— Послушай, дядя, эти люди здесь ни при чем. Сама я…
Она чуть виновато поджала губы. Даром что по всему в царстве подводном положение ее было куда выше дядиного — под его суровым взором Марья всегда чувствовала себя несмышленой, нашкодившей девочкой.
— Сама? — Черномор удивленно приподнял кустистые брови. — И зачем?
— Поговорить мне с тобой нужно было, вот я ничего лучше и не придумала…
— Что ж, раз так, говори… — погладив окладистую бороду, Черномор неодобрительно покачал головой, но слов осуждения все ж не высказал.
— Знаешь ты ведь, дядя, что Володыка морской пропал?
— Знаю, — богатырь кивнул. — Как же тут не знать, когда на границах враз беспокойно стало? С дальних рубежей да глубин бездонных погань всякая с силой утроенной лезет. Едва отбивать успеваем.
Он помолчал и добавил:
— Да и море… волнуется.
— Да. Вот только, как оказалось, не один исчез Володыка. Царь Еремей, властитель Царства-Государства, с ним вместе пропал. В то же время самое. А пред этим уговорились они с повелителем морским царевича Ивана за Варвару сосватать.
— Слыхал я и о таком, — Черномор степенно кивнул.
— Вот и славно. А скажи на милость, дядюшка, что тебе об уговоре том известно? Наверняка ведь ты знаешь что-то?
— Знаю. Как же не знать? Все знаю…
Черномор задумчиво пригладил пышные усы.
— Давно то было. Уж две дюжины лет минуло.
Он перевел взор на Ивана.
— Отец твой, царевич, с Володыкой о помощи тогда сговорился. В час, когда тугар набеги совсем невмочь стали, а сил с врагом безжалостным совладать у самого уж не осталось. Вот и пошел он к правителю придонному на поклон. А тот, как водится, запросил для дочери своей у него жениха. Сына-первенца. Тебя, то бишь.
Богатырь чуть помолчал.
— Поменьше седмицы нам тогда хватило, чтоб тугар назад в степи отбросить, все поля окрестные телами их богато усеять. Так что Володыка свою часть уговора исполнил. А давеча настала и твоему отцу свое слово сдержать…
— Так вот, значит, какая нужда отца к стенке приперла. А я-то все думал-гадал… — выслушав рассказ Черномора, Иван запустил пятерню в волосы и побрел, точно от правды вскрывшейся сбежать желая, вдоль берега.
— Уговор уговором, однако ж что-то меж ними явно не так вышло, коль вместо того, чтобы сватовство праздновать, мы посреди ночи на берегу вчерашний день ищем…
Слова Марьи остановили его уже прилично поодаль от Черномора и собственных витязей.
— Почудилось мне аль ты отца моего лжецом хочешь назвать? Считаешь, он к пропаже Володыки руку приложил? Или, быть может, сбежал попросту, аки трус какой? — царевич спросил с вызовом, рывком обернувшись.
— Ну, это ты мне скажи, земной царевич. Тебе-то лучше знать, — Марья встретила его нападки с равнодушным спокойствием. Лишь подошла близко да заглянула пытливо в светлые очи.
— Никогда не стал бы государь наш слово свое царское нарушать. Раз обещал он меня сосватать взамен на то, чтобы от тугаровых змеев страну спасти, то так тому и быть.
Иван гордо вскинул подбородок, и Марья усмехнулась:
— А ты, я погляжу, никак, волю родительскую и без него исполнить желаешь?
— Желаю или нет — не важно. Раз отец слово дал, мне его только выполнить остается. Царь — он на то и царь.
Иван пожал плечами, и Марья взглянула на него совсем другими глазами. Земной царевич оказался совсем не робкого десятка, и ей подумалось вдруг, что общего меж ними, быть может, куда больше, чем могло показаться на первый взгляд.
— Отец твой как истинный государь поступил, спору нет. Его я хорошо понимаю. Пред неизбежностью единственно верное решение он принял. И землю свою спас.
Царевна заговорила вновь уже совсем другим голосом, и Иван благодарно кивнул. После чего она, подумав чуть, добавила все ж:
— Дело за малым осталось. Свою часть уговора выполнить.
— Выполнит. Уж поверь мне — я своего батюшку как никто знаю. Он бы скорее умер лучше, чем от слова собственного сбежал. А коль ты, царевна, вдруг иначе думаешь, так то ничего. Воля твоя вольная. А мое дело доказать, что не с тобою правда.
Иван вдруг смолк, точно смутившись своей горячной речи, а затем как-то резко молвил:
— И позволь уже раной твоей заняться, а то кровь до сих пор хлещет.
Он хмуро поглядел на алеющую в свете звезд ладонь Марьи, точно это она была виновата во всех его бедах.
— Ну… На, занимайся, — подумав немного, царевна под удивленным взором Черномора протянула Ивану руку, и тот, вопреки ее ожиданиям, занялся излечением сам. Промыл, обработал взятой у десятника мазью и перевязал чистой тряпицей.
— Не туго? — осторожно затягивая узелок, царевич поглядел на Марью.
— Скажи, отчего ты сам меня лечить взялся?
Царевна вместо ответа поглядела на него с озадаченным прищуром.
— Сам предложил, сам и лечу, — царевич хмыкнул и оглянулся на своих воинов. — Мне витязи стража, а не прислуга. А может… — он лукаво улыбнулся. — До ручки твоей нежной страсть как дотронуться захотелось…
— Ах вот оно что?
Марья против воли улыбнулась и тут же, смутившись, отвела взор.
— А лекарству где ты научился?
— Известно, где… — он пожал плечами с деланым равнодушием. — На войне. Аль ты думала, я из палат царских носа не кажу?
Иван внимательно поглядел на Марью и, закончив с повязкою, спросил уже сам:
— Коль уж заговорили, скажи, зачем надобно тебе руку резать было? Коль это не тайна.
— Да уж не тайна, — Марья переглянулась с замершим неподалеку исполинскою скалой Черномором. — То самый быстрый способ с дядюшкой поговорить. Если царевна морская в беде, он всегда в один миг явится. Где бы ни был.
— Ясно.
Иван понимающе улыбнулся, а Марья, задумчиво поглядев на перевязанную ладонь, сжала пару раз персты в кулак и, не удовлетворившись результатами, опустила руку в воду.
— Ты чего? Зачем рану мочишь?
— Спокойно, царевич, какую рану? — ухмыльнувшись, Марья сорвала повязку, и Иван узрел девственно-чистую ладонь. Призванная на помощь стихия все еще слушала свою царевну. На коже от пореза не осталось и следа.
— Ну ничего себе! Вот так чудеса, — Иван покачал головой, а затем, скрестив руки на груди, неодобрительно нахмурился. — Да только я тогда для чего так расстарался?
— Ты? — Марья лукаво улыбнулась. — Так просто. Дюже любопытно поглядеть было, что ты с раною моей делать будешь. Ну, позабавились и будет.
Она обратилась к Черномору:
— Скажи-ка мне вот еще что, дядюшка, а знаешь ли ты, аль, быть может, разыскать сумеешь место то, где царь Еремей к воде в последний раз приходил? Думается мне, что с Володыкою он свидеться был должен. Властителя подводного, знаю, разыскать в море никто не в силах, воду средь воды не почуешь, а вот чужака у границ…
— То легко. Это ты верно подметила, Марья.
Богатырь кивнул.
— Укажу я тебе место. Потому как задача моя, Володыкой назначенная, — границы наши охранять.
— Постойте, — в разговор их вмешался царевич, — хотите сказать, мы вскоре место узнаем, где батюшка пропал?
— Ну, не пропал, но где он крайний раз у моря был.
Черномор пожал плечами.
— Хм, да в целом, знаете ли, и того довольно, — Иван, явно что-то задумав, улыбнулся. — Не будем делить шкуру медведя неубитого, но, сдается мне, царевна, скоро мы кой-чего да узнаем. Сперва, правда, перед тем как на место отправиться, надобно нам будет за человеком одним заехать…
— Так, значит, говоришь, что муж сестры твоей чародей? И он ворожбу знает, что поможет былое увидеть? То, что с Еремеем на берегу приключилось?
Марья в который раз с подозрением глянула на ехавшего подле царевича. Погода стояла прекрасная, на небе не было ни облачка, ярко светило солнце, и веял прохладой легкий утренний ветер. До полуденной жары было еще далеко, и дорога спорилась [Спориться — удаваться.]. Так что с той поры, как они распрощались с Черномором, путники успели уже покрыть немалое расстояние. Даром что большая часть пути пришлась на ночь — возвращаться во дворец с берега никто не стал — все сразу отправились в дорогу. Ни Иван, ни Марья не желали терять драгоценного времени.
— Ну, знает аль нет, точно не скажу, тут его самого спрашивать надо. Но Сокол Ясный в чародейском деле весьма сведущ. Уверен, что-нибудь да придумает.
Царевич устало потер виски и поерзал в седле. Ему ночной бросок явно дался тяжелее, чем Марье.
— М-да, на берегу ты был куда увереннее.
Царевна недовольно хмыкнула, собираясь сказать еще что-то, но тут впереди из туманной дымки проступила зыбкими серыми тенями пока еще далекая деревня.
— Никак, добрались? Там твоя сестра живет?
Воодушевленная видом неказистых редких домиков, Марья сменила гнев на милость.
— Не слишком-то для царевны места подходящие…
— Ольга? Нет… — Иван устало мотнул головой. — До дворца ее еще несколько часов пути. А вот в деревеньку все одно заглянуть стоит…
— Это еще зачем? Что там делать, раз нам дальше ехать надобно, — царевна недоуменно нахмурилась.
— Надобно-то оно, конечно, надобно… — Иван потянул шею. — Да только мы всю ночь скакали. И витязям, и животинам передых нужен. Допускаю, что ты, дева морская, устали и не ведаешь, — а вот нам, живым людям, отдых бы не помешал. Хоть малый.