— Сын? — удивилась я, млея от его горячих рук.

Осознание того, что он бросил столько важных для него членов семьи и вырвался ко мне, спустило сердце с поводка.

— Подстреленный, в бинтах… — продолжал Тахир, прижимая к себе крепче. Пришлось отложить кисти и позволить ему утащить меня со стула к себе на колени. — Мне страшно от того, что я мечтаю, чтобы ему там уже отстрелили что-нибудь. Не хочу получить однажды черную новость…

Я развернулась к нему и обняла.

— Я по тебе очень соскучилась, — прошептала. — Но если тебе нужно к ним…

— Мне нужно к тебе. И иногда к ним. — Уперся устало лбом мне в висок.

— А по мне ничего нового? — осторожно спросила я.

Он покачал головой.

— Ты голодна?

— Нет.

— Хорошо.

И несколько минут его слабости закончились. Он подхватил меня под бедра, поднялся и усадил на окно. И я вообще забыла о страхах и одиночестве. Его голод сводил с ума. Ни на какие прелюдии не стоило и рассчитывать. Только взрывная палитра бешеной страсти, без полутонов и намеков на спокойную пастель. Острая режущая графика звериной одержимости и жесткая нежность в деталях… Я не была уверена в палитре его портрета, но теперь сомнений не осталось — вся она кружилась в калейдоскопе перед глазами, горела на коже и срывала голос до хрипа…

Потом мы попробовали встать вдвоем под душ, но в итоге сползли в теплую ванную и будто растворились друг в друге и воде окончательно.

— Тебя доктор смотрела сегодня? — спросил он неожиданно.

— Угу, — вяло вздохнула я и потеряла бдительность. — Все пытаются мне успокоительные прописать.

— Ты отказываешься? — насторожился он.

— Я в норме.

— Марин, людям свойственно считать себя в норме долгое время, пока…

— Как и оборотням, — заметила я. — Расслабься. Я в порядке. Они просто перестраховываются из-за того, что я сижу тут без понимания смысла и сроков.

— Это твой врач так говорит?

— Да. Они сказали, что моя реабилитация закончена. Но так как мы с тобой не можем тут жить нормально, они переживают о моем эмоциональном состоянии. Работа у них такая. — Тахир скрипнул зубами, вжимая меня в себя. — Что происходит, почему со мной так?

— Я не знаю, — процедил он, и голос его задрожал от рычания.

А у меня озноб по спине прошел. Черт, не надо было ему все это говорить! Я развернулась в его руках и заглянула в глаза.

— Эй, — провела ладонью по его щеке, — не поддавайся, слышишь? Может, тебя специально выводят из себя?

Тахир вдруг сузил на мне взгляд и повернул голову набок, задумавшись над моими словами.

— Может, ты и права, — прошептал задумчиво.

— Слушай, все хорошо со мной. Я правда здесь чувствую себя как никогда: кормят, наблюдают, оранжерея у них такая — рисуй не хочу… — Тахир слушал меня и смотрел так, будто я говорила ему не по-русски, но он все равно все понимал правильно. И снова ведь видел насквозь. — Да, мне грустно тут без тебя, но я справлюсь. Мне надо всего лишь тебя ждать. А это я умею лучше всего.

Он невесело усмехнулся:

— Спасибо.

— За что?

— Мне спокойно с тобой, — хрипло прошептал он. — Только с тобой.

И меня это полностью устроило. Я ведь никогда не отвечала кому-то взаимностью. Это было новым. И оказалось неожиданно настолько приятным, что я готова была пробовать и дальше. Я знала, что слишком молода для него, но была уверена, что он не причинит боли. Он ведь не может. Ему же или все, или ничего. Я умудрилась напороться на единственного мужчину в Москве, который не станет использовать меня. Может, это подарок судьбы?

Уже лежа с ним в кровати, я позволила себе его обнять, уткнуться носом в плечо и почти расплыться в улыбке, когда услышала уставший голос:

— Я уеду рано. Не пугайся утром, что меня нет, ладно?

— Ладно, — прошептала, стараясь изо всех сил скрыть от него разочарование.

Но мне снова не удалось:

— Марин, это все кончится.

— Я знаю. Буду тебя ждать.

* * *

И потянулись дни. Тахир уезжал затемно, проводил весь день где-то в своей жизни со своей семьей, а вечером возвращался ко мне и рассказывал о происходящем с его приемным сыном Эльдаром и Кариной. Оказалось, эти двое неравнодушны друг к другу с детства, но Карина не знает ничего о существовании оборотней, и Эльдар боится, что она не справится с этим знанием.

— Странно, почему же я справилась? — поинтересовалась я.

Мы коротали время до ужина, гуляя по парку в ожидании доставки из ресторана.

— Потому что я тебя сразу пометил, — серьезно объяснил он.

— А я думала, ты меня захотел, — рассмеялась я.

— И это тоже, — прорычал он, рывком притягивая меня к себе. — Но и пометил.

И он прошелся губами по моей шее, невыносимо щекоча кожу короткой щетиной.

— Пусть пометит ее тоже! Скажи, это прекрасно помогает!

— Я тебя спросил, — покачала он головой, медленно выдыхая. — Эльдар не хочет делать это без согласия своей избранной.

— Какая же она избранная, раз не знает, что ее мужчина — волк? — веселилась я.

Только Тахир сгреб меня неожиданно в объятья и прижал к себе:

— Жаль, что они оба не знают, как это может быть хорошо.

— Узнают. Он не сможет ее отпустить, — прошептала я, зарываясь пальцами в его волосы.

— Ты права — не отпустит.

А одним вечером я попросила Тахира не приезжать. Было уже слишком поздно, я слышала по голосу, что он совсем вымотался бросаться из Подмосковья ко мне и потом утром нестись обратно к детям.

— Не могу без тебя, — упрямо выдохнул он в трубку.

— Останься, выспись, пожалуйста, — просила я, хотя у самой все застывало внутри от мысли, что он сегодня не приедет. — Тем более вам завтра ехать в опеку.

У детей Тахира все было несладко. Муж Карины досаждал ей и угрожал отобрать дочь, Эльдар метался между зверем и наковальней, отказываясь признаваться и рисковать Кариной. И я теперь хорошо его понимала. Мне тоже было невыносимо подвергать риску Тахира. Путь лучше выспится перед тяжелым днем, побудет с дочерью Карины и побегает там по лесу.

— Завтра увидимся, ладно? Тем более все же у вас должно быть хорошо. Ты говорил, вопрос решенный.

— Да, — вздохнул он. — Должно быть хорошо.

— Ну что с тобой? — насторожилась я. — Так устал?

— Скорее всего, — прозвучало бесцветно.

— Ты же говорил, что все закончится. Завтра приедешь.

— Постараюсь пораньше, — подтвердил он, а мое сердце скакнуло от глупой радости.

Не обязательно ведь, что у него получится, но хотелось верить.

* * *

Я не спал эту ночь. Крутил видеозаписи Гены туда-сюда в своем подвале, выискивая зацепки на абсолютно гладкой поверхности. В доме спать было невозможно — детки устроили себе медовый месяц со всеми вытекающими.

Все мысли были о том, какими непреодолимыми становятся ежедневные расстояние между мной и Мариной. И кто-то за всем этим стоит. Вокруг меня постоянно что-то происходит, и меня отбрасывает от Марины все дальше. Сегодня мы вообще не нашли сил встретиться. Но я уже не понимал, где я меньше рискую: оставаясь тут и контролируя жизни Эльдара и Карины или бросая все и возвращаясь к Марине.

Ночь тянулась долго. Видеопленка усыпляла монотонностью.

Та запредельно дорогая машина на ней, о которой говорил Гена, действительно была странной, но не стоило труда выяснить, что у ее собственника на реабилитации находилась жена. Видеть она его не хотела, а вот он ее — очень. И да, я его уже пристрелил. Стечениями обстоятельств он упокоился, получив пулю в затылок из моего пистолета. А со дня нападения на Марину эта машина на записях больше не появлялась.

Другие «подозрительные» личности, на которых указывал Гена, просто работают риелторами в соседнем здании. У них служебные машины, поэтому свои они и бросают черт-те где, периодически забывая в них какие-то документы.

Про Демьяна думать можно было что угодно. Только Гене особо ничего не говорили — просто дали задание следить и отчитываться о времени моего появления и ухода. Новых распоряжений он не получал. Закончу с Эльдаром и вплотную займусь своим начальством и делом Марины.

Подниму связи, найду, в конце концов, тех, кто сможет покопаться в судебной сети — плевать. Я должен знать, почему ее дело рассматривается так долго и кто за этим стоит.

Только высплюсь сначала, а то нервы начинали знакомо дрожать.

Эльдар проснулся рано. Нервничал. Потому что сегодня у него будет сомнительная радость встретиться лицом к лицу с бывшим мужем Карины. А я просто очень хотел, чтобы эти проблемы получили промежуточный перерыв, и Карина расслабилась. А там, может, и Эльдар решится на признание… В любом случае это все уже не будет такой проблемой. И главное — моей перестанет быть тоже.

И ничего не предвещало беды. Мы прибыли всей семьей в отделение опеки, встретились с судьей. Бывший муж Карины невнятно тяфкал на нас в коридоре, но лающая собака ведь не кусает.

Эльдар остался с дочерью Карины за дверью, мы зашли в кабинет. Вопросы действительно решались быстро. И уже через несколько минут нерадивого папашу лишили права не только на свидания с дочерью, но и запретили звонить Карине до основного суда.

Казалось, можно было бы мчаться к Марине.