— Повезло аборигенам, — сказал Глеб и достал из кармана сигареты.

— Орлов! — предостерегающе окликнул Турук.

— Простите. — Глеб вздохнул и убрал сигареты в карман. — И что дальше?

— Две недели назад, — продолжил профессор Земцов, — мои студенты ездили в окрестности Леса мертвецов.

— Не самое лучшее место для пикника, — заметил Глеб.

— Мы занимались раскопками, — пояснил Константин Евгеньевич. — И в органогенном культурном слое обнаружили нечто удивительное. Сейчас я вам покажу.

Профессор Земцов наклонился к портфелю, стоявшему у стола, расстегнул его, вынул какой-то сверток и положил его на стол.

— Вот, — сказал он, слегка побагровев от усилий и волнения. — Сейчас вы увидите!

Он бережно, словно обращался со спеленутым ребенком, развернул тряпицу и пододвинул предмет к Глебу. Глеб протянул руку, чтобы взять, но Земцов предостерегающе поднял ладони и торопливо проговорил:

— Нет-нет, не стоит трогать руками! Вещь очень хрупкая.

Глеб пожал плечами и убрал руку. На столе перед ним лежала разрисованная глиняная дощечка. Взглянув внимательнее, он увидел, что это портрет девушки — симпатичной юной блондинки с тонкими чертами лица и огромными ярко-синими глазищами. Карие глаза Глеба мягко замерцали, словно у голодного кота, который увидел кусок масла.

— Это что, картина? — поинтересовался он.

Профессор кивнул:

— Да.

— Симпатичная девушка. А что в ней необычного?

Профессор и Турук переглянулись, как два преподавателя, вынужденных принимать экзамен у студента-двоечника.

— Это старинная парсуна, написанная на терракотовой черепице, — объяснил профессор Земцов с такой гордостью, словно сам ее и написал. Затем добавил с придыханием: — Она пролежала в земле много столетий! Возможно, ей больше тысячи лет!

Глеб покосился на портрет девушки и изрек:

— Для старушки выглядит неплохо.

— Да, она замечательно сохранилась, — улыбнулся Константин Евгеньевич. — Глеб, вы не замечаете в парсуне ничего странного?

Глеб снова посмотрел на глиняную дощечку и пожал плечами.

— Да нет, — сказал он. — А что я должен заметить?

— Обратите внимание на брошь, приколотую к платью девушки.

Глеб обратил. Брови его стремительно взлетели вверх. Он поднял взгляд на профессора и недоверчиво спросил:

— Это то, о чем я подумал?

— Именно, — кивнул Земцов. — Брошь сильно напоминает циферблат часов, не правда ли?

Глеб тряхнул головой, словно прогонял наваждение, и поморщился от гулкой похмельной волны, ударившейся в затылок.

— Ну, это чепуха, — сказал он. — Просто немного похоже.

Профессор Земцов просиял.

— Это еще не все! Она так хорошо сохранилась, потому что была завернута в полиэтиленовый пакет!

— Ах, вот оно что! — Глеб с облегчением улыбнулся. — Профессор, вы меня, конечно, извините, но думаю, что кто-то из ваших студентов решил вас разыграть.

— Орлов! — сурово осадил его Турук.

Глеб посмотрел на редактора невинным взглядом.

— Иван Кузьмич, я просто называю вещи своими именами. Не будете же вы утверждать, что тысячу лет назад люди носили на руке «Ролекс», а в лавку ходили с полиэтиленовыми пакетами?

— В мире есть множество подобных случаев, — взволнованно затараторил седовласый профессор. — В польском местечке Грабове во время добычи известняка рабочие обнаружили прекрасно сохранившийся железный меч, изготовленный примерно в четырехсотом году до нашей эры. Спектрографический анализ металлической инкрустации дал совершенно необычные показатели — она на восемьдесят процентов состояла из алюминия! А ведь принято считать, что алюминий впервые был изготовлен человечеством лишь в начале девятнадцатого века!

Глебу было глубоко плевать на алюминий, поэтому он не выразил бурного восхищения или удивления, а просто пожал плечами. Профессора это, похоже, расстроило.

— Вижу, вы не удивлены, — констатировал он, немного сникнув. — Хорошо. А как вам такой пример: на острове Пасхи в одном из торфяных болот был найден средневековый рыцарь в полной амуниции и на коне!

— И что?

— А то, что монеты, обнаруженные у него в кошеле, были отчеканены за несколько веков до открытия острова! Что скажете?

— Чудеса в решете, — ответил Глеб.

— Вы не верите в чудеса? Но время от времени они происходят!

— Только не со мной, — возразил Глеб. — Правда, один раз я видел чудо. Это когда ваш бывший однокашник Иван Кузьмич Турук выписал мне премию.

— Это было не чудо, — возразил Турук. — Это была бухгалтерская ошибка. Тебе начислили деньги вместо Димы Рогова.

Глеб вздохнул.

— В том-то и дело. Выходит, чудес совсем не бывает. И все эти аномальные зоны — такая же выдумка, как летающие драконы, волки-оборотни и шестикрылые серафимы.

Турук хмыкнул, повернулся к приятелю и сказал:

— Вот видишь, Костя, именно об этом я тебе и говорил.

— Да, — кивнул тот. — По-моему, он подходит идеально.

— Не знаю. На мой взгляд, он слишком легкомыслен.

— Есть немного, — снова согласился профессор. — Но во всем виновата молодость.

Глеб, который во время этого маленького диалога переводил взгляд с одного старика на другого, обиженно нахмурился.

— Господа, я все еще здесь!

Турук взглянул на Глеба так, словно увидел его впервые.

— А я думал, ты опять убежал в туалет, — неуклюже сострил он. — Ладно, Орлов, давай к делу. Я хочу, чтобы ты отправился в Лес мертвецов. Пообщаешься с местным населением, осмотришься на месте… Ну и сделаешь мне хороший репортаж.

Глеб смотрел на редактора удивленно и недоверчиво.

— Зачем это вам? — поинтересовался он.

— Затем, что я его попросил, — снова заговорил профессор Земцов. — Возможно, эта статья поможет обратить внимание на проблему аномальных зон.

Глеб посмотрел на редактора с насмешливым упреком.

— Иван Кузьмич, у нас, журналистов, это называется «джинса».

Турук качнул лысоватой головой:

— Нет, Глеб, это называется «помощь старому другу». Я заплачу тебе за статью по двойному тарифу. Плюс шикарные суточные.

— Сколько? — деловито осведомился Глеб.

— Сто долларов в сутки.

Глеб снисходительно усмехнулся.

— Всего лишь? Иван Кузьмич, между прочим, я буду рисковать жизнью. А она у меня одна.

— Именно поэтому я буду платить тебе по сто баксов в день. Большего твоя никчемная жизнь, увы, не стоит. Ну, так как? Ты согласен?

Глеб несколько секунд размышлял, затем нахмурился и проворчал:

— Иван Кузьмич, вы из меня веревки вьете. Ладно, помогу вашему другу.

— Отлично!

— Но у меня есть еще одно условие, — важно добавил Глеб.

— Какое? — насторожился редактор.

— Премия Димки Рогова останется у меня.

Турук пошевелил бровями, поиграл желваками, покусал губы, потом махнул рукой и со вздохом проговорил:

— Ладно, черт с тобой. Уточнишь детали с Константином Евгеньичем, а потом отправляйся домой и собирай походный рюкзак. И чтобы никакого коньяка, понял? Не на шашлыки едешь!

2

Проводника звали Бахтияр. Это был пожилой, кряжистый манси с обветренным морщинистым лицом, в ватной куртке и шерстяной шапочке, плотно натянутой на лысую, шершавую, будто картофелина, голову. На плече у него болталось что-то вроде самодельной кожаной кобуры, из которой торчал потертый приклад ружья.

До леса они добрались на лодке по реке Лызьве. Первое, что поразило Глеба, когда он выбрался из лодки на берег, это необыкновенная тишина леса. Сам лес был темный и влажный. Дубы, березы, редкие сосны. Внизу — подлесок из густых зарослей бузины.

— Мои предки здесь тысячу лет живут, — рассказывал, бесшумно ступая по валежнику, старый охотник Бахтияр. — Раньше их вогулами называли. А место здесь нехорошее. Плохое место.

Глеб ничего не ответил. Он продолжал любоваться природой. Лес действовал умиротворяюще. Комаров в эту пору не было — гуляй себе да дыши свежим воздухом. Красота!

— ХолатСяхыл — нехорошо, — снова забубнил проводник, и на этот раз голос его прозвучал недовольно. — Ты туда идешь — духи злиться будут. Когда духи злятся, много плохого делают.

Глеб прищурил карие глаза.

— Ничего. Если разгневаются, я им отстегну двадцать процентов от своего гонорара.

— Кто такой Гонорар?

— Мой большой друг. Жаль только, что видимся мы с ним редко.

— Да, жаль, — отозвался Бахтияр. — Друг не видеть — совсем плохо. Один человек — совсем плохо. И ХолатСяхыл — тоже плохо.

— Ты повторяешься, Бахтияр.

В сумбуре, творившемся в голове у Глеба, всполохами зажигались разные мысли.

«Таньке Вершининой так и не позвонил. А ведь ждет, наверное. Вот дуреха-то… Какого черта я ее вообще в койку потащил? Ведь не нравилась даже…»

Старик шагал так бодро и споро, что Глебу пришлось поднажать, чтобы от него не отстать.

«Диск с новым «Шреком» в прокат не вернул, — с досадой подумал он. — Штраф теперь платить придется…»

В шевелюре сосны защебетала какая-то птица. Глеб прислушался к ее чириканью и вздохнул.

«И тренировку теперь придется пропустить… Ромка Темченко в хорошей форме. И удар с правой у него нокаутирующий. А я курю. И пью больше, чем нужно. Если выиграю на областных, брошу курить и побреюсь наголо! Клянусь!»