Он подкрутил фитиль в лампе, стоявшей на витрине, так что вокруг них стало гораздо светлее, положил брильянт на бархатную салфетку, вооружился лупой и стал внимательно разглядывать камень. Брильянт оказался не только крупным, но и чистой воды.

— Неплохо, очень неплохо, — подытожил свое исследование мсье Анри. — Так вы хотите продать его или заложить?

— Да, — сказала барышня, но тут же поправилась. — То есть нет. Я не хочу его закладывать, я хочу продать. И не только его.

— Имеются ли у вас подобные брильянты еще? — ей показалось, что он спросил с каким-то веселым удивлением.

Она подтвердила, что имеются. Есть такие же, и даже крупнее.

— Сколько же у вас всего таких камней? — приказчик глядел на нее очень внимательно.

— Двадцать… или даже чуть больше, — как-то неуверенно отвечала мадемуазель Мари.

— И они все при вас?

— Да. Все они при мне.

Приказчик бросил быстрый взгляд в глубину зала.

— Но… — сказал он негромко, — как же вы не боитесь ходить одна с камнями такой ценности?

Сквозь вуаль было видно, как улыбнулась барышня. У нее есть охрана. Она оставила ее за дверями заведения, но, случись чего, ее люди по первому зову придут ей на помощь. Приказчик заверил ее, что необходимости в этом не возникнет: их заведение прекрасно охраняется.

В этот миг он бросил случайный взгляд за спину барышни, и лицо его переменилось. За спиной мадемуазель Мари маячил сгорбленный, дурно одетый старик. Впрочем, приказчики папаши Блюма видели и не такое, здесь привыкли не доверять первому впечатлению, однако странно было, что старец шатается по магазину совершенно неприкаянный.

— Что вам угодно, любезнейший? — белозубая улыбка приказчика чуть не ослепила старика и он, кажется, не успел даже разглядеть лежащий на бархатной салфетке брильянт, который был немедленно накрыт носовым платком.

— Имею, — прохрипел старик, лицо которого частично находилось в тени, видна была только острая и кривая, как дьявольский рог, седая борода, — имею предложить вашему заведению приличный гешефт…

— Одно мгновение!

Приказчик щелкнул пальцами, от двери к нему поспешил охранник и быстро увел старика, который недовольно хрипел что-то себе под нос.

Барышня проводила старика глазами, потом повернулась к мсье Анри.

— Итак, что вы скажете о моем предложении?

Приказчик ослепительно улыбнулся. Предложение весьма заманчивое. Однако это весьма серьезное дело, и сам он не полномочен его решать, он должен доложить хозяину, мсье Блюму.

— Так доложите, — велела она, нетерпеливо топнув ножкой.

Анри отправился докладывать мсье Блюму. Он отсутствовал минут пятнадцать, так что барышня стала нервно поглядывать в сторону выхода. Когда она почти совсем уже потеряла терпение и собиралась уйти, приказчик возвратился в сопровождении хозяина магазина. Леон Блюм оказался невысоким коренастым стариком лет шестидесяти с широкой седеющей бородой и быстрыми, как мыши, глазами.

Блюм осмотрел камни, принесенные барышней, с одного взгляда оценил качество и выразил желание приобрести их все — если, разумеется, они сойдутся в цене с прекрасной мадемуазель. Мадемуазель Мари не стала слишком дорожиться, и они довольно быстро ударили по рукам. Хозяин магазина был явно доволен, а барышня так и просто не скрывала своей радости. Однако тут же выяснилась небольшая загвоздка. Все дело в том, что у мсье Блюма не было сейчас на руках такого количества наличности. Он предложил выписать чек, но барышня непременно хотела наличных.

— В таком случае, — сказал мсье Блюм, проницательно поглядывая на мадемуазель Мари из-под нависших бровей, — приходите со своими камнями завтра. Сейчас уже вечер, но завтра к утру у меня на руках будет требуемая сумма.

На том и порешили.

* * *

На следующее утро, часов около десяти, мадемуазель Мари, теперь уже в платье оливкового цвета и в шляпке, подобранной в тон ему, решительно переступила порог магазина «Дьяман». Сквозь светло-зеленую вуаль лицо ее различалось гораздо лучше, чем накануне, и стало ясно, что девушка — совершенно очаровательна.

Прямо на пороге барышню встретил молодой приказчик — тоже брюнет, хоть и не такой атлетически сложенный, как вчерашний, и без усиков, но весьма интересный. Он поклонился ей приветливо и в то же время с достоинством.

— Мадемуазель Мари, — в голосе его не было вопроса, он, кажется, сразу и без всяких сомнений распознал гостью, — вас ждут.

И повел ее в привычную уже левую часть магазина, где в дальнем сумеречном углу видна была небольшая дверь.

— А где мсье Анри? — спросила она, придерживая свою смарагдовую сумочку маленькой ручкой — ей вдруг почему-то сделалось очень тревожно, и захотелось оказаться на улице, где ждала ее надежная охрана.

Новый приказчик отвечал, что мсье Анри будет позже, но это ничего, он им не нужен, потому что ею займется сам мсье Блюм. Эти слова немного успокоили барышню, и в дверь она нырнула весьма решительно. За ней последовал и приказчик.

За дверью был небольшой темноватый коридорчик в три шага, в конце его — еще одна дверь. Мадемуазель Мари оглянулась на провожатого. Тот улыбнулся ей, но в полутьме улыбка эта почему-то показалась ей зловещей.

— Куда вы меня ведете? — пробормотала она. — Я не хочу…

— Не волнуйтесь, — отвечал он решительно, — мсье Блюм ждет вас у себя в кабинете.

И, открыв дверь, почти втолкнул барышню внутрь.

Кабинет мсье Блюма оказался обставлен довольно скупо. Светло-коричневый дубовый стол у окна, которое сейчас закрывали железные жалюзи, за столом — кожаное кресло в тон столу, на столе — терракотовый гроссбух, чернильный прибор, выкрашенное в золотой цвет пресс-папье и счеты. С другой стороны стола стоял стул с резной спинкой, у левой стены возвышался несгораемый шкаф, у правой — небольшой плюшевый диванчик для отдыха. На диване, составив ноги вместе, словно школьник, сидел сам хозяин магазина Леон Блюм. Он глядел на вошедших снизу вверх, запрокинув голову, широкая седеющая борода его смотрела почти параллельно полу.

— Здравствуйте, мсье Блюм, — проговорила несколько сбитая с толку мадемуазель Мари.

— Здравствуйте, мадемуазель, — закивал хозяин, при этом глаза его, быстрые как мыши, все время бегали по сторонам, так что разглядеть их было никак нельзя.

После этого он неожиданно ловко для человека уже немолодого вскочил с дивана и чмокнул руку барышне. Приказчик, стоявший за спиной мадемуазель Мари, улыбнулся как-то криво.

— Итак, наше дело, — проговорила гостья, решительно беря инициативу в свои руки.

— Да, да, дело, — снова закивал хозяин, и снова он не глядел на барышню, и снова глаза его бегали. Но все-таки он, кажется, наконец овладел собой и проговорил каким-то просительным тоном. — Я, к сожалению, вынужден уйти, но наш с вами договор исполнит мой работник.

И он вытянул шею вперед, как бы указывая бородой на приказчика, все еще стоявшего за спиной барышни. После этого случилось неожиданное: не говоря больше ни слова, Блюм опрометью кинулся к двери и выбежал вон. Приказчик немедленно закрыл за ним дверь. В руке у него блеснул ключ, и он два раза повернул его в замке.

— Что происходит? — изумленно проговорила Мари, голос ее задрожал то ли от страха, то ли от возбуждения.

— Нам нужно поговорить, — отвечал приказчик, указывая ей на диван, откуда только что позорно дезертировал мсье Блюм, а сам сел в кресло хозяина, прямо за дубовый стол.

— Говорить? О чем нам с вами говорить? — барышня, кажется, овладела собой, голос ее больше не дрожал.

— Я прошу вас присесть, воспитание не позволяет мне сидеть в присутствии дамы… — начал было приказчик, но она прервала его.

— Если так, тогда встаньте. И, к слову сказать, вы не представились.

Он поднялся и слегка поклонившись, произнес:

— Нестор Загорский, к вашим услугам.

Несколько секунд она глядела на него молча, потом неожиданно усмехнулась.

— Судя по имени, вы русский. Но что вы делаете в Марселе? Или вы перепутали ваш русский Ледовитый океан с нашим Средиземным морем?

Он улыбнулся и покачал головой: нет, он ничего не перепутал. И, кстати, не могла бы мадемуазель Мари снять вуаль, а то у него странное впечатление, что он участвует в комедии дель арте… [Commedia dell'arte (ит.) — вид итальянского народного театра с участием актёров, одетых в маски.]

— Если кто и ломает здесь комедию, так это вы, — сурово отвечала она. — Сию же секунду откройте дверь и выпустите меня наружу.

Загорский покачал головой и с явным сожалением развел руками. Увы, он не может. Все дело в том, что он здесь по заданию директора полиции Каира господина Саада Сидки.

Услышав это, она вздрогнула.

— Ага, — сказал он, — вижу, это имя вам знакомо. Что ж, тем проще нам будет найти общий язык.

Она пожала плечами. Какое дело полиции Каира до скромной французской гражданки?

— До скромной французской гражданки — никакого, — отвечал он. — Зато полиция интересуется некой Элиз Леско, до недавнего времени — невестой сына Ибрагима-паши. Невестой, которая самым неожиданным образом сбежала из-под венца.

— В таком случае, какое дело полиции до семейных неприятностей Ибрагима-паши? — от лица ее, полускрытого вуалью, вяло сейчас ледяным холодом.