Но ничего страшного в палате меня не ждало. Паше оказалось десять лет. Глаза у него ничем не сверкали, в ладонях не горел огонь, и в целом он ничем не отличался от обычного мальчика. Марина подала мне стетоскоп, а я присела на кровать:

— Привет, Паша. Меня зовут Александра, я детский врач…

Он слушал внимательно, поглядывая на Марину.

— …Какие жалобы?

— Кашляет, — сказала Марина. — Часто. Но последний месяц прямо сильно. Несколько раз задыхался.

Я нахмурилась и дала мальчику знак поднять рубашку. Он послушно отложил мобильный и выполнил мою просьбу. Но мой взгляд сразу зацепился за кожу на его руках и животе.

— А он всегда так шелушится? — обратилась я к Марине.

— Да, практически…

Я провела осторожно по коже, отмечая выраженную сухость.

— Уход за кожей ему никто не прописывал?

— Нет.

Паша шмыгнул носом и потянулся за платком, которых на тумбочке уже лежала целая гора.

— А сопли тоже постоянно?

— Ну вот этот месяц…

Я прослушала дыхание, проверила лимфоузлы.

— Он нормально себя ведет? — обратилась к девушке снова. Но на вопрос в ее взгляде поспешила уточнить. — В сравнении с другими детьми — такой же активный?

— Паша очень спокойный, — замотала она головой. — С ним вообще проблем нет. Спать ложится вовремя, дневной сон у него всегда…

— Гоняет с мальчишками во дворе? — допытывалась я.

— Больше читает, играет вот в телефоне…

Я покачала головой еле заметно.

— Скажите, вашим детям часто не хватает медицинской помощи?

Марина оглянулась за спину, где молчаливой тенью стоял Руслан, наблюдая за происходящим.

— Они проходят осмотры раз в месяц, — ответил он. — Но с оперативной помощью проблемы. У нас не хватает врачей.

— А карты медицинские ведутся?

— Тут все. — Марина опустилась перед тумбочкой и достала карту. — Я готовила для врача…

Я открыла записи, пробежавшись по отчетам медосмотров. Прививки тоже стояли, хоть и не все. Диагноз «хронический бронхит» мальчику ставили стабильно с семи лет.

Но ни один из врачей не предположил главного диагноза.

— Паше никогда не ставили астму? — Я вернула карту Марине.

— Нет, — покачала она головой. — Вы уверены?

— Чтобы удостовериться, ему нужно пройти обследование. Нужны консультации аллерголога, пульмонолога и дерматолога. Но то, что я вижу, называется «атопический марш». Сухая кожа требует специального ухода. Уверена, это у него с рождения. Риниты тоже частая картина. И кашель. Сухой, постоянный, изматывающий… — Марина кивала. — То, что вы описываете и что вижу я — первый эпизод астмы. Если не лечить, может кончиться плохо. И, кстати, то, что вы называете «спокойный ребенок», на деле просто хроническое кислородное голодание.

— Мы меряем детям сатурацию, — начала Марина.

Я покачала головой.

— Голодание не настолько выражено, но оно хроническое. Это мое мнение. Но прогноз весьма благоприятен. Пройти обследование, получить лечение — и Паша сможет забыть обо всех этих симптомах. Не редкость, когда астма уходит в ремиссию и никак не беспокоит.

— А сейчас что делать?

— Ингалятор у вас есть?

— Да, — закивала она.

Мы вместе откопали новый прибор в шкафу. В запасах нашлось все, что нужно для процедуры, и я показала Марине процесс. Паша за все время так и не сказал ни слова.

— Почему он не говорит? — спросила я в коридоре, следуя за Русланом.

— Дети-оборотни не говорят при незнакомцах некоторое время…

Я закатила глаза, останавливаясь:

— Слушай, хватит, а! — возмутилась в голос. — Что ты за бред несешь?! Обычный ребенок! Вы тут психи все?! Или только ты один?! — Он вцепился в меня злым взглядом, потом подхватил под руку и рванул за собой на лестницу. — Пусти меня! — упиралась я.

И не перестала выдираться, даже несмотря на группу девушек, уставившихся на нас в холле. Они проводили наш тандем удивленными взглядами. Несколько снисходительных усмешек полетели в спину, но мне было плевать. Как, впрочем, и Руслану. Он втащил меня в небольшой холл и подвел к двери, припечатывая к полу. Затем дернул свободной рукой ручку и втолкнул меня внутрь, выпуская.

Я вжалась в ближнюю стенку, пытаясь привыкнуть к полумраку. Руслан закрыл за нами двери и опустился на корточки. И тут откуда-то из центра комнаты к нему кинулся то ли пес, то ли… нечто. Оно зарычало, бросилось в руки мужчины, а я задержала дыхание. И начала медленно оседать на пол, когда глаза привыкли, и я увидела, как эта непонятная собака начинает обращаться в ребенка. Втянулись лапы, исчез хвост, запрокинулась голова… и ни единого звука.

— Привет, Миша, — как ни в чем не бывало заговорил Руслан и прижал ребенка к себе. — Смотри, кого я тебе привел…

И повернулся в мою сторону.

— Ты все видела? Или тебе еще раз показать?

— Что это? — выдохнула я, дрожа.

Задница достигла пола, и я подтянула к себе колени, сжимаясь в комок. Я сошла с ума…

— Это Миша, мальчик-волчонок. Без меня он оборачивается зверем, поэтому не могу его оставить надолго нигде. Даже не знаю, почему у нас с ним так вышло. А ты была первой, к кому он пошел на руки. Что-то в тебе есть особенное.

Руслан поднялся, щелкнул выключателем и направился с ребенком вглубь комнаты. А я не сводила с него взгляда. Внутри все оцепенело. Кажется, если я пошевелюсь — рассыплюсь на куски и меня не станет. Разум метался в поисках рационального объяснения. И Руслан начал объяснять:

— Мы живем рядом с людьми. Давно. Кто-то знает о нас. Но большинству нельзя. И тебе — тоже. Если становишься свидетелем другой жизни, ничего хорошего не светит, Саша. Но я не отдам тебя никому. Только успокойся, пожалуйста. Это важно, чтобы продолжать жизнь дальше…

Он усадил мальчика к себе на колени и принялся одевать как ни в чем не бывало. А тот смотрел на меня, не сводя взгляда.

— Они такие же дети. Их тоже часто бросают, — продолжал Руслан. — Поэтому я создал здесь приют. Чтобы собирать их и помогать по мере возможности. Приютов много. Не все они частные. Но их возможности ограничены. И, как видишь, с хорошими врачами напряженка. Ты меня сегодня впечатлила. Ты очень хороший врач, Саша. Что ты делаешь на «скорой»?

— У меня еще мало опыта, — тихо ответила я. Будто вести беседу с этим мужчиной и правда можно. — Я хочу назад свою жизнь…

Руслан не ответил. Продолжал одевать мальчика, но я видела — брови сдвинуты на переносице, взгляд суровый, пугающий…

— Саша, выбор небольшой, — наконец, ответил он, ставя ребенка на пол. — Либо остаешься со мной, либо я тебя убью.

Странно, но эти его слова вызвали внутри бурю гнева.

— Да кто тебе дал право?! — Я поднялась на ноги, отодвигаясь от стенки. — Я ни в чем не виновата! За что?!

— Я уже сказал, — холодно ответил он, глядя на меня будто с интересом. Выражение лица серьезное, но глаза искрили явным удовольствием. — Моя вина. Поэтому ты теперь — моя ответственность.

— А подальше ты пойти не хочешь? — сжала я кулаки. — Я сама за себя отвечаю! Дались вы тут мне! Много о себе думаете!

Руслан спокойно выпустил мальчика и поднялся, а я снова впечаталась лопатками в стенку. Кураж прошел, и снова захотелось скулить и умолять. Руслан остановился в шаге, рассматривая с нездоровым вниманием, а меня парализовало.

— Саш, — усмехнулся он, — я могу тебе предложить совсем другую жизнь. Без изматывающей работы. Хочешь работать с детьми?..

Я молчала.

— …Хочешь мир посмотреть? Отдохнуть? Отъесться, в конце концов…

— Предлагаешь меня откормить? — вздернула я брови.

— Настаиваю. — Он вдруг впечатался рукой в стенку сбоку, а я вздрогнула. — Ты не одна такая. Для нас отношения с человеческими женщинами — единственный вариант. Своих женщин у нас нет.

— Отношения?

— Да.

В этот момент меня дернули вдруг за штанину джинсов, и я опустила взгляд. Между нами стоял его мальчишка и смотрел на меня, запрокинув голову. А потом вдруг воскликнул:

— Саша! — и рассмеялся, демонстрируя белозубую улыбку на все тридцать два зуба. В пять лет…

— А зубы у него… — дрожащим голосом уточнила я.

— Как у оборотня — все.

Я прикрыла глаза, тяжело дыша.

— А еще какие отличия?

— У человеческого тела почти никаких. Кроме зубов. Поэтому я и предлагаю тебе работу. И все остальное.

— Дай мне время… У меня есть время?

— Быть может.

— Хорошо, — прошептала. — Я хочу домой…