Комната была простенькой, но чистой и уютной. Неплохо.
Медленно приблизившись к подушкам, Эми устало рухнула на них. Неплохо для пары месяцев, а потом все изменится. Все эти людские страхи и переживания станут бессмысленны. Ее будущее начертали ками, и судьба уже предопределена.
Взгляд Эми скользнул в сторону невидимого моста. Надо лишь выдержать еще два месяца обыденной, хрупкой смертной жизни.
Глава 2
Никто так и не пригласил ее к ужину.
Эми поерзала на подушках у окна. Кто-то же должен за ней прийти, верно? Ведь бродить по дому в поисках еды — это ужасно невежливо. Она постучала пальцами по коленке. А что, если ужин даже и не готовят?..
Подтянув чемодан поближе, Эми хмуро оглядела его содержимое. В предыдущих храмах мико всегда успевала разложить ее одежду, прежде чем она сама вообще оказывалась в комнате. Нанако бросила ее багаж нетронутым. Что, впрочем, было неплохо. Эми аккуратно сложила вещи и спрятала их в ящики шкафа самостоятельно. Не такая уж сложная задача. В чемодане же остался единственный предмет — простая деревянная шкатулка с металлическим крючком.
Такой замочек, конечно, никого не остановит, но хотя бы намекнет, что внутри хранится нечто личное. Эми извлекла шкатулку из чемодана и открыла ее крышку. Поверх скромных сокровищ лежал дневник в кожаной обложке с потертыми краями. Для таких, как Эми, обладание материальными ценностями… не поощрялось. Содержимое шкатулки было единственным, чем она владела, помимо вещей, напрямую связанных с искусством мико.
Подняв дневник, Эми улыбнулась. То, что скрывалось под ним, показалось бы любому другому лишь бесполезным набором камешков, перьев, высушенных цветов и листочков. Однако каждая вещица служила напоминанием — о том, что лишь Эми считала особенным. Кусочек гальки из сада при храме в Тсутсуджи, где она впервые исполнила танец кагура в одиночку перед зрителями. Лоснящееся черно-белое перышко, которое она нашла в парке в Шионе после торжественного обеда с другими мико — тот день был наполнен смехом и солнечным светом. Единственная ракушка из путешествия к великому храму; он располагался на берегу океана, и во время прилива о деревянные настилы плескались мягкие волны, а при отливе вдаль простирался бесконечный пляж.
Впрочем, самой драгоценной вещью для Эми был дневник. Она погладила его кожаную обложку пальцами, зная каждую трещинку, каждую выпуклость. Эми записывала в него каждый день с тех пор, как ей исполнилось восемь, — хотя бы парой строк. Скоро ее жизнь полностью изменится, станет совсем иной, новой. И Эми не хотела забыть, кем была изначально, и глупые смертные мысли, которые когда-то занимали ее дни. Важно помнить свои истоки.
Эми пролистнула дневник и открыла самую первую запись — с пометкой «21 декабря».
...Вчера было зимнее солнцестояние. Мне приснилась заснеженная поляна в лесу. А там — красивая женщина с темно-каштановыми волосами до самой земли и такими добрыми глазами, каких я ни у кого не видела. Она улыбнулась и опустила ладонь мне на макушку. Я еще никогда не была так счастлива, как в этом сне.
А утром я проснулась и увидела у себя на груди ее знак, прямо над сердцем. Она меня избрала. Избрала.
Самый счастливый день жизни Эми. Самый важный, решающий миг.
И его превзойдет тот, что наступит через два месяца — зимнее солнцестояние спустя ровно десять лет. От одной лишь мысли внутри все сжалось от предвкушения. А следом тут же забурчал пустой желудок. Эми захлопнула дневник, сунула его в шкатулку и спрятала ее обратно в чемодан, решив найти укромное местечко для своих сокровищ попозже.
Поднявшись на ноги, она пересекла спальню и сдвинула дверь. За деревянным настилом, в мягком свечении окон, кружил снег. Эми неуверенно шагнула вдоль дома. Остальные жилые помещения, должно быть, располагались в его центре, откуда открывался лучший вид на сад и храм. И все-таки, почему никто не пришел?.. Солнце опустилось за горизонт час назад. Куда подевались Минору и Катсуо? Неужели так быстро оставили свои обязанности стражей?
Эми глянула на пруд и тут же перевела взгляд обратно на дом. Не стоит переживать, какие могут быть опасности на священной земле. Это уж как-то слишком, верно? Порыв ветра обжег кожу холодом, и она спрятала ладони в рукава.
Из ближних дверей, раздвинутых буквально на считаные дюймы, лился свет. Донеслись голоса — неспешная, хриплая речь Фуджимото и отрывистые фразы Нанако. Эми уловила запах мисо-супа и, сглотнув слюну, поспешила к дверям.
Но стоило ей протянуть к ним руку, как в нос ударила вонь горелого масла. Эми в нерешительности отпрянула.
— …не бросил бы плиту, не пришлось бы переживать, что «госпожа» оскорбится.
До двери оставалось всего ничего, и резкие слова Нанако раздавались предельно четко. Вздрогнув, Эми снова отступила на шаг.
Голос Фуджимото прозвучал еще громче — каннуши стоял прямо за дверью:
— Отошел всего-то на минутку…
— А я и просила тебя последить всего-то минутку! — рявкнула Нанако. — Если ты так хотел впечатлить принцесску изысканным блюдом, то уж постарался бы подождать хоть тридцать секунд!
Фуджимото что-то пролепетал.
— И зачем ты только согласился? — Звякнули тарелки, сильнее запахло горелым. — У нас два фестиваля на носу и до зимы надо закончить ремонт крыши. И вот уж чего нам не хватало, так это семь недель нянчить дражайшую мико из Шиона. Она им настолько надоела, что они еще пару жалких месяцев потерпеть не могут?
— В Шионе для нее слишком опасно. Ты же знаешь, что случилось три года назад. — Фуджимото смущенно кашлянул. — Осталось лишь два месяца, и раз уж нам поручили заботу о ней, Шион великодушно предложил помощь с ремонтом крыши и не только, дабы отплатить нам за гостеприимство и…
— То есть тебя подкупили, — перебила его Нанако и грохнула чем-то вроде сковородки о плиту. — Не нужны нам их деньги.
— Дело не только в деньгах, — чуть ли не заныл Фуджимото и откашлялся. — Принимать камигакари — это честь. Первая камигакари за сотню лет, Нанако. И она в нашем храме! Это огромная честь.
Нанако фыркнула.
— Она не первая за сотню лет. Просто первая, кто прожил достаточно долго.
Эми снова вздрогнула и попятилась.
— Мико Нанако, — заговорил Фуджимото тверже, без былой дрожи в голосе. — Не смей нас позорить. Пока камигакари здесь, ты будешь обращаться к ней со всем уважением, дабы мы получили благословение ками.
Женщина чуть ли не зарычала.
— Буду прислуживать ее испорченному высочеству по мере своих сил. И у меня получится лучше, если ты, в свою очередь, не будешь портить ее ужин. А теперь надо готовить все заново, так что выметайся из моей кухни.
Фуджимото что-то проворчал, затем донеслись шаги. Эми мигом развернулась — носки скользнули по гладким доскам — и поспешила обратно. Коридор, который вел к прихожей, был ближе ее комнаты, поэтому Эми нырнула в него и прижалась спиной к стене. В спальню не вернуться — ее двери выходят прямиком в сад, и Эми наверняка кто-нибудь да увидит. Она стиснула край длинного рукава, чувствуя, как это глупо — вот так стоять на месте. Вдобавок, даже если пробраться в комнату незамеченной, туда наверняка нагрянет Фуджимото с извинениями за поздний ужин. Решив избавить себя от подобного общения, Эми прошла к двери, надела сандалии и выскользнула наружу.
Легкие тут же наполнились морозным воздухом. Эми вдруг ощутила укол унижения, готового вот-вот закрасться в душу, но лишь отмахнулась от него. Не ее вина, что в Шионе слишком опасно. И что последние три года ее через каждые шесть месяцев перевозят из одного крошечного, ничем не примечательного храма в другой. Не вина Эми, что Шиону приходится подкупать эти храмы, чтобы ее приютили, словно она какая-то грязная попрошайка. Как говорил Фуджимото: принимать ее — честь! Да, есть небольшая загвоздка, ведь с Эми обязательно прибывают и двое сохэев. Поэтому Шион и возмещает храмам убытки, что вполне естественно. Верно?
Да и то, что ее так невзлюбила Нанако, тоже не вина Эми. Она не нравилась многим мико. Изначально ведь шанс был у любой из них. Может, Нанако тоже каждую ночь молилась, чтобы стать избранной. Однако выбор ками пал на Эми, а Нанако всю жизнь так и будет лишь самой обычной мико в захудалом, всеми забытом храме при маленьком городке среди гор.
Вздохнув, Эми бесцельно зашагала по мощеной дорожке — обогнула дом, миновала сад и вышла прямиком… к мосту.
Ну и, разумеется, замерла на приличном расстоянии, дрожа в снегу и жалея, что слишком уж легко оделась для такой прогулки. Хотя, вообще-то, она и не собиралась гулять. Нервно пригладив волосы, Эми уставилась на ни в чем не повинный маленький мостик. Дюжина футов, не более. Пересечь его — секундное дело. Да и пруд наверняка совсем мелкий.
Три года назад мост был ненамного длинней. Да и ручей не был особенно глубоким.
Эми, зажмурившись, медленно вдохнула и выдохнула облачко пара, потом еще и еще. На восьмой раз она наконец двинулась вперед — осторожно и в то же время решительно. Тук, тук, тук — застучали сандалии по доскам.
