«Опять наследил, — подумала Персея и заурчала, предвкушая веселье. — Сейчас Нина Пална его пнёт и вышвырнет вон, а он будет скулить под дверью и молить о прощении».

— Опять ты напачкал! — завопила Нина Пална, увидев Полкана. — Да ещё и притащил в дом мусор с помойки! — Она пнула коробку ногой, обутой в тёплый плюшевый тапок с зайчиком. — Плохая собака! Глупая, невоспитанная собака! А ну пшёл вон! — Другой ногой-зайчиком она пнула самого пса.

— Прошу прощения, Нина Пална, — вежливо сказал Полкан. — Я бы ни в коем случае не позволил себе войти в дом с грязными лапами, если бы не неотложное дело. У меня для вас есть подарок.

— Что ты брешешь? — взвизгнула Нина Пална. — Ты совсем обнаглел, Полкан! Опять клянчишь? Что тебе опять от меня надо, ненасытная псина? Мясных обрезков?

— Мне не нужны мясные обрезки, — сглотнув слюну, ответил Полкан.

Нина Пална, как всегда, не понимала его язык, но он не терял надежды наладить контакт. В конце концов, должна же она хотя бы понимать интонацию, язык жестов…

— Я принёс вам подарок, — как можно более чётко и внятно произнёс пёс и вильнул хвостом.

— Ты что, на меня рычишь?! — озверела Нина Пална.

— Я никогда на вас не рычу. Я служу вам верой и правдой. В этой коробке — самый породистый в мире котёнок. — Полкан потянул зубами за кончик ленты и развязал на коробке бант. — Взгляните. Я отдал за него всё, что у меня было.

— Самый породистый в мире котёнок? — Кошка Персея испуганно выпустила когти. — Только этого не хватало! Зачем ты его притащил? Нина Пална переключит всё внимание на него и перестанет меня ублажать!

— Это не моя забота! — огрызнулся Полкан. — Моё дело — выслужиться!

— Что это за тварь? — Нина Пална вытаращилась на рыже-серого котёнка. Тот вылез из коробки и принялся исследовать комнату.

— Это испанская порода «тряхонутый да броский», — с гордостью произнёс Полкан. — Или, по-нашенскому, барсучий кот.

— А ну отойди от моей когтеточки, наглец! — заверещала Персея, заметив, что котёнок двинулся в её спортивный уголок. Она раздулась в белоснежный меховой шар и забила хвостом по креслу.

— Не волнуйся, моя кисюлечка! — Нина Пална подхватила шарообразную Персею на руки. — Я не дам этому грязному беспородному оборванцу тебя обидеть! А ну брысь! — Она попыталась пнуть ногой котёнка, но тот ловко увернулся. — Блохастый! Лишайный! Не кот, а чёрт-те что, может, это вообще какой-нибудь барсук бешеный!

Котёнок испуганно мяукнул и забрался обратно в коробку. Коробка ему не нравилась, но там всё же было безопасней, чем под ногами у этой визжащей двуногой.

— Нина Пална, умоляю, не совершайте ошибку! Он породистый! — Полкан схватил в зубы берестяной свиток и бросил к ногам хозяйки. — У него родословная!

— Фу! — завопила Нина Пална. — Полкан, плохая собака! Что это ты притащил? — Она сунула свиток Полкану под нос. — А ну, что это ты принёс в дом?

— Это родословная котёнка на боскском языке! — взвыл Полкан.

— Ну что, что ты мне пытаешься сейчас сказать? Что тебе очень нравится мусор с помойки? Это я и так знаю. Но притащить в дом упаковку от туалетной бумаги?! Пшёл вон отсюда!

— Как… упаковку… от туалетной бумаги? — оторопел Полкан.

Он стоял в грязной луже натёкшей с него воды, наклонив голову вправо и силясь понять, что он сделал не так. Где совершил ошибку. Роковую ошибку.

Персея хихикнула, отвернулась от Полкана и принялась вылизывать нежные розовые подушечки передних лапок. Глупый пёс. Ей стало его даже капельку жалко, но она не подала виду.

Нина Пална распахнула дверь, схватила коробку с котёнком и вышвырнула её во двор, под дождь.

— Убирайся вон! — сказала она Полкану. — Плохой, непослушный пёс. Всё испачкал, блох сюда притащил. Теперь придётся проводить дезинфекцию.

— Я понял… Меня обманул чёрный кот Нуар… — пробормотал Полкан и понуро поцокал вон.

— Что ты там скулишь? Просишь колбасы? Не получишь! И вообще еды сегодня не будет! Не заслужил!

Нина Пална захлопнула дверь.

— Это дар-ром ему не пр-ройдёт, — тихо рыкнул Полкан и порысил на псарню. — Этот кот мне заплатит собственной шкур-рой!

— Значит, так, р-ребята! — Полкан уверенно оглядел свору псов. — Меня, вашего вожака, гер-роя охоты, пор-роды волкодав, нагр-раждённого медалью за хр-рабрость, посмел оскор-рбить, обокр-расть и обмануть чёр-рный кот! Он подсунул мне этого беспор-родного, блохастого, ур-родливого котёнка под видом пор-родистого!

Собаки по очереди обнюхали открытую коробку с котёнком, наморщили носы и угрожающе зарычали. Котёнок испуганно мяукнул и прижал к голове уши.

— Пр-риказываешь р-растер-рзать? — уточнил рядовой питбуль и клацнул зубами.

— Немедленно р-растерзать! — подтвердил Полкан.

— Так точно! — Питбуль кивнул и схватил котёнка за горло, ещё трое псов кинулись на подмогу питбулю.

— Да не котёнка р-растерзать, идиоты! — зарычал Полкан. — А пр-реступного чёр-рного кота по кличке Нуар-р-р!

— Так точно! — Питбуль выплюнул котёнка обратно в коробку. — А где он, пр-реступный Нуар-р? Пр-рикажете взять след?

— Свор-ра! Слушай мою команду! Пр-риказываю взять след чёрного кота Нуар-ра! Он не мог уйти далеко! Р-растерзать его! Шиши и медаль, котор-рые я ему отдал, вер-рнуть мне обр-ратно! Я сам поведу вас в бой!

Волкодав Полкан выбежал во двор и нырнул в дыру под забором. Свора устремилась за ним.

Они настигли чёрного кота на опушке Дальнего Леса.

— А ну, стоять! — Полкан ухватил его зубами за единственное чёрное ухо.

Свора окружила Нуара плотным, оскаленным, разъярённым кольцом.

— Отойдите от меня! — прошипел Нуар и выгнул спину дугой.

— Ну уж нет! Ты пр-родал мне фальшивого котёнка! — заревел Полкан. — Он не пор-родистый! Ты меня обманул!

— Конечно, я тебя обманул. Ты тупой, а я умный. Ты пёс, а я кот. Так устроен этот мир. Такими нас создал Великий Пуси-Дон. Умные коты обманывают тупых псов.

— Я смотрю, жизнь тебе не дор-рога! — Полкан наморщил нос и обнажил острые, жёлтые, стёсанные в боях клыки.

— Я второй и последний раз говорю вам: отойдите от меня. — Нуар с тихим щелчком выпустил когти.

— Конечно, — осклабился Полкан. — Ведь третьего раза не будет. Свор-ра! Пр-риказываю тер-рзать Нуар-ра на пор-ражение!

Охотничьи собаки с лаем бросились на кота. Тот зашипел, плюнул в морду Полкану и выставил вперёд когтистую лапу. Это выглядело смешно и беспомощно: что может сделать худая кошачья лапка против опытной охотничьей своры? Но произошло что-то странное. Такое странное, что собакам, когда они поднялись с земли и отряхнулись, пришлось дружно наклонять головы сначала вправо, а потом влево, чтобы лучше понять ситуацию. Но ситуация по-прежнему оставалась непонятной.

Дело в том, что когда собачьи клацающие пасти были уже в сантиметре от шеи, живота и морды кота, они наткнулись на невидимую преграду. Как будто между собаками и котом воздвиглась незаметная, но очень прочная и непробиваемая стена, о которую они больно, со всего маху ударились чувствительными носами.

Собаки отряхнулись и бросились на чёрного кота снова — но на этот раз невидимая преграда не просто помешала им тронуть Нуара, но и оттолкнула прочь с такой силой, что они повалились на землю. А потом поднялись и принялись удивлённо наклонять головы влево и вправо.

Между тем Нуар раздувался всё больше и больше, и вот уже чёрный меховой шар, в который он превратился, стал выше деревьев.

— О Великий Пуси-Дон! — страшным голосом заорал кот. — Заклинаю тебя чёрным небом, заклинаю тебя дохлой мышью, заклинаю тебя алой кровью! Я, великий чёрный маг и колдун, я, истинное дитя ночи, прошу твоей защиты и помощи! Помоги мне навести порчу на этих тварей, которые возжелали моей погибели! Помоги мне навести порчу на всю деревню Охотки! Проклинаю отныне и навсегда и произношу самое страшное из заклятий! Файв оклок и шерсти клок, мяу-у-у!

С этими словами чёрный кот Нуар растворился в воздухе — как будто его и не было. На его месте осталась медаль Полкана за мужество. Только из золотой она сделалась чёрной, как сожжённая головешка. Когда Полкан прикоснулся к ней носом, медаль рассыпалась в труху.

Собаки дружно наклонили головы влево, потом вправо, а потом понуро побрели домой. Беспородного котёнка они оставили в коробке на опушке Дальнего Леса. Им было всё равно, выживет он или нет. Приютит его кто-то, накормит — или утащат дикие звери.

С того дня в Охотках стали происходить странные вещи. Петух Петюня по утрам перестал видеть солнце. Небо для него оставалось беспросветным и тёмным, поэтому Петюня не понимал, что уже пора посмотреться в зеркало, прийти в восторг от того, какой он красавец, и включить первую из трёх имевшихся у него в репертуаре мелодий будильника, чтобы куры проснулись и тоже полюбовались его исключительной красотой. Теперь Петюня каждое утро просто сидел на своём насесте, ссутулившись и нахохлившись, и клевал носом.

Без Петюниного будильника никто не просыпался вовремя, в том числе Нина Пална, поэтому и куры, и собаки, и свиньи, и даже породистая кошка Персея оставались без завтрака. То ли на нервной почве, то ли из-за недостатка питательных веществ куры забыли, как петь гимн курятника: сначала забыли слова, а потом и мелодию. А без гимна, который объединял их всех в едином порыве любви к курятнику и гордости за него, они стали постоянно ссориться, клеваться и драться. После каждой драки пух и перья взлетали над курятником и медленно осыпались на землю. Эти перья казались собакам чёрными. Им теперь казалось чёрным практически всё, и у всего, что они нюхали, появился удушливый запах гари.