— Вообще причин её переезда было несколько, и причина с тем, чтобы быть поближе к семье, далеко не самая приоритетная.

— Да уж, не люблю таких мужчин, которые не понимают с первого раза, — поморщила носом Рене. — Если тебе сорок семь и ты пытаешься ухаживать за двадцатисемилетней девушкой, ты в первую очередь должен уметь вовремя слышать слово “нет”. Э-э-эх, подруги, эти возрастные вопросы меня с каждым годом всё больше волнуют. Вот я смотрю на вас и завидую.

— Завидуешь? — непреднамеренно в один голос отозвались мы с Астрид, что с нами случалось часто, и мы сразу же ухмыльнулись этому забавному совпадению.

— Да, завидую. И ты, Астрид, и ты, Пейтон, выглядете минимум на пять лет младше своего реального возраста, в то время как я в свои тридцать семь уже смахиваю на сорокалетку.

— Ну мы-то и не производили на свет четверых детей, — похлопала по плечу подругу я.

— Всё равно это нечестно! — в ответ по-детски надула губы Рене. Не выдержав этой наивной картины, я засмеялась, а Рене тем временем продолжала супиться. — Просто вы с Астрид выиграли в генетической лотерее.

— Да уж, я могу похвастаться тем, что мои родители весьма красивые старики, — довольно улыбаясь, заметила Астрид.

— Да и мои, вроде как, были красавцами, — подытожила я.

— А у меня красивой была только мать — отец был с откровенно бандитской внешностью, при своей-то добронравной натуре. Как же мне его не хватает…

— Да уж, — неосознанно поджала губы я.

— Так, а сейчас вы начнёте завидовать тому, что среди нас всех только я всё ещё при родителях, да ещё и при двух одновременно, — сощурилась Астрид. — Держите-ка ещё по порции дарёного пива и прекращаем на сегодня говорить о зависти.

— Тогда давайте поговорим не о наших, а о чужих родителях, — удовлетворённо приняв из рук Астрид новую пинту пива, поспешно кивнула Рене.

— Да, было бы интересно, — продолжила щуриться Астрид, и я поняла, что эти двое ходят вокруг да около, и делают это явно вокруг меня. — Ты сегодня задержалась, Пейтон, — уверенно продолжила наступление Астрид. — Обычно ты пропагандируешь пунктуальность.

— Я ничего не пропагандирую.

— Так с чем же связана твоя задержка? — продолжала напирать Рене.

— Зависала в архивах, — уклончиво ответила я.

— Нет, так не пойдёт, — уперевшись руками в бока, отрезала Астрид, явно не выдержав давления ожидания неизвестного мне происхождения. — Она тебе ничего ведь не скажет, если ты у неё не спросишь прямо в лоб. Она ведь не мы — язык за зубами держит даже если ей на горло наступают. — Астрид бойко врезалась своими глазами в мои. — Расскажи нам про убийство Ванды Фокскасл.

— У нас ведь уговор, забыла? О своей работе я с вами не разговариваю, — на сей раз пришла пора щуриться мне.

— Брось, Пейтон, об этом весь Роар знает! — вновь начала подливать эмоцию в общий чан диалога Рене. — А мы тем более.

— Вы “тем более”? — приподняла брови в непонимании этого выражения я.

— Естественно! — продолжала брызгать эмоциями Рене. — Ванда Фокскасл была учительницей моей младшей дочери. Я ведь тебе рассказывала о том, что Сибил в этом году поступила в школу имени Годдарда для одарённых детей, ты разве забыла? А младший сын Астрид, Риан, сейчас как раз встречается со старшей дочерью Ванды, с Руби!

— Как тесен мир, — только и смогла из себя выдавить я.

— Об этом весь город гудит, Пейтон, — продолжая упираться в бока кулаками, решила перетянуть на себя моё внимание Астрид, явно понимая, что в моих глазах её авторитет выше, чем авторитет Рене. — Скажи хоть что-нибудь.

— Мы ищем виновного, — резко отведя взгляд, отрезала я. Трепаться о продвижении следствия в баре за пивом — самое последнее дело для профессионального следователя.

— И что, всё ещё нет никаких подозреваемых?

Я продолжила поддерживать политику молчания. В результате Астрид капитулирующе громко выдохнула, после чего вдруг задала мне совершенно неожиданный вопрос:

— А ты уже разговаривала с Тессой?

— С какой Тессой? — отчего-то мгновенно напряглась я.

— С Тессой Холт. Я пыталась с ней поговорить, но в баре сейчас некоторый завал из-за отсутствия бармена.

— Ты знаешь Терезу Холт?

— Ещё бы не знать! — руки Астрид взметнулись над её головой. — Она моя младшая сестра.

— Та самая, которая переехала в Роар в августе, — заглянула в мои округлившиеся от удивления глаза Рене. — Моя Сибил ходит с её сыном Береком в один класс.

— Я не знала, что она и есть твоя младшая сестра, — не скрывая своего удивления, смешанного с неосознанным напряжением, вновь перевела свой взгляд на Астрид я.

— Ты просто иногда не очень внимательно нас слушаешь, — разочарованно начала жевать губы Рене. — Мы разговаривали о ней в начале сентября, кажется.

— Да, я видела её вчера, — не отрывая напряжённого взгляда от Астрид, наконец дала свой ответ я. — Она, вроде бы, в порядке. В лёгком шоке, но в порядке.

— Ну ладно, — явно уловив в моём взгляде что-то для себя подозрительное, Астрид вновь взялась за протирание своих и без того кристально чистых бокалов.

— Ладно, девочки, я что-то с вами засиделась, — внезапно схватив свой телефон, Рене что-то поспешно начала отправлять в мессенджере и в следующую секунду помахала рукой кому-то стоящему за моей спиной. Обернувшись, я увидела в дверях бара её мужа, который постоянно заезжал за ней после того, как она напивалась с нами лёгким пивом. — Всё, Стэнли здесь, так что до следующей недели! — протараторила подруга, уже спрыгивая со своего стула и закидывая свою огромную дамскую сумочку на оголившееся плечо.

— Ребята, сегодня закрываемся рано, так что просьба покинуть бар до двадцати двух пятнадцати! — вслед удаляющейся подруге громогласно прогремела Астрид, призывая немногочисленных посетителей закругляться с выпивкой и подтягиваться к барной стойке для оплаты счетов.

Быстрый уход Рене в моём понимании был вполне естественным — она всегда вот так вот резко срывалась с места и бежала к своему обожаемому мужу, — но напряжение Астрид, отрекошетевшее от моего собственного, меня мгновенно взволновало ещё больше. Я, как и всегда после раннего ухода Рене, решила остаться и допить своё пиво, а может быть добавить к текущей порции и ещё одну пинту. Стараясь не наблюдать за Астрид, сосредоточившейся — наигранно ли? — на кассе, я начала блуждать взглядом по рабочему пространству бармена.

Внезапно моё внимание привлёк белоснежный лоскуток, торчащий из-под массивной статуэтки из тёмного дерева, изображающей собой образ четырёх пор года. Статуэтка стояла в углу барной стойки, слева от меня, и явно оберегала какой-то клад. Я, почему-то, на мгновение замерла. Лишь спустя пару секунд аккуратно приподняв статуэтку, я вытащила из-под неё больших размеров столовую салфетку. Она вся, от края до края, была исписана чёрными чернилами. Почерк был витиеватым и одновременно фигурным. Врезавшись взглядом в первую же букву, я не нашла в себе сил остановиться, пока не прочла найденное послание от его начала до его конца. На салфетке были запечатлены стихи:

Возможно однажды пройдёт время твоей наивности,

и ты получишь каплю безграничной мудрости,

услышав и поняв один великий секрет:

у всех своя правда — ОБЩЕЙ правды нет!

И где-то там звучат слова о справедливости:

“Твори по честности, а не по доброте иль милости”.

Но только, знаешь, справедливости ведь тоже нет,

а сказочки о ней — всего лишь древний бред.

Вся справедливость равна быть может одному лишь мнению,

а правда вся рассыпется от одного лишь дуновения

взгляда того, кто правду тоже проповедует и знает:

все люди правды нить не упускают,

все держат крепко сей клубок цветастых ниток,

и правда всех из этих ниток сшита,

клубок прядёт замысловатый и чудной узор,

кому-то правда он, кому-то — откровеннейший позор.

И будут все носиться с этими клубками, словно с ситом,

в котором якобы ни капли не пролито

из озера правдивости и справедливости причуд,

в котором тину неприкрытой лжи лишь можно почерпнуть.

Не нужно ни меня, ни, собственно, себя отягощать словами

о том, что правда да пребудет с вами.

Есть мнения. И те всё чаще зависть или бред.

Верить, однако, можно в то, чего на самом деле нет.

Из вер подобных и составлен человеческой души скелет.

И будет состоять, пока есть человек.

***

Аккуратно, словно боясь стереть ценные чернила, я отложила салфетку на безопасное расстояние от своего мокрого бокала.

Я продолжала потягивать пиво, провожая взглядом последних посетителей бара, а когда последний из них наконец вышел за порог и Астрид, закрыв за ним дверь на замок, вернулась за барную стойку, чтобы начать сверять кассу, я решила начать издалека.

— Хорошие стихи, — я дотронулась указательным пальцем расправленной салфетки. — Кто автор?

— Одна моя подруга. Она поэт. И писатель. Заглянула ко мне сегодня и на мой вопрос о том, что она думает о правде и справедливости, дала вот такой вот ответ, — не отрывая взгляда от кассы, Астрид кивнула в сторону лежащей передо мной салфетки.