— Вы профессор алхимии? — Ева все еще не могла прийти в себя. Такая специальность совсем не вязалась с видом этого смертного.

— Я профессор истории магии в Магической академии, — вновь покладисто объяснил хозяин этого полусредневекового безумия. — А алхимия — это мой любимый подраздел. И моя слабость.

Тут профессор позволил себе улыбнуться, немного хитро.

Ева помнила курс алхимии в Академии и не любила его всей душой. Ну, не давался девушке этот предмет, при том, что в целом история ее очень даже привлекала, да и сегодня являлась частью профессии Евы. В студенческие годы девушка пообещала себе, что убьется, но все же победит алхимию. И на экзамене ей даже удалось получить грамм золота из какой-то вязкой сероватой массы, когда-то являвшейся сплавом иных металлов. Потом Ева заключила свой «приз» в крохотную круглую ампулу, выкачала оттуда весь воздух, оставив золото висеть в вакууме. Маг оплела капсулу парой заклятий собственного изобретения, и в результате получился отличный магический компас. Стоило послать кусочку золота мыслеобраз искомого предмета или существа, и так долго и трудно добываемый грамм начинал стучаться в стекло, указывая направление. Примерно так же действовали ведьмовские клубочки, хорошо известные широкой публике по русским народным сказкам.

— Так. — Ева собралась с мыслями, прогнала прочь студенческие воспоминания. — Никола, значит, проходит специализацию именно на вашей кафедре?

— Да, — охотно и даже радостно принялся отвечать профессор. В знакомой обстановке он выглядел более решительным и казался живее, чем при первой их встрече. — Но, к моему великому сожалению, он не любит алхимию. Сына интересуют артефакты. Как и вас. Он сейчас дописывает диплом по скифско-сарматскому наследию. И кстати, он выяснил, что один из сохранившихся до наших дней артефактов хранится именно в вашей коллекции.

Возможно, профессор хотел как-то магу польстить, но у Евы все эти разговоры вызвали совершенно иные чувства и мысли. Может, Никола сошел с ума из-за насильственной инициации и прилетал к девушке за этим самым артефактом? Конечно, это чушь. Но, по крайней мере, становится понятно, что этот мальчишка о Еве знал, хотя цель его странного визита от этого яснее не становится.

— Я рада успехам вашего сына, — осторожно заметила маг. — Но, кажется, с ним связана проблема, которая меня сейчас волнует больше, а именно — его исчезновение. А еще мне почему-то кажется, что вы и ваша жена не были со мной полностью откровенны сегодня утром, хотя вроде бы вас эта проблема должна заботить больше, чем меня.

— Потому-то я вас и ждал, — сознался Эдуард Федорович уже не так радостно, но явно взволнованно. — Поймите меня, пожалуйста. Я просто не хочу тревожить Аниту. Мы живем в браке уже тридцать лет и, поверьте, счастливы. Она верная жена, хотя любит делать вид, что это не так. Но таков уж ее имидж. И сын ей дорог по-настоящему. Поэтому я просто не мог все честно рассказать при ней.

Ева отметила — профессор не врал. Ни ей, ни себе. Маг начала смотреть на ситуацию несколько под другим углом. Они с Михаилом все же ошибались. При известном им скверном характере Аниты и ее некоторой стервозности, легко было бы предположить, что Никола с отцом будут жить где-то в городе в скромной квартирке, когда ведьма нежится в своих апартаментах. Но… профессор здесь, на Рублевке, и лаборатория у него очень даже впечатляющая. Вряд ли бы стерва-жена позволила такое устроить в своем доме. И совершенно искренние переживания Эдуарда о состоянии жены, эти маленькие чисто человеческие секреты во благо жены… Да… все совсем не так, как казалось вначале.

— Что же вы хотите мне рассказать? — спросила Ева.

— Ну, хотя бы то, что Николенька никуда не пропадал, — выдал Эдуард Федорович. — Вернее, неделю назад он не пропадал.

Это озадачивало. Эдуард явно волнуется за сына, но… неужели этот смертный, а не его Избранная жена, придумал хитрый и опасный план по добыче странного, но могущественного артефакта?!

— Не поняла, — честно призналась маг. — Так он пропал или нет?

— Ну, сейчас я лично не знаю, где он, — профессор несколько смутился. — И делаю все возможное, чтобы пока этого и не знать. Потому что сын об этом просил.

— Простите… но я опять ничего не поняла, — подумав, сообщила Ева, присаживаясь аккуратно на край одного из столов. — А можно все же рассказать все подробно и сначала?

— Хорошо. — Профессор теперь выглядел старым и рассеянным. Похоже, рассказ намечался долгий и безрадостный. — Начнем с того, что Никола с детства был очень одаренным мальчиком.

— Никола? — Мага еще утром поразило столь странное именование современного парня.

— Да, — Эдуард Федорович выдавил улыбку. — Так Анита назвала его при рождении. И так и повелось. Я быстро привык. Даже нравится. Звучит так особенно. Ну, вот. Он лет с трех проявлял разносторонние и сильные способности. И, видимо, из-за этого так и не смог определиться к возрасту первой инициации.

Этот возраст наступал где-то с семи до восьми лет. Тогда у ребенка проявлялись первые способности к магии. И в принципе в девяноста процентах случаев к этому возрасту уже можно было понять, к какой касте присоединится юный Избранный. В чуть более позднем возрасте ребенок проходил испытание и полностью определялся с видом своих способностей. Но вот с Никола такого не случилось. Ни в восемь, ни в двенадцать лет. Это было редкостью и обычно всегда тревожило родителей, если они принадлежали к Волшебному миру.

— К специалистам обращались? — поинтересовалась мягко и участливо Ева.

— Конечно. — Казалось, профессора удивило, что маг могла заподозрить их семью в отсутствии понимания проблемы. — Анита водила его к самым лучшим психологам, обращалась за консультациями даже в иностранные клиники. Ей тяжело дался тот период. Я очень за нее волновался. Но вскоре нам пришлось смириться. Никола практически с рождения любил музыку. И рано начал ее сочинять. Поверьте, это не просто звук. Когда слушаешь его музыку, то видишь картины. Это целые истории, плывущие перед глазами. Мы с Анитой решили, что, возможно, его разносторонний дар просто перерастет в гениальность. Она сказала, что такие случаи уже были. Моцарт, Вагнер, Дебюсси.

— Я в курсе, — маг чуть улыбнулась. — Значит, мальчик всегда проявлял различные способности. И мага, и вампира, и оборотня? Про ведьмовство даже не спрашиваю.

— Как я понял, больше все-таки он был склонен к стезе мага или… вампира. — Вот тут профессор занервничал. — Послушайте, можно я дорасскажу, мне тягостно все это!

Ева кивнула.

— Так вот. — Эдуард Федорович чуть успокоился. — Все пошло нормально. Никола учился, рос. Конечно, он не такой пай-мальчик, как, возможно, вам показалось после моих слов утром. У него хорошие друзья, он общается с однокурсниками, у них своя рок-группа. Часто он остается где-то на всю ночь. Когда они репетируют, когда их приглашают куда-то играть. Вот про девушек я не знаю. Просто как-то не спрашивал. И вот неделю назад он также собирался на какой-то сейшн.

— Это как раз в тот вечер, когда он вроде бы пропал? — уточнила маг.

— Да, — подтвердил профессор. — Анита улетала на шабаш, и мы с сыном порадовались, что ее нет дома. Она очень нервничает, когда Никола не ночует у нас. И вот он собрался в клуб «Рассвет».

— Он бывал там раньше? — Наконец-то они в разговоре добрались до самого интересного.

— Нет, — Эдуард Федорович чуть грустно улыбнулся. — Никола еще говорил, что это совершенно незнакомое ему место. Он только раз слышал об этом клубе от Роны, а тут их туда приглашают играть, да еще и всю ночь. Для их группы это был успех.

— Рона, — маг выхватила знакомое имя из разговора. Возможное участие этой девушки в деле заставляло Еву нервничать. — Вы упоминали ее в тех бумагах, что оставили мне утром. Она ему кто?

— Как я понял, просто знакомая. — Профессор чуть поморщился. — Она вампир. Куратор какого-то его однокурсника. Хотя я не очень понимаю, что это значит.

— Понятно. — Еве и в самом деле стало кое-что понятно. Похоже, Рона может быть тут и ни при чем. Ева знала, что ее приятельница обязана курировать молодых вампиров, так как именно они становятся членами ее клана. И возможно, Никола лишь использовал имя Роны и клуб, находящийся на границе владений клана Роны, как отговорку для отца. Но стоило все это проверить.

— И Никола уехал в клуб? — продолжила Ева расспросы.

— Да. — Вот тут Эдуард Федорович совсем расстроился. — Его не было всю ночь, но я не очень нервничал. Не больше обычного, — профессор выдавил из себя ироничную улыбку. — Не появился он и утром. Я думал, что мальчик отсыпается в нашей городской квартире. Мы там сейчас редко бываем. Во второй половине дня я уже заволновался всерьез… А потом он пришел… — На Эдуарда Федоровича больно было смотреть. — Уже стемнело. Я гулял по саду. И вдруг огромная тень перемахнула через забор. Это был Никола, нервный, грязный, в крови.

Конец ознакомительного фрагмента