— Ну что, налюбовалась? — точно прочитав ее мысли, Чародей довольно ухмыльнулся. — Или еще постоим?

— Налюбовалась, — Марья гордо вскинула голову. — А сам?

— А сам век мог бы на тебя глядеть, — молодой мужчина улыбнулся, и лицо его, до того резкое, тут же преобразилось, светясь какой-то мягкой, почти солнечной теплотою.

— Так какими судьбами к нам, позволь спросить? А, царевна?

Марья опешила:

— С чего решил, что царевна я?

— А с того, что иначе и быть не может, — вон, как ты ловко с водой управляешься. Я сам бы вот так не смог, даром, что чародей. Да и кто еще, позволь узнать, из воды сухой выйти может?

— Твоя правда, — поняв, что отпираться бессмысленно, девушка обреченно кивнула. — Марья Моревна я, дочь Володыки подводного.

— Ну, здравствуй, Марья, дочь Володыки! — Чародей учтиво поклонился в пояс. — Приветствую тебя на острове Буяне! По делам ты к нам аль как?

— Может, так, а может, и по делам володыческим. Твой какой интерес?

Марья подозрительно прищурилась, вовсе не собираясь выдавать первому встречному всю подноготную, одновременно с тем не на шутку опасаясь, что Чародей, благодаря своему тайному искусству, сам способен вызнать истинную правду. Но тот, кажется, совсем не собираясь колдовать, лишь беззаботно улыбался:

— Да я-то всего-навсего хотел разговор поддержать.

Чародей пожал плечами и уселся на ближайший камень.

— Впрочем, раз лукавишь, то под кожу лезть не стану. Сама расскажешь, как захочешь.

— А если не захочу? — Марья подозрительно прищурилась.

— Ну, значит, не расскажешь, — он равнодушно мотнул головой и усмехнулся, — да только мне и без того видно, что на земле для тебя все в диковинку…

— Так уж и видно, — Марья совершенно по-детски нахмурилась и наконец сдалась: — Так я здесь. Просто. На небо захотелось поглядеть. На звезды…

Она неопределенно повела рукой.

— На звезды, говоришь? — Чародей, прикусив губу, глянул задумчиво на девушку и вдруг молвил лихо: — Ну, а коли так, то спрашивай!

— Чего спрашивать? — порядком удивленная, Марья слегка растерялась.

— А что хочешь! — он рассмеялся. — Все расскажу без утайки, как тут у нас на земле устроено!

— С чего это такая словоохотливость? — царевна пытливо поглядела на Чародея.

— Да с того, например, что один я здесь одинешенек. Целыми днями маюсь. А тут ты — красавица, да по всему видно, и слушательница благодарная. Так с чего б мне с тобою не побеседовать? Давай уже, не бойся! — Чародей махнул рукой. — Задавай свои вопросы! Вижу же, что интересно.

— И что, так уж на всё и ответишь?

— Ну, на то, что сам знаю, — он кивнул.

— А взамен что?

Марья с прищуром поглядела на Чародея, и тот всплеснул руками:

— Ну как что? Сперва тебе о своем мире расскажу… А затем у тебя про твой выведаю.

Он зловеще ухмыльнулся, но, не удержав лица, тут же расхохотался, глядя на округлившиеся глаза царевны:

— Да успокойся ты, Марья! Шучу я! Если сама захочешь, то расскажешь. Не собираюсь я у тебя ничего силой выпытывать…

— Ну, смотри, Чародей, коль обманешь… Никакое колдовство тебе не поможет.

Для острастки Марья нахмурилась и сурово посмотрела на собеседника. Впрочем, уже понимая, что не устоит перед снедающим ее любопытством и обязательно расспросит его обо всем на свете. А потом, едва дождавшись утвердительного «Договорились!», она бросилась засыпать Чародея вопросами.

Время за разговором пролетело незаметно. Собеседник царевны оказался отличным рассказчиком, и опомнилась Марья только тогда, когда на море вдруг начался шторм.

— Странно, не должно ведь сегодня бури быть… — Чародей, зябко поежившись, озадаченно вгляделся в стремительно чернеющее небо над морем.

— Ох, не просто шторм это! — Марья в испуге взглянула на бегущие по воде волны. — Володыка морской гневается! Проведал, видно, что я сбежала!

Захлестываемая паникой, она метнулась к воде и кликнула конька. Недалеко от берега тут же показалась отливающая перламутром голова.

— Эй, ты куда?! — застигнутый врасплох, Чародей тоже вскочил на ноги. — Постой!

— Прощай, Чародей! Прощай и спасибо тебе! — уже заходя в воду, она обернулась и тепло улыбнулась ему.

— Да погоди ты! — он бросился за ней в воду и схватил ее за руку. — Скажи, хоть доведется ль нам сызнова увидеться?

— Боюсь, нет. Прощай!

Марья с сожалением качнула головой и, высвободив руку, поспешила дальше. Но тут Чародей вдруг вновь удержал ее:

— Постой! Погоди! Хочу, чтобы у тебя на память о земле осталось что-нибудь…

Улыбнувшись, он протянул руку к небу, ухватил одну из последних, быстро тускнеющих с рассветом, звезд двумя пальцами, и та, вспыхнув ярко под взором пораженной Марьи, обернулась вдруг у него на ладони искрящейся светом капелькой. — Вот, возьми, прошу. Пусть напоминает тебе о нас с землею…

Дни нынешние

Во Хрустальном дворце морского Володыки

Утром следующего дня, после ночи, проведенной с Варварой за подготовкой к свадьбе, Марья проснулась от резкого стука в дверь.

— Что, неужто пора уже? Проспала я, никак? — все еще не отошедшая от сна, она вдруг поняла, что сжимает в руке звездочку. Ту самую, что когда-то давным-давно достал для нее с неба Чародей.

— Да-да? Кто беспокоить меня изволит? — тряхнув головой, царевна поднялась с кровати и задним умом отметила, что не слышит из-за двери привычного гула слуг, что готовились к пиру. А следом до нее донесся тревожный возглас:

— Царевна! Беда! Володыка исчез!

Глава вторая

О лихих людях да морской пене

Давным-давно

Во дни, когда была царевна наследная Марья Моревна еще молодой совсем девушкой

Подходи, честной народ, развлекать вас буду!

Кто монеткой подмогнет, век я не забуду!

Приготовил я для вас чудо-представленье!

Подходи, не пожалеешь! Прямо загляденье!

Молодой паренек, разодетый в ярко-красную с зелеными яблоками рубаху и морковную шапку, со всей мочи зазывал зрителей. Сегодня для него, как, впрочем, и для прочих скоморохов, был именно тот случай, когда день год кормит, ведь на городской площади было не протолкнуться от народа.

Самый разномастный люд, от купцов и бояр до крестьян и воинов, съехался на ежегодную ярмарку не только со всей округи, но и из соседних царств. Кто-то — чтобы свой товар продать, кто-то — на чужой потратиться, а кто и просто развлечься да по сторонам поглазеть.

С женами, детьми, торгующиеся, смеющиеся, поющие и улюлюкающие, вместе они создавали такой неимоверный гвалт, что Марье невольно хотелось заткнуть уши.

— Ну, как тебе?

Чародей, уверенно идущий впереди, с улыбкой обернулся. С момента их знакомства на берегу Буяна, начавшегося так странно и по всем законам уж давно долженствующего окончиться, прошло, тем не менее, уже немало времени. Но ему до сих пор удавалось ее удивить.

— Хм… Не уверена, — Марья с опаской огляделась, — уж больно тут…

— Людно? — Чародей усмехнулся.

— Суетно…

Марья покрепче ухватилась за его руку.

— Ты просто с непривычки! Вот погоди немного, и увести тебя отсюда не смогу. Да-да, не гляди на меня так! Сама увидишь!

— Ага… — царевна неуверенно кивнула. — Да только… может, покамест все ж в сторонке где постоим? Не по себе мне здесь.

— Да ты что! Как же не по себе-то? Или…

Резко остановившись, так, что шедшая позади дородная тетка едва не врезалась в него и разродилась грубой бранью, Чародей заглянул Марье в глаза:

— Ты, моя царевна, никак страшишься чего? Да полно!

Он весело рассмеялся, уловив в ее взоре подтверждение своим словам:

— Уж кому-кому, а тебе-то чего тут бояться, ты ж втрое любого витязя сильнее! А уж красой своей так и вовсе сразишь любого!

— Да… Скажешь тоже…

Марья, зардевшись, неловко повела рукой, разглаживая складки на алом в цветах платье, что он уговорил ее надеть вместе с белоснежной рубахою, вместо привычной уже стальной брони и кольчуги.

Чародей вновь одарил девушку широкой улыбкою и вдруг, завидев что-то поверх голов, потянул ее в сторону плотной, точно косяк рыб, толпы.

— Ух! У вас, на дне, такого ведь не увидишь, а?

Ловко растолкав народ, он провел Марью вперед. Туда, где, привязанный к толстому пню тоненьким кожаным шнурком, сидел на низкой лавке холеный бурый медведь и неуклюже, но узнаваемо бренчал на балалайке незатейливую мелодию.

— Ай, хорош, косолапый! И безо всякого волшебства!

Чародей с восхищением присвистнул, а царевна, не меньше его пораженная умениями косолапого музыканта, тем не менее надменно хмыкнула:

— Пф! Такого, может, и нет, да только у нас и своих чудес хватает!

Девушка демонстративно отвернулась, украдкой продолжая глядеть на чудное выступление, совершенно искренне недоумевая, как медведю удается не только удерживать в широких лапищах хрупкую балалайку, не разломав ее в щепу, но и попадать по струнам своими длинными когтищами.

— Чудес хватает, говоришь? — Чародей мечтательно вздохнул. — Эх, надеюсь, когда-то и мне на них удастся хоть одним глазком глянуть…

— Ну, поживем — увидим! — девушка лукаво улыбнулась. — Да только ой нелегко это будет! Не каждого морской Володыка в свое царство пускает. А уж чтоб обратно выпустить…