Выдержка отказала.

— И как тебя с таким диагнозом пустили в отделение?

— Связи, — довольно припечатала она, вальяжно развалившись в кресле.

Вот же дерьмо.

— Значит, не подпишешь, — скрипнул я зубами.

— Почему же? Можешь забрать меня вечером с работы, обсудим. Научу тебя правильной дипломатии, еще спасибо скажешь.

Я только бессильно скрипнул зубами, поднялся и направился к двери, уговаривая себя не выбить ее к чертям.

...

ьтвор1 ч]12

Вот и чего это она с цепи сорвалась? Весну почуяла? Черт бы ее подрал!

Я добрался до своего кабинета, стянул куртку и понял, что дьявольски хочу что-нибудь разбить. Но вместо этого опустился в кресло, сложил руки на столе, опустившись на них лбом, и прикрыл глаза.

Инна никогда не говорила о своих требованиях прямо. Бесила, дергала нервы — да, но не выдвигала условий, хотя они мелькали бегущей строкой через все наше общение. И я наивно полагал, что мне нужно просто не шевелиться в ее присутствии, и тогда она на меня не кинется. По-хорошему, надо бы увольняться к чертям, но ее угрозы были вполне реальными. Эта стерва не просто так тут сидит в кресле главной — знает толк в «благах» и «правильной дипломатии», да и реальных заслуг у нее хватает. Как и знакомств. А у меня их нет от слова «вовсе». Никогда ничего не смыслил в том, чтобы прикрыть задницу чьим-то покровительством. Мне казалось, что если я буду честно и ответственно работать, то этого будет достаточно, чтобы жить достойно и смотреть по утрам на себя в зеркало без отвращения.

— Серег? — окликнул меня Данияр от входной двери.

Судя по запаху, разлившемуся по кабинету, за кофе ходил.

— Привет, — тяжело поднялся я и оперся локтями о стол.

Боевой друг Данияр Маратыч, пожалуй, был всеми моими ценными связями разом. И зад прикроет, и голову убережет в случае чего. Ну а как еще работать на заданиях, если сомневаться в собственном тыле? Ради уверенности в себе и результате я и держусь за этот отдел. Мы все же звери стайные, и эту стаю просто так на другую не сменить.

— Слышал, тебя Инна уже взбодрила. — Данияр прошел к своему столу и стукнул чашкой, стряхивая с пальцев капли кипятка. — Черт…

— Вызывала, — вздохнул я, откидываясь на спинку кресла. — Что там криминалисты из восьмого?..

— Что она от тебя снова хочет? — хмуро поинтересовался приятель, игнорируя мою попытку сменить тему.

— Не хочет заявление на отпуск подписывать, — нехотя признался я.

Данияр удивился:

— А ты в отпуск собрался? Его же за полгода надо подавать…

— Мне нужно по семейным обстоятельствам. И я не был в отпуске черти сколько…

— А Инна что?

— Такой повод наперчить мне нервы! — процедил я. — Она его не упустила.

— А что у тебя стряслось?

Накатила усталость, и я перевел взгляд в окно. Тесная комната не могла вместить всех моих переживаний за последние сутки. Стало душно.

— У меня подруга с войны вернулась инвалидом. Работала в госпитале, и ей там прилетело и пулевое, и осколочное, и руки отбило. Вчера привез к себе ночью. Она не может ничего сама, ей помощь нужна, уход, пока не заживет. Но Инне этого не объяснить.

— А что за подруга? Ты никогда не рассказывал…

— В приюте вместе росли. Ведьма. У нее нет никого, кроме меня.

Данияр задумался.

— Слушай, так скажи, что у тебя медовый месяц.

Я перевел на него непонимающий взгляд, пытаясь понять, к чему он клонит. Но уставшая голова соображала туго.

— Медовый месяц дают сразу по первому требованию.

— Но у меня нет медового месяца, — тупил я.

— Никто не будет проверять. Только не говори, что девочка — ведьма. Так проще.

— Да ну. Если бы это было так просто, наши тунеядцы раз в полгода бы бегали…

— А его только раз можно взять, поэтому никто и не проверяет. Если понадобится взаправду, второй раз уже не дадут или устроят реальную проверку.

Я задумался, пялясь на Данияра. Неужели так просто? В том, что мне вряд ли понадобится этот самый медовый месяц когда-либо, я уже давно не верил. А вот Феньке поддержка нужна. Но разве с Инной будет просто?

— Заманчиво, — нахмурился я, выпрямляясь в кресле. Уделать похотливую начальницу тоже хотелось. — А как узнать условия точно?

— В центральный кадровый отдел можно обратиться. Попробуй.

— Спасибо за подсказку.

...

/-э____________________=

...

Ё ёъ97

— Так, и у нас еще пара трупов нашлась по делу Петропавловской ведьмы, — заглянул Данияр в монитор.

Мы называли дела по району и по адресам, в которых они происходили.

— Что еще за трупы? — подобрался я. — Все же прочесали…

— Похоже, ведьма выкосила всю семью собаковода, — качал головой Данияр, хмурясь в монитор. — Он был в разводе. Семья с ним не жила. Но ведьма, похоже, добралась…

Я подошел к его столу и заглянул через его плечо.

— Вот же… — Подобрать цензурное слово стало трудно, когда увидел фотографии с места преступления.

Похоже, Инне сегодня не придется отчитаться по этому делу. Ну, точно не в четыре…

Глава 3

Я возила указательным пальцем по панели ноутбука, поглядывая на крыс. Парочка вернулась в коробку самостоятельно, решив, что это — их место в квартире Сволочи. Один нализывался и умывался после еды, второй уже дрых. И я, сама не заметила, как открыла вкладку форума, на котором обсуждался уход, содержание, кормление и прочие тонкости содержания крыс.

Животных у меня было много, пока жила в приюте. Серый кот Аргентум, сухопутная черепаха Вжик, хомяк Зверь, а еще пара гуппи в банке… И за каждым я рыдала, когда его не оставалось в моей жизни. Аргентум состарился и исчез одним утром. Просто не пришел к завтраку. Сволочь сказал, что ушел умирать. Я тогда злилась, что умирать он должен был у меня в руках, укрытый пледом. Но Сволочь объяснял, что не все мужчины могут себе такое позволить. А мой кот остался настоящим мужиком до последнего вздоха. Зверь, может, тоже был настоящим мужиком, но уйти не смог, потому что жил в клетке. Он просто не проснулся однажды, и мы со Сволочью похоронили его у реки под ивой. А Вжика я отдала девочке Наде, когда уехала из приюта. После этого возможности нести ответственность за кого-то, кроме себя, у меня не стало. Учеба, ночные и суточные смены в ординатуре, потом работа… Я могла бы завести себе только тарантула, которого кормить особо часто не нужно или какую-нибудь змею. Но они мне не нравились.

А вот крыс у меня никогда не было. До сегодняшнего дня.

Бросив очередной взгляд в коробку у стены, я обнаружила, что один ошейник валяется на ее дне в углу. Осторожно подцепив, я поднесла его к лицу, а с него каскадом посыпались бисерины.

— Вот же! — Я подставила ладонь, разглядывая находку ближе. Оказалось, что ошейник был вышит мелким бисером, но порвался. На медальоне было выгравировано имя — Рори.

Я опустила взгляд на коробку. Рори оказался белой крысой с темными мордочкой и попой. Ну просто подгоревшая булочка. Он сидел, свесив лапки с бортика, и выжидательно на меня смотрел, шевеля длинными усищами.

— Воды, — сообразила я, подскакивая на стуле.

Заметавшись по кухне в поисках чего-то подходящего для миски, выудила какую-то маленькую пиалу из шкафа и поставила воду перед коробкой. Оба крыса подскочили на мой жест. Один застыл на стреме, второй пошел жадно лакать. 2цф7ыж Потом они поменялись.

— Так, тут пишут, что кормить вас едой хз7зхны65я со стола нельзя, — заявила я. — Нужен корм. — Рори оглянулся и, как мне показалось, сморщился на эту новость. — Ну, еще пишут, что можно давать кашу, фрукты, овощи…

«Ну, допустим», — будто согласился он и принялся умываться.

«Как бы узнать имя второго?» — подумала я.

— Эй, — опустилась перед коробкой. — Как тебя звать?

Собрат Рори был крупнее, а шерсть у него — серая с голубизной, как у породистого шотландского кота. И ушки на макушке. У Рори уши смешно торчали с боков в стороны, а у этого — вверх. А вдруг это вообще девочка? А как это у них смотрят?

— Что там у тебя под хвостом? — задумчиво вопросила я вслух.

Мне показалось, или Рори оглянулся на меня и уставился с осуждением? Ладно.

— Сергей вечером обещал, что поедем вам за клеткой. И едой, — успокоила я себя и вздохнула.

Хоть эта парочка казалась несложной в требованиях, я все равно испытала привычное, но давно забытое беспокойство — как сделать так, чтобы им было хорошо? Я всегда подходила к вопросу содержания животных гиперответственно. И это многих бесило. Даже Сволочь. Дни, когда он возил меня в город и торчал в очередях ветклиник, он вряд ли вспоминает с трепетом. Скорее, с нервной дрожью.

Россыпь бисера и остатки ошейника попали в ладонь, когда я, задумавшись, опустила ее на стол. Надо бы отремонтировать как-то, но куда мне с такими руками? А, может, Сергей прав, и вызов стоит бросать не трусам? Я покусала губы, раздумывая, когда у меня вдруг зазвонил мобильный. Номер оказался незнакомым.

— Але?

— Привет, Фень!

Я раскрыла от удивления глаза.

— Роман Павлович?

— Фень, перестань меня так называть, — улыбался где-то на том конце Роман.

Это о нем я рассказывала Сволочи, когда он спросил, есть ли у меня кто-то. Конечно, Романа Павловича у меня не было и быть не могло. Он был главой хирургии в военном госпитале. Ну очень талантливый врач! А главное — самоотверженный, дерзкий, бесстрашный… У меня дух захватывало от того, как он принимал решения и как выходил из сложных ситуаций в условиях нехватки всего на свете. Когда я сказала Сволочи, что восхищена Романом, то ни капли не преувеличила. — Как ты?