Глава 9

Наконец, после долгих поисков и воплей «Стеф!», когда оглушительная музыка сменяется тихой песней, Нэт, смеясь, кивает мне и машет рукой на соседнюю комнату. Он такой милый — зачем только он водится с Хардином?

Поворачиваюсь, куда было сказано, вижу Стеф и слышу собственный изумленный возглас. Стеф и две другие девушки танцуют на столе. Какой-то пьяный парень поднимается, подходит и хватает Стеф за бедра. Жду, что она отбросит его руки, но она только улыбается и отталкивается от него тазом. Отлично.

— Они просто танцуют, Тесса, — говорит Нэт и фыркает от смеха, увидев мое лицо.

Но они не просто танцуют; они ошупывают друг друга и трутся телами.

— Да… Знаю.

Я пожимаю плечами так, будто не вижу в этом ничего необычного. Я никогда не танцевала, даже с Ноем, хотя мы вместе два года. Ной! Лезу в сумочку за телефоном проверить сообщения.

«Тесс, ты тут?»

«Тесс? Ты в порядке?»

«Тесса? Мне позвонить твоей маме? Я волнуюсь».

Я набираю номер Ноя со скоростью, на которую только способны мои пальцы, и молюсь, чтобы он не успел позвонить маме. Он не берет трубку, но я отправляю ему сообщение, что все в порядке и звонить маме не стоит. Если она узнает, что в колледже со мной что-то случилось в первые же выходные, она будет в шоке.

— Ээээй… Тесса! — Стеф, шатаясь, кладет голову мне на плечо. — Еще веселишься, соседка? — Она пьяно хихикает. — Думаю, что… Мне надо… Комната тратится, Тесс… То есть крутится, — бормочет она, смеясь, и ее ведет вперед.

— Она сейчас отключится, — говорю я.

Нэт кивает, берет Стеф на руки и закидывает себе на плечо.

— За мной, — командует он и поднимается наверх.

Открывает дверь где-то посреди коридора: он нашел ванную быстрее, чем я. Опускает Стеф на пол, и ее тут же начинает рвать. Я смотрю в сторону, удерживая ее рыжие волосы подальше от лица.

Наконец (я еле могу выдержать такую долгую рвоту), она успокаивается, и Нэт протягивает мне полотенце.

— Давай отведем ее в комнату напротив и положим на кровать. Ей надо проспаться, — говорит он. Я киваю и тут же понимаю, что не могу оставить Стеф одну, без сознания. — Ты там тоже можешь остаться, — говорит он, будто бы прочитав мои мысли.

Вдвоем поднимаем ее с пола и ведем по коридору в темную спальню. Аккуратно укладываем стонущую Стеф на кровать, и Нэт тут же исчезает, сказав, что проведает нас попозже. Я сажусь рядом со Стеф, чтобы убедиться, что ее голова повернута набок.

Трезвая, рядом с пьяной девицей посреди шумной вечеринки. Да уж, опускаюсь на более низкий уровень. Я включаю лампу, чтобы осмотреть комнату, и утыкаюсь взглядом в книжные полки, полностью занимающие одну из стен. С интересом читаю заголовки. Хозяин библиотеки внушает уважение: здесь много классики, самые разные произведения, в том числе и несколько моих любимых. Нахожу «Грозовой перевал», беру с полки. Книжка изрядно потрепана, видимо, читали ее не раз.

Так глубоко ухожу в повествование Эмилии Бронте, что не замечаю ни света от открытой двери, ни появления еще одного человека.

— Какого черта ты делаешь в моей комнате? — раздается позади меня сердитый голос.

Я уже знаю, чей это акцент.

Хардин.

— Я спрашиваю, что, черт возьми, ты делаешь в моей комнате? — повторяет он так же резко, как в первый раз.

Обернувшись, я вижу его длинные ноги. Хардин выхватывает у меня из рук книгу и швыряет обратно на полку.

Голова кругом. Я уж думала, что хуже быть не может, — и вот я еще и в комнате Хардина.

Он грубо окликает меня и машет ладонью перед глазами.

— Нэт велел привести сюда Стеф, — лепечу я едва слышно. Хардин подходит на шаг и с шумом втягивает воздух. Я указываю на постель, и он переводит взгляд. — Она слишком много выпила, и Нэт сказал…

— Я уже понял.

Он явно расстроенно проводит рукой по грязным волосам. Почему ему так не нравится, что мы в его комнате? Стоп!

— Ты член этого братства? — спрашиваю я.

В моем голосе звучит нескрываемое изумление. Хардин очень далек от моего представления о студентах, входящих в такие сообщества.

— Да, и что? — отвечает он, подходя еще на шаг. Расстояние между нами — не больше двух футов, и когда я пытаюсь немного отодвинуться, то упираюсь спиной в книжный шкаф. — Для тебя это сюрприз, Тереза?

— Хватит называть меня Терезой.

Он загоняет меня в угол.

— Тебя же так зовут, правда? — Он усмехается, немного оживляясь.

Я вздыхаю и отворачиваюсь, упираясь лицом в книжные полки. Не знаю, куда мне идти, но хочу куда-нибудь деться от Хардина, иначе я его стукну. Или расплачусь. У меня был тяжелый день, так что я скорее расплачусь, чем дам пощечину. Скорее всего, так и будет.

Я поворачиваюсь и прохожу мимо него.

— Она не может тут оставаться, — говорит он.

Обернувшись, я замечаю у него в губе колечко. Почему он решил проколоть губу и бровь? Это, наверно, очень больно… и к тому же подчеркивает его полные губы.

— Почему? Я думала, вы друзья?

— Так и есть. Но никто не остается в моей комнате.

Его руки сложены на груди, и в первый раз с момента знакомства я разбираю, что изображено на тату. Это цветок, в центре предплечья. Хардин — и цветок? Издалека похоже на розу в черно-серых тонах, к тому же ее дополнительно оживляют полутени.

Чувствуя злость и раздражение, я усмехаюсь.

— Да… понимаю. Значит, к тебе могут заходить только девчонки, которые с тобой спят?

Он хмыкает.

— Та комната была не моя. Но если ты пытаешься сказать, что хочешь со мной переспать, то, извини, ты не в моем вкусе.

Не знаю почему, но его слова меня сильно задевают. Хардин далек от моего типа мужчин, но я никогда не сказала бы ему это вслух.

— Ты… ты…

От возмущения не могу подобрать слова. Музыка за стеной гремит все назойливей. Я смущена, разозлена и не знаю, что ответить. Продолжать пререкания бессмысленно.

— Хорошо. Тогда отведи ее в другую комнату, а я возвращаюсь в общежитие.

Когда я хлопаю дверью, то сквозь шум слышу насмешливый голос Хардина:

— Спокойной ночи, Тереза.

Глава 10

На лестнице не могу сдержать слез. Я уже ненавижу колледж, хотя занятия еще не начались. Почему мне не попалась соседка, похожая на меня? Я должна сейчас отсыпаться перед понедельником. Я не создана для таких вечеринок, и мне не стоит общаться с такими людьми. Мне нравится Стеф, но я не хочу присутствовать при таких сценах и общаться с людьми типа Хардина. Для меня он загадка; с одной стороны, я не понимаю, как он может быть таким придурком? Но потом думаю о книжных полках — зачем ему все это? Что такой грубый, циничный, татуированный болван, как Хардин, может понимать в этих прекрасных произведениях? По-моему, единственное, что он способен прочесть, это этикетка на пивной бутылке.

Утирая слезы, я понимаю, что не знаю, где нахожусь и в какой стороне общежитие. Чем больше я думаю о том, что случилось, тем больше раздражаюсь и злюсь.

Я должна была это предусмотреть; именно потому, что я всегда все просчитываю, такие вещи не происходят. Дом до сих пор битком, по-прежнему музыка гремит. Нэта нигде не видно, Зеда тоже. Может, стоит просто найти пустую спальню и лечь на полу? Тут по меньшей мере пятнадцать комнат, может, повезет, и я найду пустую? Я не могу успокоиться, как ни стараюсь, но не хочу, чтобы внизу меня видели в таком состоянии. Я захожу в ванную, где была со Стеф, и сажусь на корточки.

Набираю Ноя, и на этот раз он берет трубку.

— Тесс? Уже поздно, у тебя все нормально? — произносит он заспанным голосом.

— Привет. Нет! Я пошла на дурацкую вечеринку с соседкой и застряла в каком-то доме, тут негде спать, и я не знаю, как вернуться в общежитие, — рыдаю я в трубку.

Понимаю, что моя ситуация — отнюдь не вопрос жизни и смерти, но я слишком подавлена, чтобы самостоятельно с ней разобраться.

— На вечеринку? С этой рыжей? — удивленно спрашивает Ной.

— Да, со Стеф. Но она отключилась.

— Ух ты, а почему ты с ней пошла? Она же такая… в общем, ты вроде с такими не водишься, — говорит он.

Его менторский тон меня раздражает. Я хотела, чтобы он поддержал меня, заверил, что завтра все будет хорошо, сказал что-нибудь позитивное, а не такое холодное и осуждающее.

— Это не все, Ной, — говорю я, но в этот момент дверная ручка дергается, и я встаю с корточек. — Минуточку! — кричу я человеку снаружи и вытираю глаза куском туалетной бумаги, отчего макияж размазывается еще больше: именно поэтому я редко пользуюсь карандашом для глаз.

— Я тебе перезвоню; кто-то ломится в ванную, — говорю я Ною и отключаюсь прежде, чем он успевает возразить.

Снаружи снова начинают стучать, и я в спешке открываю, все еще вытирая, глаза.

— Я же сказала, мин…

И затыкаюсь, увидев знакомые зеленые глаза.

Глава 11

Я вдруг понимаю, что до этого момента не знала, какого цвета его глаза. Видимо, потому что сейчас Хардин впервые смотрит прямо на меня. Удивительные, глубокие, потрясающие глаза. Хардин отводит взгляд, и я, оттолкнув его, бросаюсь мимо. Он хватает меня за руку и тянет назад.

— Не трогай меня! — кричу я, вырываясь.

— Ты плакала? — спрашивает он, и тон его не кажется равнодушным.

Не будь это Хардин, я бы подумала, что он действительно за меня беспокоится.

— Оставь меня в покое!

Он преграждает мне дорогу, не дает пройти. Не могу больше выносить эти его шутки, на сегодня довольно.

— Хардин, пожалуйста! Прошу, если в тебе есть хоть что-то человеческое, оставь меня в покое. Оставь все, что хочешь мне сказать, на завтра. Пожалуйста!

Мне уже все равно, слышит ли он в моих словах отчаяние и слабость. Мне просто хочется, чтобы он меня не доставал.

В его глазах мелькает замешательство. С минуту он молча на меня смотрит.

— Дальше по коридору есть пустая комната, в которой вы можете переночевать. Я перенес туда Стеф, — наконец говорит он.

Жду продолжения, но он молчит. Просто глядит на меня.

— О’кей, — спокойно говорю я, и Хардин меня пропускает.

— Третья дверь слева, — бросает он и исчезает в своей комнате.

Что за черт? Хардин — и без своих обычных повадок? Уверена, завтра он при моем появлении обязательно что-нибудь съязвит. У него наверняка есть специальный ежедневник для колкостей, как у меня — для домашних заданий, и я точно там записана.

Третья комната по коридору намного меньше, чем та, где живет Хардин, и в ней две кровати. Больше похоже на обычную общагу. Он что тут, главный? Скорее уж с ним никто не связывается, и он выбил себе самую большую комнату. Стеф лежит на кровати возле окна, я снимаю кеды и перед тем, как запереть дверь и лечь самой, укрываю подругу одеялом.

В голове мелькают события сегодняшнего суматошного дня, и через мои сны проносятся черно-серые розы и суровые зеленые глаза.

Глава 12

Я просыпаюсь и некоторое время соображаю, что случилось и почему я оказалась в этой незнакомой спальне. Стеф еще спит, храпит, широко открыв рот. Я решаю ее не будить, пока не узнаю, как нам вернуться в общежитие. Быстро натянув обувь и захватив сумку, выхожу в коридор. Постучаться к Хардину или лучше найти Нэта? Может, Нэт тоже состоит в братстве? Никогда бы не подумала, что Хардин — член какой-то организации, так что, не исключено, насчет Нэта я тоже ошибаюсь.

Переступая через тела, спускаюсь вниз.

— Нэт? — с надеждой зову я.

В одной только гостиной спят человек двадцать пять, не меньше. Пол усеян мусором и красными кружками так, что некуда ступить, и я понимаю, как на самом деле чисто наверху. Захожу в кухню и еле удерживаю себя, чтобы не начать наводить порядок. На это наверняка ушел бы весь день. Представляю себе Хардина, убирающего весь этот бардак, и усмехаюсь.

— Что смешного?

Я оборачиваюсь и вижу Хардина с мешком в руке. Он сметает рукой со стола мусор вместе с кружками.

— Ничего, — вру я. — Нэт тоже тут живет, так ведь?

Он ничего не отвечает и продолжает убирать со стола.

— Да? — нетерпеливо спрашиваю я снова. — Чем быстрее ты мне ответишь, тем быстрее я отсюда уеду.

— Ну-ну, я тебя слышал. Нет, он тут не живет. Он что, похож на студента из братства? — ухмыляется Хардин.

— Вы оба не похожи, — парирую я, и он хмурится.

Обходит меня и открывает шкаф рядом со мной, достает бумажные полотенца.

— Где-нибудь рядом ходит автобус? — спрашиваю я, не надеясь на ответ.

— Да, через квартал отсюда.

Я тащусь за ним по кухне.

— Можешь сказать, где это?

— Конечно. Это через квартал. — Он улыбается углом рта — дразнит.

Закатываю глаза и выхожу из кухни. Ночная вспышка вежливости была, по всей видимости, разовой акцией, и сегодня Хардин обрушится на меня в полную силу. После того, что было, мне даже стоять рядом с ним не хочется.

Иду будить Стеф. Она просыпается на удивление легко и даже с улыбкой. Я рада, что она тоже хочет уехать из этого проклятого студенческого братства.

— Хардин сказал, тут недалеко автобусная остановка, — говорю я ей, пока мы спускаемся.

— Мы не найдем этот дурацкий автобус. Кто-нибудь из этих дебилов отвезет нас домой. Ты, наверное, обратилась к нему в неподходящий момент, — говорит она и кладет руку мне на плечо.

Мы обнаруживаем Хардина на кухне: он выгребает из духовки банки из-под пива. Стеф берет инициативу на себя.

— Хардин, можешь сейчас нас отвезти? У меня голова раскалывается.

— Конечно, минутку, — отвечает он, как будто этого и ждал.

По пути домой Стеф подпевает грохочущему через динамики хэви-металу, а Хардин, несмотря на мои вежливые просьбы, открывает в машине все окна. Всю дорогу он молчит, бездумно барабаня по рулю длинными пальцами. Я не обращаю на него внимания.

— Я зайду попозже, Стеф, — говорит он, когда мы вылезаем из машины.

Она кивает и машет рукой.

— Пока, Тереза, — с усмешкой говорит мне Хардин.

Я отворачиваюсь и иду вслед за Стеф.

Глава 13

Остаток выходных проходит быстро, я не вижусь с Хардином. В воскресенье ухожу за покупками до его появления и возвращаюсь поздно, когда он, скорее всего, уже ушел.

Убираю купленную одежду в тумбочку, но пока я складываю ее, в голове звучит неприятный голос: «Ты в курсе, что мы собираемся на вечеринку, а не в церковь?»

Полагаю, то же самое он сказал бы и о моих обновках, поэтому решаю не ходить больше на вечеринки со Стеф и вообще не появляться там, где может оказаться Хардин. Он мне не друг, а пререкаться с ним слишком утомительно.

В понедельник утром я как нельзя лучше готова к первому учебному дню. Специально просыпаюсь рано, чтобы не спеша принять душ, не нервничая из-за болтающихся вокруг парней. Белая блузка на пуговицах и темная юбка в складку тщательно выглажены. Я одеваюсь, укладываю волосы и вешаю сумку на плечо. Я уже готова — на пятнадцать минут раньше, чтобы точно не опоздать, — и тут звенит будильник Стеф. Она нажимает кнопку «отложить», и я не знаю, надо ли мне ее поднять. У нее занятия могут начинаться позже, или она не собирается идти. Идея пропустить первый день кажется мне дикой, но Стеф — второкурсница, так что, наверное, знает, что делает.

Еще раз окинув взглядом отражение в зеркале, отправляюсь на свое первое занятие. Хорошо, что я изучила карту кампуса и знаю, что до нужного учебного корпуса всего двадцать минут ходьбы. Захожу в свою первую аудиторию, а там — один человек.

Поскольку он, по всей видимости, тоже решил прийти заранее, подсаживаюсь к нему. Он может стать моим первым другом.

— Где все? — спрашиваю я, и он улыбается. Его улыбка сразу меня успокаивает.

— Наверно, вокруг кампуса бегают, чтобы раньше времени не прийти, — шутит он, и я сразу же проникаюсь к нему симпатией. Это тот, кто мне нужен.

— Я Тесса Янг, — говорю я и приветливо улыбаюсь.

— Лэндон Гибсон, — отвечает он мне с такой же замечательной улыбкой, как и в первый раз.

В оставшееся до начала занятия время мы болтаем. Я узнаю, что он в группе английского, как и я, и у него есть девушка по имени Дакота. Лэндон не подкалывает меня и не удивляется, когда я говорю, что Ной младше меня на год. Кажется, он тот, с кем я хотела бы общаться. Когда аудитория начинает заполняться, мы с Лэндоном знакомимся с преподавателем.

В течение дня я начинаю жалеть, что взяла пять курсов по выбору вместо четырех. Тороплюсь на лекцию по британской литературе — слава богу, это последняя лекция на сегодня — и едва успеваю вовремя. С радостью вижу в первом ряду Лэндона, и место рядом с ним не занято.

— Привет, опять ты, — улыбается он мне, когда я сажусь.

Профессор начинает лекцию: излагает учебный план на семестр и кратко рассказывает, как он стал профессором и как этому рад. Мне нравится, что, в отличие от школы, в колледже не заставляют студентов вставать перед классом и представляться или делать другие ненужные глупости.

В середине рассказа о списке обязательной литературы скрипит дверь, и я едва не вскрикиваю при виде Хардина.

— Просто прекрасно, — с сарказмом бормочу я.

— Ты знаешь Хардина? — спрашивает Лэндон.

Хардин, видимо, известен всему кампусу, раз его знает даже такой замечательный парень, как Лэндон.

— Типа того. Моя соседка с ним дружит. Но мне он не нравится, — шепчу я.

Как раз в этот момент взгляд Хардина упирается в меня, и я начинаю волноваться, что он меня слышал. Что он теперь будет делать? А вообще, даже если и так — не похоже, что ему есть дело до того, как я к нему отношусь.

Мне любопытно, что Лэндон слышал о нем, и я не могу удержаться от вопроса.

— А ты его знаешь?

— Да… он… — Лэндон обрывает фразу и оглядывается.

Смотрю туда же и вижу Хардина, развалившегося за соседней партой. Лэндон замолкает и внимательно слушает профессора вместе с остальным классом.

— На сегодня все. Увидимся в среду, — говорит профессор Хилл, отпуская нас.

На улице я сообщаю Лэндону:

— Кажется, этот предмет станет моим любимым. — И он кивает.

Но меняется в лице, когда мы видим, что рядом с нами идет Хардин.

— Тебе чего? — спрашиваю я его, стараясь быть такой же грубой, как и он.

Но прием не действует, или у меня не те интонации; Хардина вопрос, кажется, только развеселил.

— Ничего. Так. Я рад, что у нас общие лекции, — насмешливо говорит он и проводит рукой по волосам, отбрасывая их со лба.

Замечаю на его запястье символ бесконечности, но он отпускает руку прежде, чем я успеваю еще что-нибудь разглядеть.

— Пока, Тесса, — словно извиняясь, говорит Лэндон.

— Ты умудрилась найти себе в друзья главного неудачника, — говорит Хардин, глядя ему вслед.

— Не говори так, он славный парень. Не то, что ты.

Сама удивляюсь своей грубости. Хардин на меня плохо влияет.

Он поворачивается ко мне.

— А ты с каждым разом все злее, Тереза.

— Если ты еще раз назовешь меня Терезой… — предупреждаю я, и он смеется.

Стараюсь представить его без пирсинга и тату. Даже с ними он симпатичный, но ужасный характер все портит.

Мы сворачиваем к моему корпусу общежития, но через двадцать шагов он кричит мне:

— Хватит на меня таращиться! — поворачивает за угол и исчезает до того, как я успеваю придумать ответ.