Я судорожно всхлипнула, слабо соображая, а Давид ослабил хватку и прижался к шее губами. Он все еще был во мне, старательно зализывая рану, а мне показалось, что я потеряла сознание, хотя перед глазами так и корчились тени на уродливой стенке.

— Что ты сделал? — прошептала, когда ко мне вернулась способность шевелить губами.

В горле пересохло от крика, а в душе все выгорело от страха.

— Взял тебя в жены, — зло процедил он, опаляя кожу горячим дыханием. — Такая метка не сводится, Слава… А мне будет проще защитить тебя от тюрьмы.

— Зря, Давид, — прикрыла я глаза, изо всех сил стараясь не разреветься.

— Хуже не будет.

Он отстранился, небрежно дернул мои трусы вверх, потом джинсы. А я стояла, не шевелясь. Казалось, стоит выпрямиться, и я закричу.

Это я во всем виновата. В этом его холодном безразличии, в котором он злился на каждую эмоцию и вымещал злость на мне. Но почему теперь, когда захотелось тепла, кожа почти ощутимо рвется от ледяных лезвий в его голосе?

— Поедешь ко мне.

И тяжелая куртка упала на плечи вместо точки, придавив и размазав меня окончательно.

Глава 1

Я развернул Славу к себе, встречая ее сломленный взгляд, и замер. Не успел даже рассмотреть ее толком, а теперь и смотреть уже будто не на что — растерзал ее с голодухи, как безумец. Да и не мог я на нее смотреть. Хорошая, как прежде, даже лучше. А теперь так вообще взгляда не отвести. Но я все же смог. Опустил глаза на молнию куртки и застегнул ее, пряча свою ведьму от всего мира.

Моя ведьма. Моя…

Дрянь…

Захотелось вздернуть ее за запястья прямо здесь и выпороть ремнем за все. Но, кажется, даже спасая свой разум и животную часть себя, я наломал дров не меньше нее. Нельзя было так. Только поздно. Если переломаю, то нас обоих. Ее не отпущу.

В голове выли сирены, и все мигало красным, пульсируя кровью перед глазами, но холодный разум четко строил планы: «Стереть записи камеры наблюдения, поговорить с дежурным и приказать молчать об увиденном, захватить чемодан Славы с улицы…»

Я запер ее в допросной, быстро поговорил с дежурным и вернулся. Слава за это время сползла по стенке и сидела на полу, уязвимо обняв коленки, прижатые к груди.

— Пошли, — приказал я, взял ее под руку и поставил на ноги.

Ведьма пялилась перед собой, не реагируя. Послушно переставляла ноги, цокая каблуками, и я непроизвольно опустил взгляд…

…Как мне нравились ее ноги! Я с ума сходил, когда видел ее голые ступни. Да и сейчас вид ее ног в джинсах на высоких каблуках нейтрализовал ту призрачную сытость, на которой я планировал добраться до дома. Я подхватил свободной рукой чемодан на проходной и потащил вместе с девушкой к машине. На улице Славка ожила и уперлась предметом моей слабости, отказываясь идти:

— Пусти меня! — потребовала, вырываясь.

Я выпустил и замер, хмуро глядя на нее сверху. Даже на каблуках она была ниже меня на голову. И это заставляло больше думать о том, как спрятать ее за пазуху, а не выпороть. Злость проходила, потому что зверь видел — эта женщина теперь надежно его. Блок на шее, брачная метка — там же… Где захочется, там и возьму. А хотелось все сильней.

— В кого ты превратился?! — просипела Слава, толкая меня в грудь и тем самым прерывая поток эгоистичных мыслей.

Я молчал, хмуро глядя на нее. В ее взгляде было слишком много всего. Надо было лучше смотреть. Ошибся я. Сильно.

— Если так нужен сейчас, почему не пришла раньше? — тихо потребовал я, хватая ее за шею и притягивая ее к себе.

— Меня не было в Москве! — дернулась она, так некстати подставляя мне снова голую шею.

Не отрицала, что нужен. Но сама в лапы не пойдет.

— Хороша причина, — процедил я и тяжело сглотнул, пытаясь контролировать жажду вцепиться в нее зубами.

— Я не могла по-другому! — взвыла она, дрожа. — Если бы ты знал!..

— Так расскажи! — вскричал я.

Тихим шепотом всего не выплеснуть. Хотелось орать, трахать, хлестать по щекам и так по кругу.

— Не могу! — толкнула она меня сильней. Слишком больно я сделал. — Ты не смог бы меня спрятать! Влез бы в петлю сам, и тебя бы на ней вздернули!

— Лучше бы вздернули, чем год без тебя! — прорычал ей в лицо.

Не планировал обвинять ее в чем-то, но что делать, если все, что между нами осталось — только обвинение и обида?

Она принялась лупить меня в грудь, сначала поскуливая и всхлипывая, но уже вскоре полноценно рыдая. Я пережидал. Это не все было про меня. Понятия не имел, где ее носило, но ей было паршиво. Когда она вцепилась пальцами в мою футболку и подняла глаза, я понял, что мы нескоро достанем до дна всего того, что в них плескалось.

— Ненавижу тебя! — выдохнула она и шмыгнула носом.

— Что так? — усмехнулся я зло. — Ты, наконец, собиралась стать счастливой, а я помешал?

И я потряс чемоданом в другой руке. Тяжелый, зараза!

— Собиралась!

— Да ладно?! — оскалился я, теряя снова терпение. — Без меня? Брось, Слава! Некоторые ведьмы не умеют врать определенными частями тела!

— Да пошел ты! — скривилась она.

А я замер, пережидая еле переносимое желание усадить ее на ближайший капот и отодрать со всей страстью под светопреставление сигнализации.

— Я никогда не обещал быть идеальным, — тихо прорычал, поймал ее руку и вернулся на прежний маршрут.

Хорошо, что она начала кричать на меня. Аж отпустило. Значит, и ее отпускает. Но как же это все далеко от «жили долго и счастливо»… Ну вот за что мне это? Почему именно эта ведьма с этими несносными ногами?

Я усадил ее на переднее сиденье, закинул чемодан назад и обошел свой джип, чтобы усесться за руль.

— Ты мне расскажешь все. — И я завел двигатель.

— Ничего я тебе не расскажу, — уткнулась она в окно. — Хочешь — посади меня.

Я промолчал, зло выкручивая руль.

— Я знаю, кого ты спасала, — глянул на нее.

Ведьма скосила на меня взгляд, подобралась и отлипла от окна:

— И?

— Мать. Она проходила по делу свидетелем. Но документы, которые ты украла, видимо, могли сделать из нее организатора.

Слава покривила губы, но снова упрямо отвернулась:

— Не лезь, Давид.

— А у мамы твоей такой же дар — сбегать и путать следы. Я ее тоже не нашел.

— Повезло.

— От кого сегодня сбегала ты?

Слава устало откинулась на спинку кресла и обняла себя руками:

— От нее, — выдала она вдруг неожиданное.

— И почему же?

Она заморгала на яркий свет фонарей, когда я вырулил из проулка на большой проспект.

— Просто не могу больше, — нахохлилась. — Она не подарок.

— Она и не должна им быть, — нахмурился я, провоцируя.

— Не должна быть такой! — возмутилась Слава, поворачиваясь ко мне. — Ей все мало!

— Чем больше, тем безопасней.

— Смотря чего! Ты же знаешь, какую жизнь я вела, Давид. Как это может быть безопасней?!

Хотелось потребовать, почему она не спросила это у меня год назад. Но, к сожалению, всему свое время. Я старше Славы на двадцать лет. Но эта ведьма притягивала не только ногами. Она вела отчаянную опасную жизнь. Шла на поводу у дара, а теперь становилось понятным, что еще и у матери, ради которой рисковала сесть в тюрьму. Но все чаще я видел в ней маленькую девочку, которая научилась высекать огонек пальцами. Она игралась со своим даром, как с огоньком, долго не представляя, насколько опасным тот может быть.

Последний год я шел по остывшим следам прошлых ее преступлений, собирая портрет своей ведьмы по частям. Это зверю плевать, что было до. А мне ничего не оставалось, кроме как собирать пепел и согревать себя остатками его тепла…

— Я давно не живу с ней. — Голос Славы стал слабым и неуверенным. — Не стоило и начинать.

А я смотрел на дорогу и вспоминал, как впервые увидел Славу в участке. Она сидела на обшарпанном кресле в коридоре перед каким-то кабинетом, сложив ногу на ногу. Длинная юбка скрывала почти все, но то, что осталось, будило воображение гораздо эффективней. Я прошел мимо, глядя в мобильный, и только боковым зрением цепляясь за изящный подъем стопы в бархатной лодочке на каблуках. Такое в участке нечасто показывают. А еще запах… Слава изучила обо мне все, что могла, прежде чем полезла под кожу.

— И что же сделала мать? — глянул я на нее.

— Много всего, — глухо выдавила она и снова отвернулась. — Я больше ничего тебе не скажу.

— Плохо ты меня изучила. — Всегда мечтал сказать ей это и доказать.

— Я не планировала стать твоей избранной, — снова обернулась она.

— Ну кто такое может планировать? — усмехнулся я зло, надавливая на педаль. Пустынные ночные улицы были весьма кстати для разгона автомобиля и собственных эмоций. — Ты думала, я просто так на тебя поведусь?

— Лучше бы нам не встречаться больше.

— Не тебе это решать, — огрызнулся я.

— Моя мать — очень влиятельная ведьма, Давид. А ты сейчас переходишь ей дорогу. Она не отдаст меня тебе. У нее на меня далеко идущие планы!

— Ты замужем за мной, — спокойно напомнил я.

— Не помню, чтобы ты стоял передо мной на колене и просил выйти за тебя!

— Не до этого было — тюрьма по тебе плакала! — рыкнул я.

— Она продолжает рыдать! — хлопнула по парпризу ведьма. — Мы женаты только по твоим законам! А тюрьма плачет по общим!