Агата кивнула:
— Выглядит немного странно, но так и есть…
— Наверное, ты разглядела злодеев в поезде?
— К сожалению, не удалось… Прошла все вагоны, но не смогла их узнать…
— В таком случае, ты не знаешь ничего. — Тетушка приняла самый строгий вид. — Бросаешь жениха, багаж и устремляешь в Москву спасать неизвестно кого… И это с твоим жизненным опытом…
— В вашем пересказе выглядит глупостью, — сказала Агата.
— Прекрасно, что сама понимаешь… Забудь и не морочь себе голову…
Из сумочки Агата вынула газетный лист, сложенный вчетверо, развернула и положила перед Агатой Кристафоровной.
— Сегодняшний выпуск «Московского листка»… Прочтите письмо женихов невестам Москвы.
Тетушке потребовалось несколько секунд, чтобы пробежать объявление.
— И что такого? — Она отбросила газету, которая закрыла остатки холодной говядины с грибами, недоеденные Пушкиным. — Глупая шутка, розыгрыш… Проделки гимназистов…
— Письмо за подписью «Клуба веселых холостяков»… Эти двое — его члены, о клубе говорили как о своей шайке…
Довод Агата Кристафоровна сочла не слишком основательным.
— И только? Миленькая моя, это ровным счетом ничего не значит… Случайность…
— Я знаю, кого они собираются убить первой…
В словах Агаты было столько уверенности, что тетушка поддалась.
— Кто же эта несчастная?
— В разговоре преступники упоминали графа, который женится на этой неделе… Я пересмотрела все газеты… Есть только одно подходящее объявление: о свадьбе графа Урсегова и Астры Федоровны Бабановой… Судя по тому, что объявление дала мать, отец девицы умер… Я навела справки: она купеческая дочь, богатая невеста. У них свой дом на Тверской, уже побывала там. Предупредить не смогла ни мадам Бабанову, ни Астру Федоровну, их дома не было…
В горло тетушки впилась крошка, она закашлялась и вышла на кухню, чтобы привести мысли в порядок. Если бы речь шла о другой невесте, она бы высмеяла страхи. Но дело касалось будущих родственников… Не брать в расчет смутную опасность?
Вернувшись, Агата Кристафоровна дала самый разумный совет: сообщить Пушкину. Пусть разбирается. И спасает чужих невест, раз свою проворонил.
— Ни за что, — резко ответила Агата. — Чтобы получить очередную насмешку? Лучше я сама.
— Но что ты можешь! — в сердцах выкликнула тетушка. — Охранять невесту?
— Для начала предупредить, какая опасность ей угрожает… С тем и приехала к вам.
— А я что могу?
— Нельзя терять ни минуты… Преступление может случиться когда угодно.
— От меня-то что хочешь?
— Горничная в доме Бабановых сообщила, что Астра Федоровна поехала примерять свадебное платье, но не знает, куда именно… Агата Кристафоровна, вы всех в Москве знаете, скажите, где у купцов принято шить платья для невест?
Вопрос был проще детской головоломки. На днях, когда тетушка познакомилась с мадам Бабановой, та рассказала, где шьет дочери свадебный наряд.
— Да, сложная задачка, — ответила мадам Львова в глубоких размышлениях. — Точно не уверена, но думаю, модный салон Жанны Вейриоль… Купеческие жены ее предпочитают…
Агата вскочила, будто хотела бежать сломя голову.
— Где находится салон?
— Неблизко, в Замоскворечье, на Якиманке…
Уточнив адрес, Агата порывисто обняла Агату Кристафоровну, умоляя ничего не рассказывать Пушкину, пообещала держать в курсе событий и исчезла, как весенний ветер. Оставив тетушку в тяжких раздумьях.
С нежданным возвращением Агаты образовался ребус, разгадать который даже тренированному логическому уму было не под силу… Ведь что получается: тетушка все обсудила со свахой и мадам Бабановой. Пушкина она так или иначе сломает и заставит согласиться. На это можно было рассчитывать, когда Агата недоступна.
А теперь?
Если Пушкин узнает, что она вернулась, хитро сплетенную сеть можно выбросить в печь. Драгоценный племянник Агату не простит, но и к невесте ни за что не поедет… Это значит, она виновата? Ну уж нет…
Плеснув в рюмку настойки, Агата Кристафоровна крикнула Дарье, чтобы убирала со стола. Она знала, что должна что-то предпринять, только не могла сообразить, что именно. Ну не мириться же с Пушкиным…
Недельное совещание у начальника сыска проходило по заведенному обычаю. Каждый чиновник докладывал о делах, которыми занимается, выслушивал наставления Эфенбаха, после чего господа расходились, довольные недурно проведенным временем. Однако сегодня настроение Михаила Аркадьевича сулило нежданные хлопоты. Так не вовремя.
У каждого из чиновников на ближайшую неделю были заманчивые планы. Юный Актаев был приглашен дружкой на свадьбу своего приятеля, а сегодня назначен мальчишник. Василий Яковлевич Лелюхин удостоился чести быть посаженным отцом на свадьбе дальнего родственника и вдобавок получил приглашение в качестве почетного гостя на свадьбу дочери купца, которого выручил в одном щекотливом деле. Больше всех забот намечалось у Кирьякова: побывать на пяти свадьбах. Шутка ли! Чтобы такое выдержать, нужно иметь богатырское здоровье. Да и сам Эфенбах пребывал в тяжких раздумьях о судьбах племянника, но более о том, что ждет его дома, если негодный Мафусаил не женится. Только Пушкина сезон свадеб оставил безразличным. Сидя за столом совещаний, он позевывал и жмурился, будто боролся со сном.
Доклады пошли своим чередом. Кирьяков рассказал, сколько справок и отношений подготовил, Актаев отчитался о поимке вора на Лубянке. Настал черед Лелюхина.
— Ну, как у тебя что завелось, Василий Яковлевич? — нетерпеливо спросил Эфенбах, которому хотелось поскорее отбыть на обед.
— Обычным порядком, — ответил тот. — Однако есть некоторые обстоятельства…
Михаил Аркадьевич насторожился: опытный сыщик зря слов на ветер не бросает.
— Как это что? — спросил он.
— Да вот, такие странности, извольте знать… Сообщают из участков, что невесты пропали…
— Умыкнули? — не без ехидства заметил Кирьяков.
За что получил строгий жест от начальства.
— Ты это туда брось мне… У нас тут Москва, а не Кавказ, чтобы невест умыкать…
— Непохоже, чтобы умыкнули, — согласился Лелюхин. — Вроде как сами исчезают…
— При каких обстоятельствах? — спросил Пушкин, еще позевывая.
— Да никаких особых обстоятельств…
— Родители невест что говорят?
— Известно, что говорят…
— Василий Яковлевич, введите в суть дела, — попросил Кирьяков, которому надо было еще успеть отгладить парадный костюм перед сегодняшней свадьбой.
Тут Эфенбах выразил намерение разобраться. Лелюхин рассказал странную историю.
…На прошлой неделе в разных концах Москвы, в Мясницкой части и на Сретенке, случились похожие происшествия. Молодой человек встречает барышню пристойного вида, не из бедных, судя по платью, красавицу и влюбляется настолько, что готов бросить к ее ногам свое сердце в обмен на ее руку. Барышня явно показывает, что молодой человек ей симпатичен, готова продолжить знакомство и согласна побывать с ним в театре. В театр не приходит, исчезает без следа.
— Крадет деньги, часы, перстень? — оживился Пушкин.
— В том-то и дело: о деньгах речи нет, ничего не пропало, — ответил Лелюхин.
Повисла тишина, когда никто не знает, какую умную мысль следует изречь.
— Ну и какая нам тревога, соколы мои раздражайшие? — изрек Эфенбах. — Не перчатки, найдутся…
Лелюхин хмыкнул, как будто не знал, как сказать напрямик.
— Фокус в том, что молодые люди стали разыскивать барышень по фамилиям в адресном столе…
— Нам эти фамилии известны? — быстро спросил Пушкин.
— Нет, Алексей, не наших дел, — ответил Лелюхин, понимая, о чем не стал спрашивать приятель. — Обе совсем молоденькие, по шестнадцать исполнилось.
Пушкин намек понял: это не новые проделки Агаты. Исключено…
— И что там, куда в них? — не вытерпел Эфенбах.
— Молодые люди адресочки нашли, явились с визитом и обнаруживают, что их красавицы… умерли. То есть, можно сказать, исчезли окончательно… Родители в слезах, в доме траур, юнцов с букетами неуместными с порога гонят. С тем они и являются в участок.
— Отчего девушки умерли? — спросил Актаев, найдя удобный случай войти в разговор.
— Обычная история: сердце… Доктора заключение составили: юные создания слишком нежные, переволновались, сердечки не выдержали нагрузки… Ну, дальше женихи в расстроенных чувствах жалуются, а приставам такими историями заниматься недосуг, к нам отсылают…
— Сколько девиц набралось? — спросил Пушкин.
— Двое… Некая Маклакова и Лабзова, — ответил Лелюхин, запоминавший любые подробности дела. — Я в сомнении, что тут поделать…
Михаил Аркадьевич услышал достаточно. Мало ли каких глупостей в Москве случается, особенно когда у всех голова кругом от свадебного сезона. Решительным взмахом он разрубил невидимый узел.
— Забыть и растерзать, — приказал он и бросил чиновникам «Московский листок». — Вот заноза: разыскать шалунов, которые пакостями бумагу портят и наглостью умы честных жен смущают… Доставить самолично… Леонид Андреевич, возьмись за оглоблю, да не говори, что не муж… Немедля!
Кирьяков ответственно кивнул, про себя прикинув, что визит в газету и выяснение, кто подал объявление, можно отложить до завтра… Никуда злодеи не денутся.