День 3

Ночь оставила после себя тревогу, я проснулся разбитым физически, истощённым морально. Со мной такое постоянно: во сне видишь невозможно яркие сцены, как будто попал в голливудский блокбастер с лихо закрученным сюжетом, высококлассными актёрами и многомиллионными спецэффектами, а наутро не помнишь оттуда и кадра. Вот и сейчас я пытался восстановить картины, которые показывал мне отдыхающий мозг, но эта часть памяти была пуста — то ли заархивирована, то ли вообще отформатирована.

Часы показывали семь часов утра. Что-то сегодня я рано. Ольга Дмитриевна ещё спала, плотно укутавшись в одеяло. И как можно — летом, в такую жару. Я встал, потянулся, подошёл к зеркалу и оглядел себя. Надо побриться. Странное решение — раньше хватало и пары раз в месяц, а сейчас от моего внешнего вида как будто что-то зависело! Однако бритву я так и не нашёл. Хотя зачем — сейчас я выгляжу от силы лет на семнадцать. Ладно. Завтрак не раньше девяти, а это значит, что ещё полно времени. Которое можно потратить, например, на утренний моцион и гигиенические процедуры.

В этот раз вода не показалась такой леденяще обжигающей, как вчера. Напротив, приятная прохлада придала мне бодрости и помогла быстрее вернуться к реальности, если происходящее можно было считать таковой. Сегодня зубной порошок не выглядел таким уж анахронизмом, и у меня даже промелькнула мысль, что он не особо отличается от зубной пасты.

Когда я вернулся в домик вожатой, Ольга Дмитриевна уже проснулась. Она стояла перед зеркалом и расчёсывала волосы.

— Доброе утро, Семён! — зевая, поприветствовала меня она.

— Доброе.

От недосыпа ещё немного гудела голова, и путались мысли, но я не жалел, что всё-таки вылез из кровати, а не остался, как обычно, досыпать дежурные пару-тройку часов.

— Что-то ты сегодня рано, — а вот вожатая выглядела помятой, как будто всю ночь провела в каком-нибудь клубе, и уж точно не кибернетиков.

— Так получилось.

— Опять ты без галстука, давай я… — она было схватилась за красную тряпку, висевшую на спинке моей кровати.

— Да я сам, ничего страшного, когда на завтрак пойду.

— Нет уж, давай сейчас! До завтрака у нас ещё линейка, не забывай!

Забудешь тут!

— А что сегодня на линейке на этой будет?

— Я расскажу о плане на день.

— И каков план?

По правде говоря, мне было абсолютно наплевать, чем наша доблестная вожатая собирается занять наш бравый пионеротряд на ближайшие двенадцать-пятнадцать часов. Меня интересовали лишь места большого скопления живой силы противника — чтобы обходить их подальше.

— А это ты узнаешь на линейке! — она хитро улыбнулась.

— Ольга Дмитриевна, знаете, у меня что-то живот разболелся — мне бы… — я скорчил многозначительную гримасу. — Ну, вы понимаете. Думаю, ничего страшного, если я разок пропущу, а то будет неприятно, если я прямо там… — и откуда во мне столько смелости?

— У тебя есть ещё минут пять, — проблемы моего ЖКТ её интересовали не сильно.

— Боюсь, не успею. Давайте вы мне расскажете сейчас. Нет, я постараюсь, но если вдруг…

— Ладно уж! — Ольга Дмитриевна выпрямилась и приготовилась зачитывать очередной программный текст. — Сегодня у нас по плану уборка территории, сортировка книг в библиотеке, ещё кое-что, а вечером — танцы. Смотри у меня! Чтобы обязательно сегодня поучаствовал в жизни лагеря!

Всенепременно!

— Конечно, конечно, а сейчас мне бы…

— Иди уж!

Я вышел из домика, обошёл его и спрятался в кустах, дожидаясь, пока Ольга Дмитриевна уйдёт. По правде говоря, у меня не было особых причин так себя вести. Но внутренний голос упорно твердил, что на этой линейке делать нечего.

.

Когда вожатая отправилась отдавать долг Родине, я вернулся назад в домик и решил дождаться там начала завтрака. Итак, участвовать в общественной деятельности сегодня я не планирую. Уборка, книги в библиотеке — это совсем не то, чем должен заниматься человек в моём положении. Однако уже прошло два дня, а я ни на йоту не приблизился к разгадке. Все местные обитатели казались в целом совершенно нормальными людьми — они не были замешаны в каких-то тайных заговорах, не сотрудничали с инопланетянами и вряд ли подозревали о провалах во времени. Конечно, каждый, а скорее даже — каждая, из них не без странностей, но странности эти не выходили за рамки разумного. Более того, встретив любого из здешних пионеров в своём привычном мире, я бы даже не подумал, что с ними что-то не так. Уверен, они показались бы мне куда более нормальными и естественными, чем, скажем, я сам. Эта линия рассуждений выглядела весьма логичной, нелогичным в ней было лишь отсутствие ответов.

— Обычные люди в необычном месте.

Где-то я об этом уже слышал, где-то видел. Десятки пионеров (а может, их куда больше) живут привычной жизнью, занимаются привычными делами изо дня в день и даже не подозревают, что мир вокруг них совсем не такой, каким должен быть. Ладно. Но это ситуация с их точки зрения. Мне же не знаком не только мир лагеря «Совёнок», но и его обитатели, пусть даже по обстоятельствам они и ведут себя так, как по идее и должны. Сейчас необходимо решить один вопрос — имеют ли люди здесь какое-то отношение ко всему, что со мной произошло? И найду ли я ответы у них? Или, может быть, до истины мне придётся докапываться другим путём?

.

Похоже, я несколько переборщил со временем — обычной толпы голодных пионеров возле столовой не наблюдалось. Да и внутри было немноголюдно. Наверное, большинство детей позавтракало ещё до девяти часов. И хорошо: меньше народу — больше кислороду! В дальнем углу столовой одиноко сидела Лена и лениво ковыряла вилкой нечто бесформенное, отдалённо напоминающее кашу. Позавтракать с ней — отличная идея: тихо, спокойно и можно о чём-нибудь поговорить. Ну, или хотя бы попытаться.

Конец ознакомительного фрагмента