Анна Сешт
Берег Живых. Буря на горизонте
Часть 1
Воистину, Мы сотворили человека из сухой звонкой глины, из ила, отлитого в форме. А до того Мы сотворили джиннов из палящего огня.
Коран, сура «Аль-Хиджр», аяты 26–27
Hа северных островах земли были племена богини Дану и постигали там премудрость, магию, знание друидов, чары и прочие тайны, покуда не превзошли искусных людей со всего света.
Ирландские сказания, «Битва при Маг Туиред»
39-й год правления [Как и древние египтяне, жители Таур-Дуат начинают отсчет лет с начала правления каждого нового императора. Год включает три сезона: сезон Половодья, сезон Всходов, сезон Жары. В каждом сезоне — по четыре месяца, в каждом месяце по три декады, итого 360 дней. Последние пять дней года и несколько часов не относятся ни к одному из сезонов и посвящены богам.] Императора Секенэфа Эмхет
Пролог
Луна серебрила резную беседку из белоснежного камня. Стены её увивали лозы диких чайных роз, свернувших на ночь свои лепестки. В каждом из стрельчатых окон висело по шару, наполненному десятками беспокойных огней-светлячков — они давали мягкий золотистый свет. Издалека доносилась хрустальная мелодия — зачарованная флейта как будто сама пела колыбельную саду. В воздухе витал аромат цветов, многим из которых не было имён ни в одном языке, кроме эльфийского.
Высокий Лорд Иссилан Саэлвэ сидел в удобном кресле со спинкой из тёмного дерева. Перед ним на небольшом столе с витыми ножками стоял искусно выполненный ларец подлинной рэмейской работы. Опустив подбородок на сцепленные пальцы, высокорождённый разглядывал тонкую иероглифическую резьбу, инкрустации из кости и эбенового дерева. Сам ларец был вырезан из драгоценной южной акации, с изображёнными на нём священными зверями Собачьего Бога демонокровных: чёрными не то псами, не то шакалами с изумрудными глазами.
Посланник замер на ступенях беседки, учтиво ожидая, не смея нарушать ход мыслей своего господина. Пока длилось молчание, эльф тоже разглядывал шакалов на ларце, который он сегодня доставил Высокому Лорду, и невольно думал, что те, пожалуй, не так уж отличались от гончих Каэрну Охотника. Похожи звери были не только обликом, но и предназначением — сопровождать и охранять мёртвых.
— Этот дар мы пока придержим, — вымолвил наконец лорд Иссилан. — Пресветлой надлежит получить его в строго определённый момент.
— Я полагал, Вы пожелаете приурочить передачу ларца к падению Леддны, — с поклоном ответил посланник.
— К падению? — усмехнулся Высокий Лорд и покачал головой. — Город просто перешёл в другие руки — возможно, даже более надёжные. Но в этом нам ещё предстоит убедиться, притом совсем скоро. Как бы там ни было, время этой вести ещё не пришло, — он положил изящную, унизанную драгоценными перстнями руку на крышку ларца и посмотрел на посланника.
Взгляд кобальтовых глаз, видевших уже так много даже по эльфийским меркам, засвидетельствовавших столько событий, великих и низменных, многих заставлял чувствовать себя не в своей роще. Даже тому, кто прослужил Высокому Лорду Саэлвэ всю свою жизнь, кто научился читать неуловимые перемены в этом прекрасном лице без возраста, иной раз делалось не по себе. Чего лорд Иссилан ожидал сейчас? Был ли доволен тем, как разворачивались события, или, напротив, разочарован?
— Ты доставил ларец вовремя, Каэлисс, — мягко заверил его высокорождённый. — Тем более что Его Высочество Кирдаллан уже изволил выразить нетерпение, и это понятно — его беспокоит судьба брата. Право же, иногда он немного напоминает мне… нашего юного завоевателя Леддны.
Тот, кого Высокий Лорд назвал Каэлиссом, поперхнулся от неожиданности, но сумел замаскировать эту неловкость. Сравнение наследного принца Данваэннона с демонокровным, пусть даже самим Ренэфом Эмхет, не всякому пришлось бы по вкусу, особенно учитывая последние события. Но в устах Высокого Лорда Саэлвэ такое сопоставление приобретало иной смысл, ведь царевич был сыном сиятельной Амахисат, их союзницы. Что ж, может, в этих словах и крылась доля истины. Кирдаллан, старший сын королевы Ллаэрвин, был военачальником. Ему предстояло в скором времени управлять войском рода Тиири, а в случае войны — объединить под своим командованием армии всех родов Данваэннона. Как многие воины, он был скор и на расправу, и на суждения — в текущей ситуации это качество для их планов было особенно полезным. Но Кирдаллан Тиири поддерживал мать во всём и полностью, и он не забыл старой родовой вражды. Пожалуй, принц охотнее повёл бы своё войско против самого Саэлвэ, чем против демонокровных.
Да, Каэлисс прекрасно понимал роль наследного принца в грядущих событиях, особенно когда в Данваэнноне узнают о судьбе Эрдана, младшего сына Пресветлой. Тайком королева направила Эрдана с посольством к Императору Секенэфу, миновав необходимое утверждение этого шага Советом Высокорождённых. Тем самым она поставила себя в чрезвычайно неловкое положение и к тому же очень рисковала безопасностью юноши. Какие бы отношения ни связывали её с родом Эмхет — а слухи об этом в Данваэнноне ходили разные, порой противоречивые — от демонокровных можно было ожидать всего, особенно после гибели наследного царевича. Нужно было лишь грамотно расставить акценты.
— Демонокровные по-прежнему не спешат отправлять посольство в Данваэннон, — осторожно напомнил Каэлисс. — Я бы предположил, что они всё же сделали это, просто без ведома наших союзников… но едва ли такое возможно.
— Всему своё время. Императору придётся отправить послов, учитывая, что после леддненской истории мирный договор претерпит некоторые изменения, — лорд Иссилан задумчиво склонил голову, ничем не выразив ни одобрения, ни недовольства. — Я, кстати, слышал, лорд Таэнеран успешно завершил своё расследование в Лебайе. Искомые доказательства найдены.
Каэлисс почтительно кивнул, подтверждая, что и ему известна эта новость, пока не получившая широкой огласки. По приказу королевы многие влиятельные эльфы взялись расследовать историю покушения на наследника трона Таур-Дуат, ведь доказательства указывали на эльфийское вмешательство. Никого не удивит, что преуспел Высокий Лорд Таэнеран Сильри, эмиссар Данваэннона в Лебайе. Сильри, впрочем, не упустит своей выгоды. Игра Дворов [Игра Дворов — эльфийский термин, изначально относившийся к противоборству Дворов Фэйри. Согласно древнему закону «что на небе, то и на земле», это противостояние перешло и на наследников фэйри, эльфов. Неофициально, но общепринято в Данваэнноне Игрой Дворов зовутся политические интриги и многовековое противостояние между Высокими Родами, в которое так или иначе вовлечены все жители королевства.] по-настоящему не завершалась никогда, даже в самые опасные для королевства времена. Вот только едва ли кому-то было под силу обыграть Саэлвэ. Тремиан Арель пытался не раз, и в итоге это дорого обошлось всему его роду. Великое Колесо продолжало движение, даже когда кланов становилось меньше.
— Прежде чем ты отправишься в Лебайю, Каэлисс… нанеси ещё один визит нашим друзьям Линнтэ. Напомни им ненавязчиво о нашей благосклонности, — лорд Иссилан тонко обезоруживающе улыбнулся.
Посланник понимающе улыбнулся в ответ. Линнтэ были одним из младших аристократических родов. Ну а фигурами помельче главные игроки, как известно, жертвовали, если цель себя оправдывала. Каэлисс был фигурой более значимой, чем юный Келаэлир Линнтэ, тонкий знаток и ценитель рэмейской культуры, на которого обратил своё высочайшее внимание лорд Иссилан. Но Каэлисс не питал иллюзий о собственной значимости. Этот же молодой мечтатель, грезивший о песках и джунглях, был готов ухватиться за любой шанс стать полезным и проявить себя.
— Твоя ученица, — вдруг произнёс высокорождённый.
Каэлисс невольно вздрогнул. Его сердце замерло в ожидании вердикта. По-своему он был привязан к этой девочке — насколько позволяли особенности их жизни и рода занятий, конечно. Он искренне надеялся, что пожертвовать этой фигурой господин ещё не решил, и что ему, Каэлиссу, не придётся… Его мысли прервал голос Высокого Лорда.
— Я доволен ею, — лорд Иссилан чуть улыбнулся — облегчение, отразившееся на лице собеседника, не укрылось от него. — Всё прошло как нельзя лучше. Ты знаешь, что делать дальше.
— Всё готово, мой лорд, — поклонился Каэлисс. — А если он всё же проявит благоразумие?
Высокий Лорд тихо рассмеялся — точно ветви прошелестели в древней роще.
— Что ж, и это будет по-своему… приятно. В конце концов, уже так мало что может меня удивить.
⁂
Почерневший от копоти остов дворца стоял на площади, всеми покинутый. Понемногу в нижнем городе и акрополе разбирались завалы и восстанавливались здания, но ко дворцу никто старался лишний раз не приближаться. Приказ Сына Солнца о его сожжении был принят людьми беспрекословно: горожане верно трактовали, какой символ желал сделать из этого рэмейский царевич. При новой власти никто не хотел связывать себя с Ликиром, навлёкшим на город гнев могучих соседей. Даже те, кто прежде поддерживал бывшего градоправителя и ныне был не слишком-то доволен приходом рэмеи, предпочитали помалкивать.
Последние отблески заходящего солнца играли на бронзовой морде демона, ощерившейся в жутковатой ухмылке. Таран был развёрнут так, что теперь демон смотрел на ворота, в которые бился несколько дней назад. Рэмеи не стали разбирать осадное орудие, а вместо этого расположили его в самом сердце города — в напоминание. Но далеко не у всех таран ассоциировался с недавно пережитым страхом.
Никес остановился и привычно с улыбкой отсалютовал демону. Командир не раз уже замечал, что и стражники, патрулировавшие с ним акрополь, переняли эту его привычку и тоже украдкой салютовали бронзовоголовому чудищу. Того и гляди быть этой морде новым символом города — Никес ничуть не удивился бы. Новый символ… Новый город.
