— Чудное огниво! — пробормотал он изумленно. — Это ты в Гиблом месте нашел?
— Нет. В ЦУМе. И не нашел, а купил.
Некоторое время парень смотрел на Глеба недоверчивым, подозрительным взглядом, а потом спросил:
— Чужеземец, ты колдун?
Глеб поморщился от боли в затылке, затем отвернулся и пробубнил с досадой:
— Везет мне на сумасшедших. Да, я колдун! Маг с Востока.
Теперь парень смотрел на Глеба со страхом и уважением.
— Ты воскурил эту палочку для своих богов? — поинтересовался он, разглядывая сигарету.
Глеб кивнул.
— Угу. Приношу в жертву великому богу Никотину собственные легкие.
— Да примет бог Никотин твой жертвенный дар! — искренне пожелал парень.
— Спасибо. — Глеб прикрыл глаза и с полминуты сидел молча, пытаясь собрать разбегающиеся мысли воедино. В голове все еще звенело, как после глубокого нокаута.
— Надо торопиться, — сказал Васька, и в голосе его прозвучала тревога. — Если не уберемся отсюда до темноты, будет худо.
— А что будет? — рассеянно спросил Глеб.
— Мы за межой, но Гиблое место рядом, — хмуро ответил Васька. — Никогда не знаешь, какой подарочек оно тебе преподнесет. Чем дальше от него, тем спокойнее. Прости, колдун, но как мне тебя называть?
— Зови меня… — Глеб на секунду задумался, потом усмехнулся и договорил: — Галеб Табак ибн Алкоголь.
Васька вскинул брови, качнул круглой головой:
— Мудрено-то как зовешься. А коли покороче?
— Если покороче, то просто Глеб.
Орлов посмотрел на физиономию парня, окинул взглядом его нелепую фигуру, затем покосился на каменную межу, и в сердце его снова засаднила тоска.
«А может, это галлюцинация? — подумал Глеб. — Старик дал мне какие-то грибы… Что, если это были не просто грибы? Эти манси — они ведь все шаманы. А где шаманы, там и наркота. Но если я под кайфом, то что из того, что я вижу и слышу, реальность, а что — бред? Например, этот парень — он существует в реальности или я его просто выдумал?»
В голове Орлова вновь заухал колокол. Глеб скривился и вспомнил, что перед сном выпил коньяку. А потом, ночью… Ночью что-то случилось. Но что?.. И вдруг его пробрал озноб, а по спине стекла струйка холодного пота. Глеб понял, что в памяти у него образовался огромный провал. Он, например, совершенно, не помнил, зачем сюда пришел. Он помнил морщинистую физиономию проводника… Как же его звали?.. Какой-то охотник… Помнил, что они высадились из лодки, а потом пошли… Вокруг были деревья… Вот эти самые деревья, которые и сейчас здесь. Были каменные столбы… «Межа» — кажется, так они называются. А вот бурелома по обе стороны от столбов не было. Точно не было. Неужели за ночь столько навалило?
Глеб нахмурился и взглянул на наваленные ветки. Они выглядели так, словно были навалены сюда специально. И еще — бурелом расходился от каменной межи в обе стороны, будто ограждение.
Да и вся местность выглядела как-то иначе. А что это там темнеет в траве? Глеб протянул руку и поднял с земли длинный, темный, тяжелый предмет. Прошло несколько секунд, прежде чем он сообразил, что это ружье в потертом, очень жестком кожаном футляре. К футляру был пришит кожаный карман на трех пуговицах-кнопках. Глеб отщелкнул их и заглянул внутрь. В кармашке было два патрона.
«ХолатСяхыл — нехорошо… — прозвучал в голове у Глеба хрипловатый голос старика. — Сорни-Най мстить будет…»
— Это чего? — с любопытством глядя на ружье, осведомился Васька. — Твой посох?
— Да, — рассеянно ответил Глеб. — Называется «ружье».
В душе у Орлова засаднила тупая игла. Что же он тут делает? И кто он? Глеб положил ружье на траву, зажмурился и изо всех сил напряг память. В голове замелькали какие-то смутные образы — обложки журналов, бокалы с коктейлями, чья-то голая женская грудь… Но, кроме того что его зовут Глеб, Орлов так ничего и не смог вспомнить.
Тогда он попытался вспомнить хотя бы дату. Какое сегодня число? Какой месяц?
Глеб напрягся и… вновь провал. Сердце забилось учащенно. Теперь у Глеба вспотели ладони, а желудок свело от внезапного приступа страха.
«Главное — не паниковать, — сказал он себе. — Вспомни тех парней в больнице!»
Полгода назад он делал репортаж о психиатрической клинике и видел там людей с частичной амнезией. Целые куски прошлого исчезли из их памяти. Впечатление они производили жалкое, но врач утверждал, что со временем память может восстановиться.
Главное — не паниковать! По крайней мере, теперь было понятно, что он — журналист. Правда, что это такое — «журналист», Глеб не смог сформулировать для себя достаточно четко.
— Колдун, а колдун? — снова заговорил парень.
Глеб вздрогнул и открыл глаза.
— Чего тебе?
— А что ты тут делаешь?
— Отдыхаю, — мрачно ответил Глеб. — Приехал на пикник, но отстал от группы. Слушай… как тебя… Васька… ты здесь случайно не видел старика в ватнике?
— Нет, не видал. В Гиблое место мало кто ходит. — Васька вздохнул и огляделся. — Много народу тут померло. Кто оборотню в зубы попал, а кого упыри слопали.
— Упыри?
Васька кивнул. Затем опасливо покосился на каменную межу, вокруг которой были навален бурелом, образовывавший невысокую стену, перевел взгляд на клонящееся к закату солнце и сказал:
— Упырю нужна живая плоть. Не найдет, заживо сгниет.
Глеб усмехнулся. Веселый парень этот Васька Ольха. Может, он тоже отведал грибов?
— А откуда они взялись, эти упыри? — поинтересовался шутки ради Глеб.
— Известно откуда. Помрешь за межой — сам в упыря превратишься. Будешь бродить по лесу вонючим шатуном и за межу рваться. Иногда это у них получается.
— Что получается?
— За межу прорваться. Тогда они по деревням да селам шалят.
В висках у Орлова снова заломило. Он поморщился и машинально достал из маленького кармашка рюкзака жевательную резинку. Хотел сунуть в рот, но вспомнил о правилах приличия и протянул одну подушечку Ваське.
— Будешь?
— Чего это?
— «Орбит». Со вкусом арбуза.
Орлов положил на мозолистую ладонь парня белую подушечку. Васька внимательно подушечку осмотрел, понюхал, потрогал пальцем и только после этого сунул в рот. Конопатое лицо парня осветилось, словно внутри его черепа кто-то включил лампочку.
— О-ох… — восторженно выдохнул Васька. — Вкуснотища-то какая! — Кадык парня дернулся, и он вновь взглянул на Глеба: — Есть еще?
— Ты что, проглотил?
— Ну.
Глеб удивленно хмыкнул.
— Ну, держи. Только это последняя.
Васька отправил в рот еще одну подушечку «Орбита» и блаженно прикрыл глаза.
Внезапно в похмельную голову Глебу пришла неприятная мысль.
— Слушай-ка, Васька… Ты сказал, что это Гиблое место.
— Ну да. Про то все ведают!
— А если оно гиблое, то какого черта мы здесь сидим? Здесь ведь опасно?
Васька усмехнулся и помотал вихрастой головой.
— Опасно, да не очень. Упыри неповоротливы. А волколаки и ночью-то редко за межу выходят, а днем и подавно нос не высунут.
— Волколаки? — Орлов кисло улыбнулся. «Точно грибы, — с тоской подумал он. — И какого хрена я их ел?»
— А ты сам-то что здесь делаешь? — спросил он у парня.
— Я-то?.. — Парень стушевался. — А заблудился я. По грибы пошел да и заблудился.
— А грибы твои где?
— Грибы? Да потерял.
Васька явно врал. Но допытываться до правды Глеб не собирался. Если парень врет, значит, у него есть на то свои причины.
— А ты что про меня подумал? — спросил вдруг Васька, опасливо вглядываясь в лицо Глеба. — Что я добытчик? Так ты не думай. Я бурую пыль всего два раза-то и видел. И только в блажном доме.
Глеб ничего не понял в этой абракадабре и лишь поморщился.
Тем временем Васька Ольха извлек откуда-то из-под зада котомку и стал в ней рыться.
— Разделишь со мною трапезу, колдун? — поинтересовался он, вытаскивая из котомки что-то, завернутое в просаленную тряпицу.
При упоминании о еде в желудке у Орлова заурчало.
— Да… — ответил Глеб неуверенно. — Наверное.
Васька разложил тряпицу, и Глеб увидел небольшой кусочек сала, вывалянный в соли.
— Сало?
Васька кивнул.
— Ну! Тетка Яронега солила! А к нему у меня хлебушек есть. Да и луковицей дух запечный не обнес.
У Глеба вдруг свело желудок от голода. Он увидел рядом с куском сала берестяной туесочек и спросил:
— А там у тебя что?
Васька открыл туесок и вытряхнул на тряпицу несколько жареных тушек со скрюченными лапками. Орлов наморщил лоб и брезгливо оттопырил губу.
Васька придвинул к Глебу одну тушку и улыбнулся.
— Угощайся, колдун, не побрезгуй.
— Это крысы?
— Что ты! Я не домовой, чтобы крыс жрать. Это земляные жабы. Я их сам в выгребной яме наловил.
Он сунул обжаренное тельце жабы в рот и с хрустом откусил ей голову.
— Мы их специально в яме разводим, — объяснил Васька Ольха с набитым ртом. — Тетка Яронега их летом в золе коптит да на солнце сушит, а зимой односельчанам продает. По денежке за штуку. Ты ешь-ешь, не смущайся! У меня еще много!
Глеб поморщился. В лицо ему вдруг пахнуло холодным ветром, и по траве пробежал шелест, похожий на шепот.