— Самое главное для тебя — использовать время, которое ты проведёшь здесь, с пользой, — сказала она и пошла дальше.

— Я постараюсь.

Честно говоря, этот разговор меня сильно утомил. Узнать хотя бы, где это «здесь» находится! Но…

Мы пришли на площадь. Пионеры уже выстроились в шеренгу.

— А что, ещё не все пришли? — спросил я.

— Да вроде все, — вожатая окинула взглядом свой бравый пионеротряд. — Ладно, иди становись.

Странно. Почему тогда она мне сказала, что больше спальных мест нет? Пионеров было явно меньше, чем коек в домиках. Пока вожатая рассказывала о плане мероприятий на неделю, я осматривал присутствующих. В паре человек от меня стоял Электроник, чуть дальше — Лена и Славя, а в самом конце — Ульянка и Алиса. Все знакомые здесь. Ольга Дмитриевна говорила про какие-то спортивные соревнования, а я уставился на памятник. «Генда»… Не удавалось вспомнить ни одного революционера с похожей фамилией. Да и поза у него какая-то странная — как будто смотрит на происходящее с недоверием, может быть, с пренебрежением или даже надменностью. Наверное, какой-то местный деятель.

— О чём мечтаешь? — Славя вывела меня из раздумий.

Рядом стояла Ольга Дмитриевна.

— Ты запомнил план на неделю? — спросила вожатая таким тоном, как будто требовала от меня отчёт за пятилетку.

— План? План я никогда не забуду!

— Вот и отлично! — она посмотрела на Славю. — Принесла?

— Да, — Славя протянула мне какой-то листок.

— Это обходной лист. Тут четыре позиции. За сегодня тебе нужно везде отметиться. Во-первых, записаться в клуб, они у нас в здании кружков и отдельно — музыкальный. Во-вторых, в медпункт зайти. Ну, и в-третьих — в библиотеку. Всё понял? — закончила инструктаж Ольга Дмитриевна.

— Да, — подтвердил я нехитрый план на сегодня.

Обходной оказался неплохой возможностью что-нибудь выяснить, так как в этих локациях я ещё не бывал.

— Тогда давай, начинай прямо сейчас, — улыбнулась вожатая.

— А как же обед? — взмолился я.

— Ничего страшного! Я тебе ещё бутербродов принесу. Обходной лист важнее!

— Удачи тебе, — попыталась подбодрить меня Славя.

Они ушли так быстро, что я и слова сказать не успел. Пропустил завтрак, теперь и обед придётся. Да что же это такое? Впрочем, может, успею как-нибудь? Обед в час. Хотя если я пойду есть, то могу не попасть в какое-нибудь место из списка. Ладно, пока всё равно в столовую идти рано!

.

Музыкальный клуб, небольшое одноэтажное здание, располагался поодаль от остальных построек лагеря. Не раздумывая, я открыл дверь и вошёл. Внутри меня встретил настоящий оркестр: барабаны, гитары и даже рояль. Некоторое время я внимательно изучал музыкальные инструменты — хотелось понять, из какого они примерно временного периода, — но неожиданно под роялем послышалось копошение. Девочка. Кажется, что-то ищет. Она стояла на четвереньках в такой пикантной позе, что я не сразу решился начать разговор.

— Простите… — тихо позвал её я.

— А-а-а! Кто здесь? — она попыталась вскочить, но днище рояля стало для неё непреодолимой преградой. — Ай!

С трудом, но девочка всё же выбралась.

— Извини, что напугал.

— Да ничего! Вижу, у тебя обходной, новенький, значит? — с трудом улыбнулась она, потирая ушибленную макушку.

— А? Да.

— Меня Мику зовут. Нет, честно-честно! Никто не верит, а меня правда так зовут. Просто у меня мама из Японии. Папа с ней познакомился, когда строил там… Ну, то есть не строил — он у меня инженер… Короче, атомную станцию! Или плотину. Или мост. Ну, неважно! — она говорила с такой скоростью, что половину слов просто проглатывала.

— А я Семён.

— Отлично! Не хочешь к нам в клуб вступить? Правда, я тут пока одна, но с тобой нас будет двое! Ты на чём-нибудь играть умеешь?

Уже в период моего «отшельничества» я купил гитару и выучил пару аккордов, но потом забросил, как и всё, на что требовалось больше нескольких часов.

— Знаешь, я как-то не планировал особо.

— Да ладно тебе, я тебя научу играть! Хочешь, на трубе, например? Или на скрипке? Я на всём умею, честно-честно.

Спорить с девочкой-мультиинструменталистом бессмысленно, так как в ответ наверняка последует ещё одна пулемётная очередь из слов.

— Я подумаю, а пока не могла бы ты подписать?

— Да-да-да, конечно, давай! Ты заходи, не стесняйся! Я ещё и пою хорошо! Послушаешь, как я пою японские народные песни. Ну, или, если не нравится, может, что-нибудь из современных шлягеров?

— Обязательно. А сейчас мне пора, извини.

— Конечно, приходи непременно… — окончание её фразы скрылось за закрытой дверью.

С одной стороны, неплохо вечерком посидеть побренчать на гитаре, но в такой компании… Я повернулся, собираясь уходить, и столкнулся нос к носу с Алисой. Она недобро посмотрела на меня.

— Зачем пришёл?

— Обходной.

— Подписал?

— Да.

— Свободен!

Алиса вошла внутрь, а я поспешил покинуть это место.

.

Я направился к зданию кружков. По правде говоря, мне никогда особенно не нравилась общественная работа. В школе я всегда под любым предлогом пропускал субботники, в институте не было ни малейшего желания вступать в студенческий совет. Меня не интересовали секции бокса, авиамоделирования или кройки и шитья. Так что сюда я пришёл лишь с целью отметиться.

Внутри никого не оказалось. Я словно попал в берлогу юного робототехника: повсюду валялись провода, нехитрые платы, микросхемы, на столе стоял осциллограф. Из соседнего помещения послышались голоса, и через секунду в комнату вошли двое пионеров. В одном я узнал Электроника, второй же мне был незнаком.

— Привет, Семён! А мы тебя ждали, — поздоровался Электроник. Кажется, он знает всё и обо всех.

— А чего вы меня ждали?

— Ну как же, ты пришёл в наш клуб кибернетиков записываться, так? — он не дал мне ответить. — Знакомься, это Шурик, он у нас главный!

— А вас в клубе этом только двое, я так полагаю?

— Ну, можешь считать, что уже трое.

Шурик подошёл ко мне и уверенно протянул руку. Его лицо почему-то казалось знакомым.

— Добро пожаловать! — приветливо сказал он.

— Угу.

— Давай я тебе тут всё покажу! Ты не стесняйся, располагайся, — похоже, Электроник всерьёз вознамерился записать меня в свой клуб.

— Да нет, ребята, я вообще-то…

— Всегда рады новым членам, — произнёс Шурик так, что в голове у меня невольно заиграл гимн Советского Союза. Удивительно, но я ещё помнил слова — в первом классе у меня была тетрадка с текстом гимна на обратной стороне.

— Да нет, мне бы просто обходной лист подписать.

— Так ты к нам запишись, а мы тебе его подпишем, — хитро улыбнулся Электроник.

Я уже подготовился к длинному и нудному разговору, как вдруг в комнату кто-то вошёл. Я обернулся и увидел Славю.

— А, Семён! Надеюсь, они тебя тут не достают? — она строго посмотрела на будущих светил отечественного роботостроения. — А то я их знаю — они могут!

— Да, понимаешь, на самом деле мне бы просто обходной подписать, — я решил воспользоваться ситуацией.

— Так это не проблема, давай сюда, — Славя взяла листок и подошла к Шурику. — Подписывай!

— Ну подожди, мы ещё не закончили, — запротестовал он.

— Закончили! Подписывай! — она посмотрела на него так, что возражать Шурик не решился.

Он поставил свою закорючку, и я, поблагодарив Славю, с чистой совестью направился дальше.

.

Вообще, я, конечно, любил читать, но просиживать днями в библиотеке при нынешних обстоятельствах в мои планы не входило. Так что этот чекпоинт стоило пройти побыстрее.

Когда я зашёл внутрь, у меня в голове всплыло воспоминание из детства. Оно было очень ярким. Мне лет семь или восемь, мы с мамой в библиотеке. Пока она выбирает какие-то книжки, которые мне понадобятся для учёбы, я сижу и разглядываю местную подборку комиксов. Тогда я не знал, почему их здесь так много и почему нельзя забрать часть домой. Понятия коллективной собственности в том возрасте для меня не существовало. Впрочем, как и понятия собственности вообще. Тем более странным показалось это воспоминание сейчас, когда я находился в том самом отдельно взятом пионерлагере, где коммунизм таки удалось построить за три года.

Советская символика была буквально повсюду, а на полках стояли книги в основном соответствующей тематики. Читать их я никак не планировал; знакомство с полным собранием сочинений Маркса — одна из последних вещей на Земле, которая могла бы прийти мне в голову.

Но где же библиотекарь? Найти её оказалось не так уж и сложно. Я пригляделся. Короткая стрижка, толстые очки, довольно приятное лицо. Она так мило спала, что мне совсем не хотелось её будить. Пожалуй, подожду: если через полчаса не проснётся, тогда уж что поделать. Просто так сидеть было скучно, и я взял с полки первую попавшуюся книгу. Артур Шопенгауэр, «Мир как воля и представление». Я открыл примерно на середине и начал читать:

«Жизнь человека с её бесконечными трудами, нуждой и страданием следует рассматривать как объяснение и парафраз акта зачатия, т. е. решительного утверждения воли к жизни; с этим связано и то, что человек обязан природе смертью и с тоской думает об этом обязательстве. Разве это не свидетельствует о том, что в нашей жизни заключена некая вина? И, Тем не менее периодически расплачиваясь смертью за рождения и смерти, мы всегда существуем и испытываем все горести и радости жизни попеременно, когда ни одна из них не может нас миновать: таков результат утверждения воли к жизни. При этом страх смерти, который, несмотря на все страдания жизни, удерживает нас в ней, становится, в сущности, иллюзией; но столь же иллюзорно и влечение, заманившее нас в жизнь. Объективное выражение этого соблазна можно увидеть в обращённых друг на друга страстных взглядах влюблённых: они есть чистейшее выражение воли к жизни в её утверждении. Как она здесь кротка и нежна! Она хочет благополучия, спокойного наслаждения и тихой радости для себя, для других, для всех».