Нелли была его единственным родным человеком на всей земле, ради нее он был готов на все.

Разумеется, первой пришла в голову мысль о продаже почки, но официально донором он стать не мог из-за врожденного порока сердца, а на черном рынке почка стоила значительно меньше, чем курс этих чертовых моноклональных антител. Из-за постоянных терзаний Вербицкий не смог сконцентрироваться, перепутал какие-то документы, встал не в ту электронную очередь, подал заявку не на то направление и в итоге провалил поступление на журфак. Когда опомнился и разобрался, оказалось, что поезд ушел; в приемной комиссии предложили отучиться на платном. Как раз сейчас это было особенно актуально.

От армии его освободили из-за бабушкиного заболевания как единственного потенциального опекуна. Возможно, и порок сердца тоже сработал, хотя он и не считался особо опасным.

Все лето Денис просидел в интернете, искал варианты хорошего заработка. Конечно, они не находились — кому нужен вчерашний школяр без диплома, пусть и условно одаренный? Вербицкий изучал даже заведомо сомнительные варианты, типа стать сталкером в Краснодаре, писал в соответствующее сообщество. Его кандидатура никого не заинтересовала — логично: без опыта, без связей…

Наконец повезло устроиться удаленно копирайтером в косметическую фирму со странным названием «Эппл Мизерабль». Ее головной офис базировался в Адыгейске. Когда-то небольшой городок, несколько лет назад, после События, он серьезно разросся из-за беженцев из Краснодара. Фирма делала косметику из аномальных яблок, доставляемых из закрытой Зоны. Якобы они как-то особенно, внутренне омолаживали, эти добавки. Правда, говорили и другое: что вообще вся эта аномальная косметика — пиар на голом месте. Никаких добавок в ней нет, потому что действие яблок не изучено, никто бы не позволил вот так просто продавать населению что попало.

Дениса не особенно волновало, из чего на самом деле делают крема и сыворотки, про которые он сочинял вдохновенные тексты. Гораздо больше его беспокоила собственная репутация. В смысле, сможет ли он указывать сотрудничество с «Эппл Мизерабль» в своем портфолио, когда подвернется более интересная вакансия?

За текучкой сырая и серая южная зима промелькнула незаметно. Летом он снова попробовал поступить на журфак, и снова ему предложили платное обучение. Теперь, с работой, это уже не казалось невозможным. Да и Нелли не так уж и болела, просто немного утратила былую гибкость. Неудивительно, некоторые ее ровесницы уже давно осели на диванах без всякой фибродисплазии. И конечно, она очень хотела, чтобы внук получил высшее образование. В итоге выбрали более дешевый дистанционный вариант. Начались бессонные ночи — на учебу ведь требуются не только деньги, но и время.

* * *

…В то лето вишня уродилась на удивление. Уже много лет корявые старые деревья приносили по нескольку ягодок, да и те были червивые. А тут даже листья скрылись за множеством темно-красных шариков. Нелли обрадовалась, даже как будто помолодела. Запланировала варенье в промышленных масштабах. Надо было помочь ей собрать урожай, а у Дениса как раз шла сессия, и на работе случилась запарка. А воробьям не объяснишь: они налетели, что не поклюют — то просто на землю скинут. И солнце еще палило немилосердно. «Ну, завтра точно соберу», — подумал студент и засел за курсовую.

Допотопный кондиционер улучшал климат в комнате как-то неубедительно, тексты упорно не поддавались грамотному анализу. Воробьи совсем обнаглели, так расчирикались, что в ушах звенело. Уж делали бы свое черное дело молча!

Пойти, что ли, прогнать мерзавцев? Вербицкий встал из-за компьютера, вышел на крыльцо. Как раз в этот момент чириканье стихло, но он решил все же прогуляться до вишен, заодно оценить масштаб работы на завтра. Завернул за угол и обмер: бабушка, стоя на самом верху шаткой стремянки, изо всех сил тянулась к верхушке одного из вишневых деревьев. На шее у нее висело голубое пластиковое ведерко, наполовину заполненное ягодами. «Ты что!» — хотел закричать он, но не успел. У ведерка вдруг лопнула веревочка. Нелли инстинктивно дернулась — поймать. Стремянка накренилась, бабушка, падая, схватилась за ветки, те обломились, все же немного смягчив падение.

Денис метнулся к вишням. Нелли уже героически пыталась встать, хотя не получалось.

— Дениска, вроде ж не сломала ничего? — с тревогой спросила она. — Надо же было так подвести тебя!

— Что ты такое говоришь… — Он был готов сожрать себя за то, что тянул с этим проклятым урожаем. И ведь старалась-то она ради вишневого варенья для любимого внука! Сама сладкое никогда не приветствовала.

Бабушка смогла встать на ноги, помотала головой, руками. На плечах и локтях виднелись глубокие ссадины, проступали пятна кровоподтеков, но серьезных травм вроде не наблюдалось. Денис все-таки отвез ее в больницу, несмотря на протесты.

* * *

В регистратуре сидела пергидрольная тетка, которая на все вопросы отвечала одно: записи нет, принимаем только платно. Платный прием, как оказалось, ничем не отличался с точки зрения комфорта от бесплатного. Тем не менее очередь из недовольных у рентгенкабинета почтительно расступилась после предъявления оплаченного талона. В кабинете травматолога Нелли была уже немного спокойнее, видимо, боль от ушибов утихла от принятой таблетки. Усталый, уже немолодой врач поднял глаза, поглядел куда-то сквозь Дениса, молча осмотрел бабушку и так же молча сел писать. Вербицкий боролся с желанием задать вопрос первым, но доктор взял инициативу на себя:

— Серьезных переломов нет. Точнее, треснуло два ребра справа, но это мелочи. От ушибов принимайте обезболивающие, я написал. Месяц никаких физических нагрузок. — Он поставил размашистую подпись. — Все.

— Э-э… Спасибо. А на фибродисплазию это не повлияет?

Во взгляде травматолога появилась некоторая заинтересованность:

— А, фибродисплазия. Ну да, конечно, повлияет. После переломов она обычно прогрессирует. Так что подыщите реабилитационный центр или сиделку хорошую.

Всю дорогу домой бабушка и внук молчали. Только дома Нелли, чувствуя необходимость как-то снять напряженное безмолвие, сказала нарочито весело:

— Вот, не зря говорят, что сладкое вредно! Но немножко вишни я все-таки успела сварить еще вчера.

— Я теперь, наверное, не смогу больше есть варенье, — мрачно отозвался Денис.

— Ну, выше нос! Что ты разнылся! Балерины так просто не сдаются, даже бывшие! — Она изо всех сил выпрямила спину и попыталась встать в третью позицию, но не смогла удержать равновесие. Внук еле успел поддержать ее и не дать упасть.

— Иди лучше полежи, — встревоженно попросил он. — Я тебе куриный бульон сварю, он вроде как кости сращивать помогает.

Уложив бабушку на диван, он пошел на кухню, начал возиться с курицей. Нелли, обычно разговорчивая, лежала так тихо, что казалось, будто она спит. Сварив бульон, Денис на цыпочках подошел к дивану и увидел, что она беззвучно плачет.

— Ну же… — Он присел на корточки рядом. — Зато от этого не умирают, как от рака!

— С перспективой, которая меня ожидает, лучше умереть, если честно…

— Ты что? Как я без тебя?

— Уж точно лучше, чем с бревном на шее.

— Нелли! Не смей.

— Интересно, как быстро это будет развиваться… — Кажется, она не слышала его слов. — Я ведь уже сейчас… хожу нормально… в смысле, ходила, а танцевать, как раньше, не могу. А потом ведь вообще придется выбирать любимую позу на всю оставшуюся жизнь. — Она натужно улыбнулась. — Придется решить, арабеск это будет или круазетт. Зато уж точно не растолстею, там, говорят, челюсти перестают двигаться, больных кормят через трубочку.

— Нет! — Он топнул ногой. — Эта дрянь лечится! Мы найдем вариант.

Нелли горько рассмеялась:

— Не лечится, а только замедляется, и за большие деньги. Будто ты сам не знаешь, Дениска.

— Есть случаи, когда процесс перерождения мышечной ткани в костную удавалось повернуть вспять. — Он сам удивился, как уверенно и деловито звучит собственный голос. — Я как раз вчера читал. При интенсивном лечении бывает около тринадцати процентов таких случаев.

— Ну да, — бабушка осторожно потрогала бок, — вложи целое состояние, которого нет, и тогда, мо-о-ожет быть, рак на горе после дождичка в четверг все-таки свистнет.

— Слушай, прекрати, а? — прервал ее внук. — Ты сама меня учила никогда не сдаваться. Найдем мы эти гребаные деньги, обещаю.

* * *

…Поиски крупного заработка превратились для него в навязчивую идею, что мешало сосредоточиться на учебе. Кое-как сдав зимнюю сессию, он твердо решил после каникул взять себя в руки. Но к февралю у Нелли на коже в месте сломанных ребер появились характерные уплотнения. Они свидетельствовали о том, что страшный внешний скелет все-таки начал образовываться. А на лице и шее появились непроходящие отеки, пока еще незаметные, но он слишком хорошо знал, на что надо обращать внимание. И еще он знал, что, если болезнь не лечить на этой стадии, она может прогрессировать очень быстро.

Поразмыслив обо всем этом, Вербицкий подал в университет прошение об академическом отпуске и принялся целыми днями рыться в интернете, рассылая резюме. Перед глазами упорно стоял образ той женщины из инвалидного интерната на набережной, ее застывшая рука, по-лебединому изогнутая, и мучительное отчаяние в глазах. А в мозгу прокручивались куски прочитанной информации: «Заболевание не является смертельным, так как не затрагивает жизненно важные органы. Раньше такие больные умирали от голода, так как срастались челюсти, или от недостаточности дыхания из-за зарастания мышц диафрагмы и ребер», «весь скелет представляет собой цельную, не распадающуюся и несгибаемую структуру. Лопатки срослись в пластину, от костей бедер отходят гребни и шипы, напоминающие побеги коралла или ветви жуткого растения, из задней части пяточных костей вырастают шпоры…»