— Да, конечно.
Глеб сунул руку в карман и с удивлением вынул из него странный красный лоскуток непонятного происхождения.
— Что это? — ошарашенно спросил он сам себя.
— Трусики, — спокойно ответила Катя.
Глеб поморщился и швырнул трусики в ведро. Катя усмехнулась:
— Видимо, ты ей очень понравился, раз она подарила тебе свои стринги. Так ты дашь мне сигарету или нет?
Глеб достал из кармана пачку «Кэмела» и протянул Кате. Затем потер ладонями виски и жалобно вздохнул:
— Ни фига не помню.
— Это твое нормальное состояние, — заметила Катя.
Глеб скривился и проговорил:
— Ха-ха.
Королькова щелкнула зажигалкой и закурила. Затем взглянула на Глеба сквозь облако дыма. Рубашка его была помята, галстук съехал в сторону, но Орлова это, похоже, нисколько не тревожило.
Лицо Глеба, всегда напоминающее Кате лицо странствующего рыцаря, было надменно приподнято, а взгляд глубоко посаженных карих глаз выражал угрюмую растерянность.
Катя хмыкнула.
— Орлуша, попытайся хоть что-нибудь вспомнить. Даже в такой дырявой голове, как твоя, что-то должно остаться.
— За дырявую голову ответишь, — проворчал Глеб. Он снова потер виски и попытался сосредоточиться.
С полминуты они молчали. Глеб курил, при каждой затяжке слегка откидывая назад темноволосую голову. Желтый свет настольной лампы, которую никто не позаботился отключить со вчерашнего вечера, падал на его худую щеку и нос — тонкий, с небольшой горбинкой, придававшей Глебу сходство с хищной птицей.
— Помню, как пили коктейль… — стал он рассуждать вслух. — Алина сама смешивала. Потом затянул полоску кокса…
— Кокса? — вскинула брови Катя.
Глеб смущенно пояснил:
— Алина предложила. Потом снова что-то пил, а дальше… — Глеб покосился на диктофон. — А дальше все как отрезало.
Катя помахала перед лицом рукой, отгоняя дым, и тоже посмотрела на диктофон.
— Судя по записи, ваша беседа дошла до логического завершения, — констатировала она. — Кстати, Турук ждет интервью. Что будешь делать?
Глеб вздохнул и пожал плечами.
— Понятия не имею. — Он сделал брови домиком и жалобно посмотрел на Катю. — Слушай, Кэт, а давай что-нибудь сами накропаем? В Сети куча ее интервьюшек. Там кусок, тут кусок — с миру по нитке, голому рубашка. И потом, все равно ведь текст нужно посылать на одобрение ее пресс-менеджеру.
Катя приподняла брови и осведомилась:
— Ты хочешь, чтобы я этим занялась?
— Кать, у меня башка просто раскалывается.
Королькова вздохнула и покачала головой.
— Ох, Орлов, и наглая же ты морда. Ладно, сделаю. Но говорить с пресс-менеджером будешь сам.
— Само собой.
Глеб, морщась, поднялся с кресла и попытался обнять Катю:
— Ты моя спасительница!
Катя отстранилась.
— Убери грабли. И, кстати, почисть зубы. От тебя несет дешевым пивбаром.
Когда дверь за Корольковой закрылась, Глеб откинулся на спинку вертящегося кресла и усмехнулся. Как все-таки здорово, что под рукой всегда есть Катька.
Глеб устало прикрыл глаза и подумал о том, как хорошо было бы сейчас выпить бутылочку холодного пива. От приятных мыслей его отвлекла скрипнувшая дверь. Глеб открыл глаза и увидел перед собой длинного чернявого типа с тощей кадыкастой шеей. Тип был угрюм и мрачен. Это был светский хроникер Яша Фендель.
— Здорово, Фендель! — поприветствовал его Глеб.
— Привет, Орлуша.
Яков взял со стола чашку Глеба и, запрокинув голову, сделал несколько больших глотков. Кадык на его жилистой шее ритмично дернулся.
— Ты откуда? — спросил Глеб.
Яша Фендель поставил чашку на стол и взглянул на коллегу хмурым, замученным взглядом.
— С вечерины, посвященной учреждению премии имени Козьмы Пруткова, — ответил он с ироничной усмешкой. — Вручается за вклад в искусство.
— Хорошая была вечеринка?
— Угу. Черная икра, французское шампанское. И все сидят и жрут. Как свиньи у корыта. А рядом я — с диктофоном.
Орлов тихо засмеялся, но смех больно бултыхнул в затылке и висках, как вода в чугунном сосуде, и угас сам собой.
— И что с премией? — спросил Глеб, поморщившись. — Уже определился лидер?
— Угу.
— И кто он?
— Один психолог, написавший глубокое исследование, посвященное транснациональным корпорациям. И охота кому-то писать об этом дерьме.
— Говорят, что за транснациональными корпорациями будущее, — заметил Глеб.
— Точно, — кивнул Яша. — Я всегда говорил, что будущее — за концлагерями, в которых люди сведены до уровня функций, ими выполняемых. Кстати, встретил там Вадика Комарова. Он теперь горбатится в журнале «Эго-номист». Если не врет, у них гонорар раза в два больше нашего.
— Вау! — утрированно отозвался Глеб. — А, собственно, чего ты хочешь? Они позиционируют себя как журнал для истеблишмента общества. Для самых продвинутых его слоев.
Яша Фендель угрюмо поморщился.
— Ой, вот только не надо. Меня сейчас стошнит. Какой, на фиг, «истеблишмент»? Очертили аудиторию, обозвали ее «истеблишментом» и показали рекламодателю, чтобы он знал, за что платит деньги.
Глеб тихо засмеялся.
— Ну тебя и проняло, Яков Михалыч. А я думал, ты придешь возвышенным и просветленным. Все-таки пообщался с художниками.
— Художники! — брезгливо оттопырил губу Фендель. — Художник — это человек, который при слове «масло» вспоминает о холсте, а не о бутерброде. Вот брошу все и уйду в пиар, — мрачно пообещал Яша. — Там люди хоть деньги зарабатывают. Ладно, пойду.
— Ты куда сейчас?
— На презентацию новой коллекции Биккембергса. Опять придется жрать эту чертову икру и запивать шампанью.
— Мне бы твои проблемы.
— А мне бы твои. — Фендель прищурился. — Говорят, минувшей ночью ты оприходовал Алину Полях?
— Это еще вопрос, кто кого «оприходовал».
— И как там она?
Глеб нахмурился и вздохнул:
— Не помню.
Яша Фендель усмехнулся кривоватой усмешечкой бывалого ходока:
— Жаль. Я бы не забыл. Ну, все, я ушел.
И он, ссутулившись, побрел к двери.
Едва за Фенделем закрылась дверь, как зазвонил телефон. Глеб нехотя снял трубку:
— Алле.
— Орлов, зайди ко мне! — прорычал из трубки вечно недовольный голос редактора Турука.
— А что случилось? — невозмутимо осведомился Глеб.
— Случилось то, что тебя вызывает к себе начальник. Я думаю, это достаточно веская причина, чтобы оторвать зад от кресла?
— Иван Кузьмич, ну какой же вы начальник?
— Что-о?
— Вы не начальник, вы — отец родной.
— Был бы я твоим отцом, Орлов, я бы снял ремень…
— Не стоит, Иван Кузьмич. У вас беременная секретарша. Если она увидит вас без штанов, она родит прямо в приемной. Конечно, у этого события может быть и положительная сторона. Например, мальчика могут назвать вашим именем. Хотя я не уверен, что «Иван Кузьмич» — подходящее имя для младенца.
— Все сказал?
— Да.
— Быстро ко мне!
— Яволь, майн фюрер!
Глеб грохнул трубку на рычаг и утомленно откинулся на спинку кресла.
В кабинете главного редактора он появился только через пять минут. Турук сверкнул на него гневным взглядом:
— Почему так долго?
Глеб потупил взгляд и смиренно пролопотал:
— Иван Кузьмич, вы так грозно со мной разговаривали, что я, извините, захотел в туалет. А там — очередь из беременных секретарш.
— Все остришь? Когда-нибудь переостришь сам себя.
Глеб добродушно улыбнулся.
— Звучит как угроза. А вы сами учили нас, что настоящий журналист не должен бояться угроз.
Турук повернулся к седовласому человеку, который сидел в красном кожаном кресле, предназначенном для важных гостей, и сказал:
— Вот, Костя: сам видишь, с кем приходится работать.
Седовласый мужчина сдержанно и вежливо улыбнулся.
— Глеб, познакомься — это Константин Евгеньевич Земцов, — представил гостя Турук. — Он профессор-археолог. Когда-то мы с ним сидели за одной партой и мечтали, что когда-нибудь потрясем мир!
— Лично меня вы потрясаете каждый день, — заметил Глеб.
Пожав седовласому мужчине руку, Глеб рухнул в кресло и закинул ногу на ногу. Профессор Земцов был невысок, полноват, седовлас и опрятен. Одет он был в темно-серый костюм и белую шелковую рубашку с расстегнутой верхней пуговкой. Верхнюю губу и узкий подбородок профессора украшали темные усики и черная бородка клинышком.
— Итак? — развязно поинтересовался Глеб. — О чем будем беседовать?
Турук побагровел и сжал кулаки, но сказать ничего не успел, поскольку «друг детства» опередил его.
— Глеб, — вежливо обратился он к Орлову, — вы что-нибудь слышали про аномальную зону под названьем Лес мертвецов?
Глеб отрицательно качнул головой.
— Нет. А такая есть?
— Есть. Причем относительно недалеко, всего несколько часов на поезде от Москвы. В этом месте законы природы дают сбои. Несколько раз в Лесу мертвецов пропадали туристы. В Долине смерти, неподалеку от озера, — целое кладбище скелетов животных. Счетчик Гейгера щебечет, как соловей. Кроме того, часы начинают вести себя странно — то у всех геологов отстают на пятнадцать минут, то, наоборот, убегают вперед. Но и это еще не все. Местные жители утверждают, что через каждые полвека здесь происходят непонятные явления. Говорят, в частности, что вблизи Пепельного озера появляются волки с женскими головами. Там же, на берегу, якобы живут страшные колдуньи, которые заманивают запоздалых путников в зазеркальный мир.