Славина дружба с русалкой меня беспокоила. Она не могла не знать, что привязанность русалки опасна. Что это? Надежная гарантия, что тебя избавят от страданий с любовью? Или ей хотелось чувств хоть от этой холодной рыбины? Предполагать можно много всего, но здоровой такую дружбу все равно не назовешь.

— Еще есть чем поделиться?

— Ты ее угробишь, опер. — Сюзанна запустила палец в соль и облизала. — Твои методы слишком грубые для такой нежной девочки, как Слава.

— Нежно топить я не умею — это да. Мне проще грубо принуждать жить.

— С тобой, — оскалилась она и кивнула в сторону спальни. — Поговорить дашь с ней?

— Нет.

— И встречаться ей ни с кем не позволишь?

— Сюзанна, я не собираюсь сажать ее на привязь. Выспится и захочет к тебе — отвезу.

— Она же замуж сегодня должна выходить. — Русалка отодвинула соль и поднялась. — И неизвестно, чем этот ваш день закончится. Но я рада была с тобой поболтать. Хотя с большим удовольствием поболтала бы тобой где-нибудь в безымянной речке в Подмосковье.

— Взаимно, — усмехнулся я. — До встречи. Дорогу найдешь?

Она развернулась и направилась к выходу. А я дождался, когда звук двигателя затихнет вдали, и устало опустил плечи. Мне привычно не спать сутками. Заварив себе бодрящего чая, я тихо сходил в спальню, убедился, что моя ведьма спокойно спит, вытащил ее мобильный из кармана джинсов, брошенных в углу в кухне, и уселся за стол.

Шесть утра. Когда чай почти закончился, мобильный у Славы ожил. Подпись у входящего значилась лаконично и черство: «мать». На второй входящий от нее я ответил:

— Горький. Слушаю.

Последовала долгая пауза.

— Кто? — тихо отозвалась, наконец, «мать». — Где Слава?

— Спит.

— Вы кто?

— Тот самый опер, под которого вы год назад подложили дочь ради вещдоков по вашему делу.

Я поднялся и не спеша направился к окну.

— Не понимаю, о чем вы. Где моя дочь?

— У меня. Она не желает замуж за вашего кандидата. Вы в курсе?

— Дай трубку моей дочери! — ударилась в истерику женщина.

— Спит она.

— Я даю тебе час, понял? — прошипела собеседница в трубку. — Если Станислава не вернется в квартиру и не начнет готовиться…

— Не вернется и не начнет, — перебил я.

— …я тебя закопаю, понял?! — завизжала ведьма. — Заживо! Но сначала ты лишишься всего, что тебе дорого! А потом будешь сдыхать! Медленно…

От сиплого голоса я только неприязненно поморщился.

— Не надорвитесь от стараний, — усмехнулся. — Вам еще улыбаться мне, когда придет время поздравлять дочь с замужеством.

Она что-то еще плевала в ответ, но я отбил звонок.

— Веселишься? — послышалось хриплое позади.

— Не очень. — Я обернулся к сонной взъерошенной ведьме от окна и убрал ее мобильный в карман.

Слава стояла на пороге в моей футболке, под которой вряд ли что-то было — белье валялось в кухне на полу.

— Откуда в тебе столько уверенности, что тебя не убьют сегодня до обеда? — поинтересовалась она сонно.

— Тебе надо было год назад об этом спросить.

Я направился к столу и принялся убирать завтрак русалки. Подхватил пачку соли, сгреб в нее горсть крупинок и понес к мусорке.

— Сюзанна приезжала? — озадаченно нахмурилась Слава, проследив за мной. — Надо же. И ты жив? Действительно, потенциал есть… Может, тогда поужинаем где-нибудь? Свадьбу отметим. А то у меня все не по-человечески.

— И это понятно.

— Давид, а мы точно юридически ничего не должны оформить? Может, хоть какая-то мне выгода будет от брака с тобой, если тебя прибьют все же?

— Тогда придется выйти за меня замуж по всем законам. Пойдешь?

— А ты предложение сделаешь нормально?

— Сделаю.

Слава восхищенно усмехнулась, пряча растерянность.

— Ты безумец, Давид. — Она опустился на стул и уязвимо сложила ладони между коленей. — Что мама?

— А то ты ее не знаешь. — Хотел усмехнуться, но вдруг понял, что устал. И чай не помогает. — А подруга у тебя занятная…

— Я не в том возрасте, чтобы папочка меня журил за неправильных друзей…

Я не стал говорить, что ведет она себя так, будто в том самом возрасте. Просто смотрел на нее. Как злится, как мечется от того, что не знает, что будет сегодня, завтра и дальше. Но здесь я разберусь быстро, хоть и приятно не будет. Осталось дождаться семи утра, чтобы сделать один важный звонок. А потом собраться и проехаться за город.

Я даже не сразу обратил внимание, что Слава испытывает меня взглядом.

— Сюзанна хорошая, — серьезно заявила она. — Если хочешь со мной жить, пусть и недолго, начинай мне верить. Я тоже не подарок.

— И почему ты год с ней не виделась?

— Давид, делай завтрак уже! — гневно глянула она на меня.

Я скривил уголки губ:

— Сама делай.

Ведьма предсказуемо подорвалась со стула и прошлепала к холодильнику. А я не отказал себе в удовольствии опустить взгляд ниже линии моей футболки на ней. Ведьма боялась тех, от кого бежала ночью. Я — нет. Мне плевать, какого полета там ее тюремщики. Да — повоюю. Да — будут проблемы, и немало. Но никто ее у меня не заберет. Не только у ее матери связи.

— Что будешь? — отозвалась она от холодильника.

Но вместо ответа у меня из глотки вырвалось рычание. Хорошо забывать, что я оборотень. Удобно строить планы, встречать недругов в кухне и принимать от них звонки… Но зверюга напомнит о себе в неподходящий момент. Хотя почему не подходящий?

Я в два шага оказался позади Славы, положил ладони ей на бедра и притянул ее к себе. Она испуганно всхлипнула, но я уже отдался звериным импульсам. Вжал ее в разделочный стол и медленно задрал футболку, с рычанием оголяя ее бедра.

— Тебе не идет быть медведем…

Слава выгнулась, но я видел, как она сжала пальцы на столешнице до побелевших костяшек. И все равно утро показалось хорошим. Кухня разве что не пылала остовом наших ночных пикировок, и на всем этом пепелище медленно насадить свою несговорчивую ведьму на член оказалось столь желанным, что я едва не забыл о том, что предстояло. Зверь требовал медового месяца. Когда можно только бесконечно сдаваться искушению с перерывами на сон, еду и прочие прелести. Да и мне бы не помешал отпуск. Но только не со Славой. Мне иногда казалось, что для нее истинно-лучшее место — камера. И хоть я и собирался всячески ее от решетки оттаскивать, она будет искушать судьбу.

Прямо как сейчас, когда вдруг дернулась, добиваясь, чтобы я выскользнул, но следом впечатал ее в столешницу сильнее и схватил за горло.

— Любишь пожестче? — потребовал я и вернул ее задницу с размаху на место, делая самому себе больно. Слава тоже вскрикнула, сжимая ноги, и вместе мы замерли, слившись в одно целое. Захотелось добавить остроты раннему завтраку. Но не хотелось быть зверем, дерущим девочку с голодухи. Я опустил свободную руку между ее ног и медленно двинул бедрами, собираясь достигнуть ее предела.

— А теперь рассказывай… — Так я еще никого не допрашивал. — Что там было в документах?

Мои пальцы кружили вокруг напряженной плоти, временами упруго вздрагивающей под ними. Слава все сильней сжималась, и в голове мутнело. Я подтянул ее к себе за шею и добавил жара легким укусом в метку. Ведьма заскулила и попробовала лечь на столешницу животом, но я не позволил. Кухня наполнилась правильными звуками ударов моего тело о ее. А потом я плавно перешел к экзорцизму.

— Давай, Слава… Что там ты утащила?

Я задвигался быстрее, потирая ее пальцами между ног.

— Пошел к черту, — простонала она, впиваясь ноготками мне в запястья.

— Пойду, — прошептал в ее мокрый висок. — Обязательно…

Я вышел из нее и развернул к себе лицом, тут же подхватил под бедра и усадил на столешницу. Она только удивленно открыла рот, откидываясь назад, но я ухватил за края футболки и сдернул ее через голову, оставляя ведьму голышом. Вид ее груди, плоский мокрый живот и аккуратный треугольник темных волос внизу живота перехватывал дыхание. Я подхватил Славу под бедра и медленно насадил на себя, наслаждаясь ее беспомощностью. Все, что она могла — опираться на руки позади и следовать за моим ритмом. Шлепки стали звонче, крик ведьмы ярче. Она кусала губы, запрокинув голову, и пыталась сжать ноги, а я наслаждался тем, что видел. Ведьма текла, и запах ее желания все же сломал мою идею вытрясти что-то из нее, кроме оргазма. Допрашивать ее нужно по-другому.

Мы кончили почти одновременно. Вид ее дрожащего лона добил меня, и я последовал за ней, будто на поводке.

Допросил, ничего не скажешь. Это ей впору из меня веревки вить. Только ей оно не нужно.

Слава попыталась вырваться, но я не дал. Усадил ее на себя и понес в душ.

— Не знаю я, что там было, — вдруг прошептала она, обняв меня за шею. — Я не идиотка, Горький. Вернее, идиотка, конечно, но добавлять себе проблем не собиралась. Я передала опечатанный конверт матери. И я не могу давать показания против нее, потому что ничего не знаю.

— А чего ж тогда отказывалась?

Я вошел в душевую и осторожно опустил ведьму на ноги. Она пошатнулась и нервно дернулась:

— Просто чтобы позлить! Поспать можно еще пойти?

— Не сразу. Сначала сделаем регистрацию брака.

— Ты про колено и предложение не забыл?