеждается, что утро добрым не бывает

Красная полоса вокруг левого запястья, похожая на едва заживший шрам от пореза тонким лезвием, ныла. И будет беспокоить Стефанию ещё очень долго, пока не кончится этот фарс.

Девушка раздражённо потёрла след от магической клятвы.

Нет, старуху было жаль. Но жаль как… как кого-то постороннего, теоретически, что ли. Альжбета ей столько крови попортила, а вот облегчения от её кончины Стефа не испытала, здраво рассудив, что на место одной поборницы нравов придёт кто-то новый, жаждущий жертв и крови.

Да кто же поверит, что Стефа — убийца? Наверное, старуха умерла от разрыва сердца, если оно у неё было. Некромант подтвердит, воевода отзовёт своё глупое обвинение. Ведь не бывает так, чтобы молодых девушек обвиняли во всяких зверствах?

И сама себе ответила: поверят, затравят, а там и на каторгу дорога недалёкая. А лёгкие, как будто пёрышком по оголённой коже, касания пальцев Пшемислава обещали решение проблемы. Он сам лично принимал у неё клятву о невыезде из города и о неразглашении, огненную нить на запястья накладывал. Теперь если она рискнёт покинуть Гдыньск и его предместья, то сила заклятья легко оторвёт ей руку.

Не по чину, конечно, градоправителю заниматься такими делами, но Бачинский не владел магией, помощник воеводы и пан Марек едва были способны зажечь свечу, а Янек широко развёл руки и искренне улыбнулся: мол, я тоже пуст и в колдовстве бесполезен.

И ему поверили.

Стефа тоже бы поверила. Если бы знала меньше, если бы не видела магический откат… Зачем ему врать?

Старый особняк, едва затронутый ремонтом, находился на самой окраине городка. Отпустив наёмный экипаж, Стефания и её компаньонка пошли в дом.

Сад совсем одичал, зарос сорняками. Наглые одуванчики пробивались сквозь песок подъездной дорожки, и если бы не позднее время, то наверняка ехидно бы улыбались. Их и так сложно вывести, а если не сильно стараться, то и…

Лестница на второй этаж скрипела, обои потемнели, стёкла покрыты слоем пыли.

Нет, Стефа кое-что делала. Точнее, изображала видимость деятельности. Просмотрела домовые книги, оплатила лёгкий ремонт спальни и одной из гостиных, куда перетащила половину библиотеки, заменила печь на кухне, наняла рабочих в яблоневый сад на новый сезон, но по большей части теряла время, живя надеждой на лучшее будущее.

Теперь нужно буквально начинать всё заново. Урожая не будет. Управляющий наверняка подворовывает. Садовник появляется раз в неделю, в день, когда она выдавала зарплату. Кухарка и горничная больше сплетничают, чем занимаются своими непосредственными обязанностями. В документах цифры не сходятся…

Но всё завтра.

Сегодня она слишком устала.

— Спокойной ночи, Стефушка, — прошелестела компаньонка, кутаясь в шаль.

— И вам спокойной ночи, пани Мацкевич, — Стефа взялась за перила лестницы, ведущей на второй этаж.

— Может, я свяжу тебе шаль, дорогая? Вечерами тут прохладно.

— Не стоит, — девушка рассматривала свою руку на тёмном лакированном дереве. Свет газового рожка дрожал и скудно освещал кусок холла. Зажечь пришлось только один из пяти. Ради экономии.

— Ах, какая страшная трагедия! Какой ужас!

Где-то наверху скрипнула половица.

— Пани Мацкевич, — протянула Стефания, с трудом подбирая слова. — Вы умеете слушать. Может, услышите, что говорят слуги… На рынке тоже. Сплетни всякие. Предположения…

— Конечно, деточка, — закивала женщина. — И слушать, и молчать. Сказать по правде, пани Альжбету уважать уважали, а вот любить…

— Пани Мацкевич! Или хорошо, или ничего! — говорить о покойниках посреди ночи в тёмном, почти пустом доме было жутко.

— Иди спать, деточка, завтра будет новый день, новые заботы…

И нужно будет узнать у того же пана Марека, что напишет некромант в заключении о смерти. И с горничной поговорить. С чего это её понесло в кабинет хозяйки…

Лучше найти того, кто убил Альжбету. Пока Пшемислав не поставил её перед выбором: его спальня или тюрьма. Пока воевода не придумает неопровержимые доказательства её вины. Пока…

И мумия. Интересно, что хотел рассказать про неё профессор?

Стефания разделась и улеглась в постель. Щелчком пальцев выключила газовый рожок. И небольшая комната со старинной мебелью, кроватью с балдахином и зеркалом в полный рост погрузилась во тьму.

Спать ей осталось три часа.

— Янек! — пан профессор заламывал руки и ходил из угла в угол. Стулья были отодвинуты и сгрудились возле стен, шторы плотно задёрнуты, а крышка саркофага аккуратно прислонена к боку, прикрыв крылатую деву и кусочек солнца. — Это позор! Катастрофа! Моё имя навсегда останется запятнанным!

— Пан Хоментовский, — парень рассмотрел каменный гроб, провёл ладонью по краю, словно стирая невидимую пыль, постучал костяшками пальцев по крышке. — Здесь без магии не обошлось.

— Да как вы догадались? — оскалилась профессорша и стукнула по полу остроносой туфелькой. Ей не хватало зонтика, но его пришлось отдать расторопному слуге, потому что в столовую с зонтиком, пусть даже кружевным и с резной костяной ручкой, входить не полагается.

— Найдите вандала и…

— И держитесь от него подальше, — продолжил Янек. — Силища у него немереная! Вы можете сдвинуть эту крышку? Вот и я не могу. А он смог. Легонечко так.

— Амулетом воспользуйтесь, — отмахнулась пани Амалия. — У вас их полные карманы. И чуть больше почтения, юноша. Этому саркофагу несколько тысяч лет. Он видел расцвет и угасание почти всех великих государств нашего мира. Человек, который покоился здесь, в своё время считался сильным магом. Вот только не повезло ему оказаться втянутым в заговор против фараона. Поэтому его и похоронили без титулов и регалий. Можно предположить, что и технология мумифицирования была нарушена. В таких случаях, его могли и живым в гроб положить. А бинты пропитать особым составом, который парализует тело и человек умирает от удушья. Или обезвоживания, тут уж как повезёт… Внутренности так точно не были вынуты и разложены по канопам. По крайней мере, их в гробнице не нашли. И смотрите, тут шкура овцы. Древние считали её нечестивым животным для погребения.

Йержимановский рассматривал гроб и мрачнел всё больше. На внутренней стороне крышки саркофага виднелись свежие глубокие царапины и следы от ладоней, словно вплавленных в камень. Пальцами он чувствовал выпуклости иероглифов и отголосок использованной магии. Древней и опасной, как бы ни пытались её замаскировать под безобидные охранные знаки.

— Откуда вы всё знаете, пани?

— Да тут написано! — фыркнула профессорша и уточнила. — И я люблю слушать своего мужа!

— Позор! Позор! Выставку закроют! Моя работа!

— Янек, я всё понимаю, но найдите эту мумию! — поморщилась Амалия.

— Конечно-конечно! — парень достал из карманов дюжину артефактов, не удержал их в руках, и они рассыпались по паркетному полу. Целительские стеклянные шарики с разноцветными искорками внутри, укатились под стулья. Диски, свитые из тонкой медной проволоки, содержали сразу несколько заклинаний — боевой набор огня, воды и воздуха. Мешочки с пылью, склеивающей предметы между собой, и палочка-фонарик. Стандартная болтушка прошлогодней модели. И то, что Янеку было нужно — свиток с поисковым запросом, с ладонь величиной.

Секунда на прочтение, и клочок пергамента растаял в воздухе, оставив после себя искорку, нырнувшую под скатерть стола, на котором стоял саркофаг.

— А я говорила, что толку от этого юноши не будет! У него и артефакт просроченный!

— Ну, душечка, будь более снисходительна к Янеку, всё-таки он…

Янек поднял угол скатерти, спускающийся до самого пола, посмотрел на сморщенную мумию под столом и зависший над ней поисковик.

— Вот ваша пропажа, пан профессор. Что-нибудь ещё?

И без особенного пиетета вытащил сухое тело, лежавшее на каких-то серых тряпках, из укрытия.

Оно оказалось тяжелее, чем казалось. И в нём не было ничего красивого и романтичного. Череп лысый, кожа коричневая и сморщенная, голова запрокинута, рот раззявлен в немом крике, руки сложены на груди, пальцы скручены. Одна нога вывернута и короче другой.

— Эта чья-то шутка? — Амалия с минуту рассматривала находку и пихнула локтем опешившего мужа.

— Ну, кто-то раздел вашего жутко древнего и жутко ценного мага. Ведь мумия должна быть в бинтах, ведь так? Бинты искать? — деловито уточнил Ян. — Они тоже представляют историческую и культурную ценность?

— Молодой человек, — прокашлялся Хоментовский. — Это гнусная и бездарная подделка! Н-да… Именно так! Этой, так сказать, мумии и ста лет нет! Именно! Мне даже не нужно прибегать к анализаторам из королевской лаборатории. Н-да!

— С чего бы? Выглядит она вполне себе древней…

Профессорша подтолкнула к нему кусок истлевшей тряпки, на которой покоилась мумия в недолгой своей подстольной жизни.

— Янек, — профессор потёр ладони друг о друга, вытащил платочек и промокнул лоб. — Вот это не бинты. Н-да. Расправьте их, молодой человек.

Если на вещах мумии и есть проклятие, то пусть уж лучше оно падёт на этого глуповатого Янека. Он для науки ценности не представляет, да.