Анна Замосковная

Жена из другого мира

Глава 1

Во рту, заглушая жжение в горле, полыхнул обжигающей мятой леденец от кашля. Отбрасывая обертку и чек из аптеки в урну, открыла дверь в подъезд, опять проклиная этот адски неудачный день.

Проспала, промокла под дождем, покуковала в двух сломавшихся в рейсе маршрутках. В бухгалтерии уронила горшок с кактусом и схлопотала от девушек впечатлившее их китайское проклятие «чтоб тебе жить в интересное время». Порвала любимые джинсы (хорошо, что в незаметном месте), промаялась с головной болью и першением в горле, порвала бисерную фенечку, подаренную еще в школе, обнаружила у себя температуру, была отправлена домой, теперь любимую секцию пропускала. И телефон на работе забыла. Ну что за день, а?

Цепляясь за перила, с трудом поднимала ноги. Родной второй этаж вдруг оказался расположенным слишком высоко, а рюкзачок за спиной — неожиданно тяжелым. Ступень за ступенью преодолела скрипящую песком под кроссовками лестницу. Ослабевшие руки отказывались снимать рюкзак, искать в нем ключи.

Я привалилась лбом к мягкой обивке новой двери и люто жалела, что Павлик сегодня на подработке. Вот бы завалиться в кровать, и чтобы он чай горячий с лимоном приготовил, и градусник дал, и одеялом укутал.

Лимона, правда, нет и телефона тоже, чтобы позвонить и попросить купить по дороге. Наконец нащупала среди спортивной одежды и кроссовок клыкастую черепушку брелока и вытащила связку из трех ключей. В новый замок ключ вошел не в пример мягче, чем в старый, и провернулся бесшумно. Дверь тоже открылась бесшумно, и на меня выплеснулись звуки: частый скрип койки и недвусмысленные охи.

Сердце ухнуло куда-то в неизвестность, руки повисли, и рюкзак тихо плюхнулся вниз. Горло будто перехватило невидимой сильной рукой. Вдохнуть не получалось, точно в полусне я шагнула вперед.

Стоны стегали плетьми, я шла сквозь светлую прихожую, вздрагивая в такт им и скрипу кровати.

«Нет, только не это! — Меня будто замораживали изнутри. — Может, он кому-нибудь ключи дал, попользоваться разрешил…»

Но здравая часть разума упорно отмела эту надежду: брезгливый Павлик никому не позволит пользоваться нашей кроватью. В прихожей стояли его туфли. И светлые босоножки на шпильках.

Сквозь рифленое стекло двери в спальню проглядывала светлая скачущая фигурка.

Протянула руку. Сердце екнуло, предупреждая, что, если открою дверь, — пути назад не будет. В груди разливалась боль. Я с силой распахнула створку.

Воздух из груди вышибло точно ударом: верхом на Павлике скакала Светка, потряхивая силиконовыми сиськами, на увеличение которых я одалживала деньги. Мое лицо свело судорогой. Увидев меня, Светка ойкнула и хитро, с надеждой глянула на округлившего глаза Павлика.

А я не знала, что сказать.

Моргнула. Скрестила трясущиеся руки на груди.

— А ты почему не в секции? — сипло спросил Павлик.

— А ты почему не на подработке? — тихо спросила я.

Наконец Светка отклеилась от него и, завернувшись в покрывало, двинулась на меня, но я стояла в дверях, и она благоразумно сохранила дистанцию. Впрочем, мне было так холодно, что я ничего не могла бы ей сделать.

Так мы и застыли. Самое плохое — Павлик не прятал глаз и не выглядел виноватым. Скорее злился. Ну конечно, я помешала развлечению.

Мы продолжали чего-то ждать. Нервно заправив за ухо осветленную прядь, Светка опустила густо накрашенные ресницы:

— Саш, пропусти, пожалуйста.

Механически отступила в сторону. Светка подхватила игривое бежевое платьице, набитую косметикой сумочку и кошачьей походкой от бедра двинулась на выход, оставив в постели кружевные трусики и бюстгальтер.

А Павлик смотрел ей вслед жадным, восхищенным взглядом.

Высокая и гибкая, как пантера, она прошла мимо, обдав меня ароматом духов и запахом моего мужа, и с потрясающей наглостью свернула в ванную комнату. В приоткрытую дверь было видно, как она поправляет светлые, идеально уложенные даже сейчас волосы, оглаживает четвертого размера груди с торчащими сосками.

Меня замутило. Шагнула в спальню и захлопнула дверь. Стекло зазвенело.

— Почему? — только и могла спросить я.

Презрительный, оценивающий взгляд Павлика резал сердце, выбивал из колеи и замораживал, замораживал еще сильнее, хотя это казалось невозможным. А я стояла перед ним и ждала, хотя все уже безвозвратно уничтожено и в его ответе смысла нет.

— А ты не понимаешь? — Павлик взял с прикроватной тумбочки тонкие дамские сигареты Светки и закурил, нарушив (вероятно, не впервые) данное мне слово больше не вдыхать всякую никотиновую дрянь. Дым от первой затяжки на миг прикрыл его лицо. Павлик тлеющей сигаретой указал на меня и как бы обвел по контуру. — Ты в зеркало себя видела?

Плотнее стиснула скрещенные руки, да так крепко, что подвеска с черепом больно вдавилась в предплечье и грудь.

— Джинсы, все эти твои детские фенечки, воронье гнездо на голове, кроссовки и майки с тупыми надписями были милы, когда тебе было пятнадцать. Даже в восемнадцать это выглядело ничего, но теперь, Саш… — Он поморщился. — Ты же взрослая женщина, а выглядишь как какая-то гопота из подворотни. Мне стыдно с тобой на людях появляться.

Дыхание перехватывало от каждой фразы. И была растерянность — всепоглощающая, парализующая.

— Тебя же устраивало.

— Разве? — Хмыкнув, Павлик снова затянулся. — Разве я не намекал много раз, разве прямо не говорил, что пора остепениться?

— На твои корпоративы я всегда надевала платья.

— Редкие дни, когда ты была похожа на нормальную женщину, а мне такая нужна постоянно. С аккуратной укладкой и маникюром, накрашенная, в юбках или платьях. А ты какая-то неправильная, Саш. Посмотри на Светика, она даже под нож не побоялась лечь, чтобы соответствовать, а ты? Ты же знаешь, как я люблю большие сиськи, но даже пуш-апом не пользуешься.

Напоминание о Светкиных обновленных сиськах было как удар под дых. Но вспомнился документальный фильм о пластических операциях, и это выдернуло из оцепенения. Я будто заново увидела курящего в нашей кровати Павлика и себя с опущенными руками.

— Так что не надо смотреть на меня, будто я в чем-то виноват, — продолжал добивать Павлик. — Я мужчина, и это естественно, что я хочу видеть рядом настоящую женщину, а не особь неопределенного пола.

Лед в моей груди выпустил шипы, наполняя меня холодной яростью.

«Убью, — меня начало трясти. — Я его сейчас убью».

Толкнула дверь. Бам! Вскрикнувшая Светка отскочила в сторону, потирая лоб. А я застыла, стискивая кулаки, ошарашенно глядя на нее, завернутую в мое махровое с Винни Пухами полотенце, подаренное покойной мамой.

— Не смей! — Вцепившись в край полотенца, судорожно вытряхивала из него Светку. — Не смей! Мое!

Она отшатнулась, силиконовые шары подергивались. Светка даже не попыталась прикрыться, захлопала огромными ресницами.

— Павлик, она… она… — Направила на меня наманикюренный ноготь. — Она меня обижает.

Дрожа от гнева и боли, я стояла в прихожей и прижимала к груди (первый размер, ничего выдающегося) еще влажное полотенце. Я не знала, куда деваться, мозг отказывался работать, зациклившись на бесконечном воспроизведении обвинений Павлика, особенно на его последнем: «Я мужчина, и это естественно, что я хочу видеть рядом настоящую женщину, а не особь неопределенного пола».

Разве не он говорил, что любит меня? Разве не он говорил, что я лучшая? И что теперь? Как теперь?

Светка бочком-бочком перебралась в спальню, послышался тихий шепот, резкий ответ Павлика:

— Квартира в общей собственности, так что тебя выгонять она не вправе.

Руки задрожали. Эти слова Павлика, ситуация, мои чувства никак не умещались в сознании, отторгались, выжигали все внутри.

Этого просто не могло быть.

Не со мной.

Я же над анекдотами о том, как жена пришла с работы раньше времени, смеялась, и вдруг…

Вздрогнув, обнаружила себя в нашей уютной кухне с новым, солнечным, желтой расцветки, гарнитуром. Мы же вместе выбирали, Павлик обнимал меня за плечи, так почему сейчас…

Дыхание перехватило. Полотенце упало, я закрыла лицо руками. Чудовищная боль разрывала грудь. Я кричала, орала изо всех сил, но боль не проходила.

Восемь лет, мы были вместе восемь лет, пережили и подростковые закидоны, и учебу в институте, смерть моих родителей, болезни друг друга, проблемы с работой. И вот теперь, когда все наладилось, он просто променял меня на силиконовые сиськи.

Стеклянная дверь на кухню открылась.

— Что ты орешь? — недовольно произнес Павлик. — Сама виновата: надо звонить, если раньше с работы идешь. Ну что ты на меня так смотришь? Ты же не маленькая, должна понимать, что мужчинам иногда надо расслабляться, а женам — закрывать глаза, чтобы не увидеть лишнего.

Боль переполняла меня. А он говорил:

— На худой конец, могла тихонько уйти и подождать, пока мы закончим, и было бы все, как раньше, нормально.

— Нормально? — прошептала я. — Это, по-твоему, нормальный брак?

— А ты что думала? Или считаешь, Светик первая? — Павлик снова затянулся, выпустил дымное колечко. — Кстати, с сегодняшнего дня я не намерен скрывать, что курю. Так что привыкай. Ну и… пошла бы ты погуляла, обдумала ситуацию, успокоилась. — Он презрительно оглядел меня. — Платье бы себе купила.