— Эй, а ну-ка оставьте старика в покое!

Влетев в переулок, спутник царевны первым делом отвлек внимание разбойников на себя.

— Глянь, Захар, сморчок какой-то…

Хриплый, медленно распрямившись, ухмыльнулся щербатой улыбкой.

— Шел бы ты восвояси, малахольный, пока не огреб. Да бабу свою забери…

Стоило Марье войти в проулок, цепкий взгляд разбойника тут же переключился на нее.

— Да ты чего, Макар!

Медленно распрямившись, Захар громко шмыгнул носом и, утерев губы, недобро осклабился.

— Коль уж заглянули ребятки на огонек, то теперича пущай остаются…

Марья, мгновенно оценив ситуацию, тут же пожалела, что подалась на уговоры Чародея и приехала в город в платье и без оружия. Впрочем, это ничуть не уняло разгорающегося в ней гнева:

— Бабу? — злобно прищурившись, царевна шагнула вперед. — Сейчас я покажу тебе, кто тут баба, червяк ты иловый…

Доселе ей еще ни разу не доводилось побывать в настоящей драке, но спускать такую дерзость каким-то оборванцам из подворотни Марья совсем не собиралась.

— Ты глянь, Макар! А девка-то с норовом!

Гнусненько хохотнув, Захар толкнул приятеля в плечо, но тот, неожиданно начав заикаться, ткнул пальцем в спутника Марьи:

— З-за-ха-ар… ч-чего это он, а?

Удивленная их внезапным испугом, царевна тоже не удержалась и обернулась. Промеж пальцев Чародея, роняя отсветы на грязные бревенчатые стены домов, медленно разгорались искры зеленого пламени.

— Колдун… — от голоса хриплого потянуло могильной обреченностью. — Все, конец нам…

— Не думаю, а, Петро?

Захар довольно ухмыльнулся, обращаясь к кому-то за спиной Чародея, и не успела Марья выкрикнуть предупреждение, как в тусклом изумрудном свете над его головой возникло одутловатое лицо. А затем на голову ее спутника опустилась тяжелая дубинка.

— Уф! — Чародей, коротко ухнув, повалился в грязь.

— Ну, вот теперь-то мы и позабавимся всласть!

Захар, утерев губы, расплылся в улыбке, не предвещающей ничего хорошего, а его подельник, огревший дубиной Чародея, в тот же миг бросился на Марью, собираясь пихнуть ее окованным железом обухом в живот. Царевна, впрочем, не дала ему этого сделать, потому как сперва плавно, точно ручеек, утекла в сторону, а затем тут же отпрыгнула прочь, стараясь держать взором сразу всех разбойников.

— Ты гляди, какая прыткая… — лиходей с дубиной ухмыльнулся.

— Смотри, не зашиби ее, Петро! — Захар, глядя на их пляски, издевательски заржал. — Глянь, кака мордашка!

Это для морской царевны стало последней каплей. Ярость вперемешку со страхом за Чародея застили [Застить — заслонить.] ей глаза, придавая сил, и Марье вдруг нестерпимо захотелось покончить с негодяями одним махом:

— Ну я вам сейчас позабавлюсь, ерши облезлые!

Едва ли не прорычав ругательства сквозь плотно стиснутые зубы, она мысленно потянулась к родной стихии. И вдруг с ужасом поняла, что поблизости нет ни одного мало-мальски крупного водоема, а значит, на помощь Моря-Окияна рассчитывать не стоило.

— Что, испугалась, милая?

Видно, заметив что-то в изменившемся на миг лице царевны, Захар осклабился.

— Ну ты иди к нам, а мы уж тебя… — он оглядел товарищей и одновременно с ними заржал, точно конь, — как-нибудь успокоим!

Однако растерянность длилась лишь короткое мгновение. И вот молодая царевна уже вновь взяла себя в руки и, не дожидаясь, пока разбойники отсмеются и сподобятся напасть снова, сама бросилась вперед. Яростно крича, подстегиваемая собственным страхом, в один прыжок она оказалась рядом с Петро, ловко увернулась от его размашистого удара и влепила здоровяку сокрушительную пощечину. Звонко хрустнули кости, и детина, не успев даже пискнуть, рухнул на землю под ошарашенными взорами подельников.

Впрочем, и сама Марья, никак не ожидавшая, что справиться с разбойником получится с такой легкостью, на мгновение растерянно замерла. Впервые в жизни она осознанно причинила вред живому существу. Но, вспомнив о том, кто перед ней, поняла, что не чувствует ничего, кроме злобного удовлетворения. Этот негодяй сам во всем виноват, а значит, туда ему и дорога.

«Хрупкий, точно горшок глиняный, а все туда же…»

Не успел Петро упасть, а Марья уже с грозным видом повернулась к двум оставшимся разбойникам. На них столь скорая расправа над товарищем явно произвела впечатление.

— Ч-чего это она, а, Захар?

Макар, испуганно тряся безвольным подбородком, зыркнул на приятеля.

— Заткнись…

Зло сплюнув на землю, Захар утер рукавом рот и принялся обходить Марью слева.

— Помогай лучше… такую вдвоем брать надо.

Во все глаза глядя на приближающихся лиходеев, царевна медленно подняла дубинку их неудачливого товарища. С непривычки ее слегка потряхивало, и, силясь успокоиться, девушка крепче сжала шершавую рукоять оружия:

— Ох, зря вы это… Не уйти вам отсюда живыми.

Марья коротко взглянула на Чародея, все еще лежащего в уличной грязи. Вокруг головы его расползалось по грязи темное пятно крови.

— Ах ты, дрянь!

Воспользовавшись тем, что царевна отвлеклась, оба оставшихся разбойника одновременно бросились к ней.

Первым добрался Захар. Каким-то чудом увернувшись от дубинки Марьи, он попытался ткнуть ее ножом в живот, и девушке пришлось выпустить собственное оружие, чтобы перехватить его руку. Но все равно на краткий миг запястье ожгло разрезающее кожу острое лезвие. Марья поморщилась, а следом под пальцами ее затрещали, крошась, хрупкие человечьи кости. Разбойник захлебнулся диким воплем, и от неожиданности царевна едва не разжала кулак.

— Макар! Бей курву! — раскрасневшись, точно рак, взмолился вмиг вымокший до нитки Захар.

Рыжий толстяк, на удивление, среагировал мгновенно, и его пудовый кулак тараном врезался в скулу Марьи. Царевна с вскриком отшатнулась, из глаз ее брызнули слезы, но боль лишь подстегнула ее ярость.

«Ах ты, сомий выкормыш!»

Не ослабляя хватки, она наотмашь ударила по лицу обидчика все еще зажатым в руке Захара ножом, тряхнув того, точно куклу. Макар, глухо мыча да заливая все вокруг алой кровью, схватился за лицо, а его подельник, бледный от боли, словно известь, не удержался на ногах и плюхнулся на колени.

— Дай сюда.

Ведомая безудержной яростью, царевна резко рванула клинок из переломанных пальцев разбойника и отбросила его прочь. Его товарищ, так и не отнявший от лица окровавленных ладоней, уже не двигался. Не поднялся и получивший сокрушительную оплеуху Петро. Впрочем, он, кажется, в отличие от Макара, все же дышал.

Тяжело дыша, Марья поглядела на баюкающего покалеченную руку разбойника, и у нее к горлу подступил ком.

— Эй ты! Проваливай отсюда!

Молодая царевна постаралась говорить властно и спокойно, но голос ее все одно предательски дрожал.

— Ну? Чего ждешь?

Поняв, что разбойник не реагирует, царевна повысила голос, и только тогда Захар, дрожа всем телом, но все еще злобно сверкая глазами, тяжело поднялся и медленно, спотыкаясь и пошатываясь, побрел прочь.

Марья же, дождавшись, пока он уйдет подальше, бросилась ко все еще лежащему на земле Чародею, осторожно перевернула его и с облегчением услышала тихий стон.

— Тише, тише… — подтянув Чародея к себе на колени, Марья положила ему на лоб прохладную ладонь.

— М-марья! — придя в себя, он испуганно дернулся и бешено завертел глазами. — Разбойники!

— Тш-ш-ш…

Она ласково, успокаивающе улыбнулась.

— Успокойся, уже все хорошо… Все закончилось…

Царевна невольно сглотнула, вспомнив бой. На деле все оказалось вовсе не таким, как она себе представляла. Никакого подвига. Только боль, грязь и кровь…

— Прости… — едва взглянув Марье в глаза, Чародей все понял и безвольно обмяк. — Все из-за меня… Дурак… Втянул тебя, заставил рисковать, а сам…

Он отвел взгляд и болезненно скривился.

— Ничего, это ничего… — царевна слабо улыбнулась. — Главное — ты жив.

— А старик?

— Не знаю. Сбежал, наверное… — Марья пожала плечами. — Решил, видно, почестей нам не воздавать. Ну, может быть, оно и правильно…

Дни нынешние

Во Хрустальном дворце морского Володыки

В ожидании вестей Марья Моревна кругами бродила по тронной зале. Как только Пескарь сообщил ей об исчезновении Володыки, она первым делом разослала щук на его поиски, а после отправилась сюда — в самый центр подводного царства, чтобы спросить ответа у самого Моря-Окияна. Однако стихия осталась безмолвна к вопросам своей царевны. Оттого ли, что запретил то сам Володыка, али даже водам неведомо было, где их повелитель, Марья не знала. И теперь ей не оставалось ничего иного, кроме как ждать. А это доводило морскую царевну до исступления.

— А-р-р! Да куда ж они запропастились-то?! Никак в ил донный провалились все разом! — в сердцах Марья стукнула о каменный подлокотник хрустального трона.

Ждать она ненавидела всегда, сколь себя помнила. Слишком уж это претило ее деятельной натуре — сидеть вот так, сиднем, покуда иные делают хоть что-то. Но вот, когда царевна уже сама готова была броситься на поиски, в зал вплыла зубастая стражница.

— Ну что? Говори же, прошу! Не медли! Нашли вы отца?