Внезапно лес расступился, и Глеб увидел перед собой две мощные каменные арки.
— Это что? — спросил он, едва не охнув от удивления.
— Межа, — ответил Бахтияр и остановился так резко, что Глеб едва на него не налетел. — Ворота в Гиблое место, — пояснил старик манси. — Здесь отдыхать будем. Бросай рюкзак!
Орлов с наслаждением стянул с плеча тяжеленный рюкзак и опустил его на траву.
— Уф-ф… — выдохнул он.
Бахтияр улыбнулся.
— Устал?
— Есть немного.
— Отдыхай. А я пойду в лес.
— Зачем?
— Скоро приду, — проронил вместо ответа старый охотник и, сойдя с полянки, шагнул в лесную чащобу.
Немного переведя дух, Глеб подумал, что ему тоже нужно что-то сделать для общего дела. Например, нарубить дров. Предвкушая удивление Бахтияра, Орлов отстегнул от рюкзака топор и двинулся к группе молоденьких, но почему-то уже засохших березок, видневшихся неподалеку.
Выбрав в качестве первой жертвы крайнюю, самую чахлую и беззащитную, журналист размахнулся топором и рубанул по стволу. Раздался треск ломаемой ветки. И тут же на запястье у Глеба что-то громко щелкнуло. Орлов опустил топор и глянул на руку. В его новеньких часах отвалились стрелки.
— А чтоб тебя! — яростно выругался Глеб. — А еще швейцарские! Лучше бы «командирские» купил. Те хоть не жалко.
Из леса выскочил старик Бахтияр. Метнулся к Глебу и, наморщив сухое лицо, крикнул:
— Ты что делал?
— Да вот, дров хотел нарубить, — объяснил Глеб, слегка опешив от такого напора.
Глаза старика сверкнули. Он вырвал топор из пальцев Глеба и отшвырнул его в сторону.
— Нельзя! — яростно проговорил Бахтияр. — Нельзя рубить!
— Почему? — удивился Глеб. — Они же сухие.
— Большой грех! Сорни-Най мстить будет!
— Кто такой Сорни-Най?
— Богиня! Всех, кто лес не уважает, Сорни-Най будет убивать!
— Сорни-Най, Сорни-Най, — обиженно проворчал Глеб. — Подумаешь, пара сухих веток.
Взгляд старика смягчился.
— Садись на траву, — сказал он. — Костер зажигать будем. Еду готовить.
Только сейчас Глеб заметил в руке у Бахтияра холщовую сумку. Старик перевернул ее и высыпал на траву груду грибов.
— Что это? — спросил Глеб.
— Грибы, — ответил Бахтияр.
Глеб посмотрел на коричневые, покрытые лесным мусором шляпки и, нахмурившись, уточнил:
— Поганки?
— Зачем поганки? Опята! Сейчас жарить будем. Отдыхай пока.
Глеб пожал плечами и уселся на траву, а старик занялся разжиганием костра. Не прошло и десяти минут, как на полянке заполыхал, уютно потрескивая сухим валежником, рыжий костерок.
Бахтияр настругал палочек, нанизал на них грибы и воткнул палочки в землю рядом с костром. Вскоре грибы сморщились и потемнели.
— Готово! — сказал старый охотник. Он взял одну палочку и протянул ее Глебу.
— Ешь. Вкусно.
Глеб взял палочку, куснул зубами жареный гриб, пожевал и едва сдержался, чтобы не выплюнуть. «Дрянь какая», — подумал он.
— Хороший еда? — поинтересовался охотник-манси.
— Хороший, — ответил Глеб, не желая обижать старого охотника. — Ресторан «Максим» отдыхает. Но я больше люблю консервы. Не возражаешь, если открою баночку печеночного паштета?
Бахтияр не возражал.
Вместе с банкой паштета Глеб достал из рюкзака бутылку коньяка «Кутузов», подаренную ему одним бизнесменом, фирму которого Глеб ненавязчиво упомянул в своей статье.
Подлое, конечно, дело, но сейчас, уплетая бутерброд с паштетом и глотая двадцатипятилетний коньяк прямо из горлышка, Глеб нисколько не жалел о своем поступке. Уж больно хорош был этот «Кутузов».
Бахтияр от коньяка отказался, заявив, что Сорни-Най не любит пьяных. Глеб высказал старику все, что думает про вредную Сорни-Най, и в одиночку выхлебал полбутылки коньяка. На природе сам бог велел!
Пока Глеб заканчивал ужин, Бахтияр разбил у межи палатку. Глядя, как он возится с колышками, Глеб вдумчиво проповедовал:
— Ты, Бахтияр, слишком суеверен. Я понимаю, твои предки верили во всю эту галиматью с Сорни-Най, но ты-то — человек двадцать первого века. Даже в ваш дремучий поселок давно пришла цивилизация. Вот скажи мне, Бахтияр, ты смотришь телевизор?
— Нет, — ответил старик, вбивая колышек.
Глеб отхлебнул коньяка и вытер рукавом рот.
— Ну а электричеством пользуешься?
— Нет, — снова ответил старик.
Глеб удрученно покачал головой.
— Плохо дело. Вот и выходит, Бахтияр, что не хочешь ты шагать в ногу с веком.
— У века свой нога, у Бахтияра — свой, — незлобливо отозвался старик.
Глеб вздохнул.
— Хороший ты человек, Бахтияр, только темный… Ладно, что с тебя возьмешь. Как там палатка, готова?
Старик выпрямился и отряхнул руки.
— Готова.
— Пойду отдохну. Ноги гудят, будто я на пик Коммунизма забрался, пешком и без тапочек. — Глеб поднялся на ноги и, покачиваясь, побрел к палатке. Перед тем как войти, остановился и сказал: — Если усну, до утра уже не буди.
— Спи-спи, — улыбнулся старик. — Будить буду рано.
— В этом я не сомневаюсь.
Глеб вздохнул и ввалился в палатку.
Однако поспать до утра не удалось. Ночью разыгралась гроза. Глеб проснулся от раскатов грома, поднял голову и позвал в темноте:
— Бахтияр!
Старик не отозвался.
— Эй, Бахтияр, ты здесь?
Ответа не было. Видимо, старик вышел отлить. Нашел время. Глеб снова опустил голову и зевнул. По крыше палатки застучал ливень.
Дробный перестук подействовал на Глеба усыпляюще. Вскоре он снова задремал. Но поспать удалось недолго. Что-то хлюпнуло наверху, и на лицо Глеба потекла ледяная вода.
— Черт! — крикнул Глеб, поднялся в спальном мешке и отполз в сторону. — Бахтияр, палатка протекает!
Ответа не последовало. Глеб пошарил вокруг себя руками, надеясь наткнуться на спящего Бахтияра, но нашарил лишь пустой спальный мешок. И тут на палатку что-то упало, раздался треск разрываемой ткани, и на голову Глебу хлынул поток.
Глеб, чертыхаясь, выбрался из спального мешка, подхватил теплую куртку и выскочил из дырявой палатки.
На улице он накинул куртку на голову и оглядел палатку. На порванном брезенте висела огромная сучковатая ветка.
Глеб потянулся, чтобы убрать ее, но тут дождь захлестал с новой силой. Глеб спешно свернул спасательные работы и, держа над головой распростертую куртку, побежал к ближайшему дереву.
Вокруг творился какой-то ад. Дул ураганный ветер, стонали деревья, небо озаряли вспышки молний, от оглушительных раскатов грома вздрагивала земля.
Глеб накинул на голову куртку, как платок, прижал к груди рюкзак и, трясясь от страха и бормоча под нос что-то вроде молитвы, сжался в комок под высоким дубом.
Когда молния ударила в дуб, Глеб успел увидеть яркую вспышку и почувствовать мгновенный запах озона. А потом вселенная погрузилась во мрак, и его стало стремительно затягивать в какую-то черную воронку, озаренную всполохами молний.
3
В шевелюре темного дуба защебетала птичка. Глеб открыл глаза, но тут же снова зажмурил их от яркого солнечного света. Выждал несколько секунд и повторил попытку, но на этот раз действовал осторожнее. Приоткрыл один глаз, затем второй, потом повертел головой и обнаружил, что лежит на траве под раскидистым дубом.
Вдруг что-то нависло над ним, заслонив полнеба.
— Гляди-ка, живой! — удивленно проговорил сипловатый голос. — А мне примнилось — мертвый ты. Ты меня не бойся, я не из охоронцев, я сам по себе.
Орлов приподнялся и, постанывая, уселся на траве. В глазах у него зарябило.
— Черт… Это ж надо так треснуться башкой, — пробормотал Глеб, все еще не в силах прийти в себя после пережитого потрясения.
Он с усилием потер пальцами виски и страдальчески посмотрел на незнакомца. Это был совсем еще молодой парень, коренастый, широкоплечий, широколицый, толстогубый, с копной рыжевато-русых волос на голове. Одет юный верзила был в длинную светлую толстовку и какую-то странную курточку-безрукавку из траченного молью меха. На ногах у парня были сильно заношенные кожаные сапоги с высокими голенищами.
— Кто ты? — спросил Глеба парень, сурово сдвинув брови. — И как тут очутился?
— Я… — Глеб запнулся и поглядел по сторонам обескураженным взглядом. — Слушай, друг, а где я? Что это за каменные столбы?
— Это межа, — объяснил парень. — За ней Гиблое место. Да ты ведь и сам знаешь.
Глеб потер пальцами лоб. Межа… Что-то такое маячило в подкорке, но уловить ускользающую мысль у Глеба не получалось.
— Значит, межа… — неопределенно пробормотал он.
— Ну да, межа. — Парень прищурил светлые глаза, чуть помедлил, а потом выпалил: — Я Васька Ольха. А тебя как кличут?
Глеб не ответил. Пытаясь сообразить, где он и что, собственно, происходит, Орлов достал из кармана пачку «Кэмела» и зажигалку. Васька Ольха уставился на эти предметы с нескрываемым любопытством.
— Это у тебя чего? — спросил он.
— «Кэмел». Будешь?
Вихрастый покачал головой:
— Не.
Глеб поднес зажигалку к сигарете и крутанул колесико. Парень уставился на зажигалку во все глаза.