Анна Старобинец
Зверский детектив. Когти гнева. Книга 3
Глава 1,
в которой соприкасаются усами
— Ай! Ау! Зачем вы так больно чеш-ш-ш-шете? — Маркиза зашипела и выгнулась дугой.
— Сейчас, сейчас, моя кисонька, моя девочка. — Нина Пална в очередной раз полоснула белоснежную кошачью спинку пуходёркой. — Сейчас я тебя избавлю от этой гадости! Смотри, у тебя тут жуткие колтуны! — Она продемонстрировала Маркизе клочки свалявшейся шерсти, повисшие на металлических зубчиках.
— О, эта пытка будет длиться и длиться! — заныла Маркиза. — Когда вы рубили кур и питались мясом, вас абсолютно не волновали мои колтуны! А эти огурцы-помидоры свели вас с ума! В них явно не хватает каких-то важных для вашего мозга элементов!
— Да-да, моя кисечка, я знаю, ты это любишь! — Нина Пална очистила пуходёрку от шерсти и снова взялась за дело. — Любишь причёсываться, да, моя сладкая масечка?
— Я совершенно не люблю причёсываться! — простонала Маркиза. — Пустите меня! Зачем вы меня обижаете?
— Да-да, моей кисюлечке нравится, когда её чешет мамочка…
— Вы мне не мамочка!
— Ещё немножечко — и мамочка из тебя сделает принцессочку… А что это у нас тут? Опять колтун, что ли? Для выставки нам колтуны совсем не нужны, правда, масечка? Для выставки нам нужна красивая котечка… Сейчас мы его р-раз и… ай! Ты что, укусила мамочку?! Шипишь на мамочку?! Разве можно?
— У меня болевой ш-ш-шок! — Маркиза вырвалась из рук Нины Палны, запрыгнула на подоконник и от возмущения даже плюнула в горшок с кактусом.
— Не вздумай убегать сегодня от мамочки! — Нина Пална решительно шагнула к окну. — Мамочка ещё тебя будет стричь и купать перед выставкой!
— Ну уж нет. — Маркиза дождалась, пока Нина Пална подойдёт совсем близко, и со всей возможной грацией выпрыгнула в окно.
— Маркиза! Не смей! Был дождь! Испачкаешь лапки!
Маркиза распушила хвост и с большим достоинством пересекла двор, стараясь наступать в самую грязь — так, чтобы белоснежные штанишки стали бурыми до самого живота. Потом она начала было точить коготки о ствол любимого дуба — но вспомнила, что Нина Пална с утра их зверски остригла. Маркиза потрогала лапкой кору: достаточно рельефная, многослойная. По такой даже на обрубках когтей можно забраться на самый верх…
— Не делай этого, — раздался голос из ветвей. — Был дождь, и кора очень влажная, легко поскользнуться.
— А ты кто такой вообще? — Маркиза на всякий случай раздулась в белоснежный меховой шар. — Что ты делаешь на моём дереве на моей территории?
— Я Младший Барсук По…
— А, котик, я тебя помню! — Маркиза быстро оглядела Барсукота, сползавшего по стволу, и с облегчением сдулась. — Ты из полиции!
— Я не котик, я… Впрочем, не важно. Я тут просто проходил мимо…
— По моей территории?
— Э… да, полиция иногда патрулирует и частные территории… Так вот, я проходил мимо и…
— … И случайно залез на моё дерево?
— И пошёл дождь, и тогда я позволил себе залезть на это дерево, чтобы укрыться в кроне.
— Несмотря на то, что на этом стволе — мой запах? — Маркиза зажмурилась, слегка потёрлась щекой о дерево, а потом понюхала кору.
— Да, несмотря на запах. То есть, вернее, наоборот.
— Что наоборот?
— Наоборот, этот запах показался мне привлекательным. И я залез на дерево. Вот.
— И как я понимаю, ты прячешься на моём дереве от дождя не в первый раз. — Маркиза подошла к Барсукоту так близко, что на секунду они соприкоснулись усами. — Я чувствовала твой запах вчера, и позавчера, и позапоза…
— В последние дни дожди что-то зачастили, — прошептал Барсукот. — Что поделаешь, весна.
— Весна, да. Листочки ещё не распустились. И с дерева прекрасный обзор, не так ли? — Маркиза трижды обошла вокруг Барсукота, каждый раз слегка задевая его правое ухо своим пушистым хвостом. — С него видно всё, что происходит в доме.
Барсукот нервно дёрнул ухом:
— Да, обзор неплохой.
— Сегодня ты смотрел, как Нина Пална меня чесала. Тебе это нравилось?
— Нет. То есть да.
— Так нет или да?
— Нет, мне не нравилось, что она использует этот отвратительный инструмент…
— Пуходёрку.
— Ужасное слово. Но — да, мне нравилось наблюдать за тобой. Ты такая пушистая, белая…У нас в лесу нет таких пушистых и белых… таких красивых зверей. Ну вот, я это сказал.
— Правда? В вашем лесу нет кошек?! Ты там единственный кот?
— А я не… Впрочем… Хотя… Ну, в общем, в нашем лесу нет кошек.
— Какой кошмар. Но если нет кошек, кто же у вас тогда самый красивый зверь?
— Самый красивый… — Барсукот задумался. — Вероятно, Песец.
— Песец?! Он разве тут водится?
— В последнее время водится. Приехал откуда-то с севера в Дальний Лес.
— Пушистый?
— Весьма.
— Какого цвета?
— Белый.
— Как я?
— Нет, ты гораздо белее! — горячо заверил её Барсукот. — Особенно когда чистая.
— О, я специально залезла в грязь, — засмеялась Маркиза, — чтобы побесить Нину Палну.
— Вот ты смеёшься, а глаза у тебя печальные, — сказал Барсукот.
— Ты наблюдательный.
— Конечно. Ведь я полицейский. Эта Нина Пална… Она делает тебе больно?
— О да, — кивнула Маркиза. — И физически, и морально.
Барсукот почувствовал, как кровь прилила к ушам.
— Я с ней разберусь. Скажи мне, что она с тобой делает?
— Она вычёсывает у меня колтуны, стрижёт мне когти, даёт противные витамины для шерсти, она ужасно фамильярно себя ведёт, всё время мне тыкает, считает себя моей мамочкой…
— Так, что ещё? Пока что состава преступления я не вижу.
— Ещё она безвкусно одевается, это страшно меня травмирует. Вон, видишь, в каких ужасных сапогах она шлёпает по двору?
— Но… хм… Ты вроде сказала, она делает тебе больно?
— А это больно. Мне больно смотреть на её резиновые жёлтые сапоги.
— Маркиза-а-а! Кися-а-а-а! Кыссс-кссс-ксс-ксс-кссс!
— Смешная, правда? Она считает, что я отзываюсь на «кыссс». Как будто я какая-то уличная побирушка, а не породистая, пушистая, белоснежная персидская кошка. — Маркиза громко мяукнула, чтобы Нина Пална её заметила, потом повернулась к ней задом, задрала хвост и направилась к дыре в заборе.
— Куда ты пошла, моя кисонька, моя масенька?
— Пойду прогуляюсь по лесу, Нина Пална! — Маркиза выскочила в дыру, Барсукот следом.
— Куда ты ушла от мамочки, моя сладкая? — Голос Нины Палны по ту сторону забора горестно сорвался.
Маркиза вздохнула и закатила глаза:
— Она абсолютно не понимает нормальную речь. С тех пор как отказалась от мяса и перешла на овощи, совсем плохо соображает. Даже жалко её. Бедная Нина Пална. Она без меня — никак. Не справляется. Буквально всё на мне держится. Весь её мир, понимаешь?
— Да.
— Поэтому я никогда не смогу её бросить. Это было бы слишком жестоко. Так ты идёшь, Кот Полиции?
— Я не… Не то что… Куда иду? — Барсукот вопросительно выгнул спину.
— Как куда? Ты что, тоже вегетарианец, кот? Я же сказала — пойду прогуляюсь по лесу.
— Я не… Вообще, я действительно…
— Ты со мной или нет? У меня мало времени. Мне нужно сейчас погулять, чтобы побесить Нину Палну, но потом мне ещё купаться и стричься, у меня завтра конкурс красоты в Доме культуры.
— Ты победишь.
— Естественно. Так ты ведёшь меня в лес гулять?
— Я… Да. Конечно!
— У вас там есть хоть что-нибудь интересное?
— У нас там…
Барсукот застыл, перебирая в голове варианты. Ему казалось, от напряжения он вот-вот полиняет. Такая кошка — белоснежная, персидская, гордая, чем её поразишь? А лес — такой домашний, обыденный, повседневный. Что там показывать королеве красоты? Берёзы, ёлки, иголки, дупла, птичий помёт? Это убого. Болото с прошлогодней клюквой? В принципе, романтично. Но скучно. Что может быть скучнее, чем прошлогодняя клюква? Или вот неподалёку от полицейского участка есть большая лужа с дождевыми червями на дне. Их можно нащупывать лапой и ловить вслепую. Довольно весело. Но как-то неромантично… И вдруг он даже заурчал — осторожно, на первой громкости блаженства, — от осенившей его идеи:
— Не желаете ли сходить на вернисаж? У нас сегодня открытие подземной выставки искусства Дальнего Леса.
