Антон Грановский
Плащаница колдуна
Проект «Гиблое место»
Кате Неделько и ее дочурке Вике,
с пожеланием крепче стоять на ногах!
Ловушки исчезают, появляются новые. Безопасные места становятся непроходимыми. Я же говорил — тут не место для прогулок.
«СТАЛКЕР»
Когда б не дупло в клыке,
Вздымал бы чело в венке.
М. Щербаков
Глава первая
Чернобородый разбойник Коломец, отряхнув яловые сапоги от грязи, пригнул голову под низкой притолокой и вошел в схрон, прорытый в холме и отгороженный от посторонних глаз зарослями бузины.
Следом за ним семенил, пытаясь не отставать, темноволосый мальчишка лет двенадцати, грязный, в оборванной одежде с чужого плеча.
Кивнув двум разбойникам, играющим в кости, Коломец пошел прямо к атаману Дерябе. Мальчишка у порога остановился, но чернобородый разбойник схватил его за шиворот и грубо втолкнул в комнату.
Деряба сидел за столом и задумчиво смотрел на серебряный кубок с хмельным медом. На вошедших он уставился мутными глазами.
— А, Коломец, — проговорил он после паузы. — Случилось чего?
Коломец толкнул вперед мальчишку и ответил:
— Пострельца споймали. Говорит, что в пяти верстах отсюда видел караван.
Мальчишка вытер рукою нос и угрюмо заявил:
— Меня не споймали. Я сам к вам пришел.
Атаман посмотрел на него с интересом.
— Что за караван — говори.
Мальчишка стрельнул глазами на Коломца, насупился и ответил:
— Четыре подводы с грузом. Все накрыто рогожей. В пятой — людишки.
— Как велик конвой?
Мальчишка поднял руку и растопырил пальцы.
— Пять охоронцев? — уточнил Деряба.
Мальчишка кивнул.
— Гм… — Атаман поскреб ногтями щеку. — Я чай, и оружия много?
— Много, — ответил пострелец. — Бердыши, мечи, копья — все при них. А еще щиты и кольчуги.
— Гм… — Брови Дерябы съехались на широкой переносице. — Всего пяток человек. Не густо. Сам-то ты чей будешь?
— Прошка я, — ответил пострелец. — Милованов сын.
— Прошка? Что за прозвище такое?
— Христянское. Прохор по-взрослому. Мой батька у болгарских богомолов перенял.
— Зачем?
— Понравилось.
Деряба ухмыльнулся:
— «Понравилось». Ишь ты. А сам-то батька где?
Мальчишка нахмурился.
— Моего батьку купец Жадан насмерть засек, — угрюмо проговорил он.
— Засек? Вон оно что. А к нам зачем пришел? Барыш свой урвать надеешься?
Прошка презрительно дернул щекой.
— Нужон мне ваш барыш.
— Тогда зачем?
— Жадан в том в караване едет. Из Онтеевки вертается.
Дяряба хмыкнул, повернул рыжую кудлатую голову и взглянул на чернобородого разбойника.
— Так думаешь, тут можно?
— Кажись, можно, — ответил Коломец. — Третьего дня шаман Перуну цельного быка пожег. Должон помочь.
— На Стрибога с Перуном надейся, а сам не плошай, — изрек Деряба.
Коломец на это усмехнулся.
— Атаман, — сказал он, понизив голос, — уж десятый день без дела сидим. Ребятки застоялись. Боюсь, заропщут али пошаливать начнут.
Деряба несколько секунд думал, после чего твердо сказал:
— Возьмем караван. Отправь вперед двоих ватажников — пускай разведают, что да как. А пострела этого с собой возьмем. Ежели что — башку ему первому отрежем.
Деряба метнул на мальчишку холодный взгляд, но тот не поежился и не отвел глаз. Твердый был мальчишка. Упорный. Не повезло купцу Жадану такого пострела обидеть.
Атаман был сильно пьян, но Коломец знал, что хмель недолго держится в рыжеволосой голове Дерябы. Пара верст конного ходу на встречном ветру — и от хмеля не останется и следа.
Коломец нахлобучил на черную, вихрастую голову шапку и вышел из комнаты. В сенях он грозно взглянул на парней и рявкнул:
— Ну, чего расселись? Атаман велел — по коням!
Отряд из двадцати всадников, во главе которого скакал на гнедом, рослом коне сам атаман Деряба, нагнал караван меньше чем за полчаса.
Напали внезапно. Выскочили из кустов, как лешие из малинника, и принялись рубить конвой кривыми печенежскими саблями.
Первому охоронцу срубил мечом башку с плеч сам Деряба. Второго пронзил пикой Коломец. Еще трое охоронцев выхватили из ножен мечи, но воспользоваться ими не успели.
Разбойники рубили их мрачно, деловито и угрюмо: взмах — удар, взмах — удар… Работа привычная.
Один из охоронцев, розовощекий паренек лет осьмнадцати, сумел прорвать круг и пришпорил было коня, но разбойник Хлюп вскинул лук и пустил ему вслед стрелу. Стрела пронзила мальчишке горло, и он замертво свалился с коня в дорожную пыль.
Вскоре с охоронцами было покончено, и разбойники, хрипло дыша, повернули коней к подводам. В крайней из них сидели трое. Толстый бородатый мужик с отечным лицом и в богатом кафтане; худая баба лет сорока, одетая, как одеваются купчихи, и еще один человек — еще не старый, но уже седой, с бритой по-иноземному бородой и с какими-то слюдяными кругляшками на глазах. Ужас нагнал на сидящих столбняка.
Но вот один из троих, толстобрюхий купец, опомнился, вскочил на ноги и стеганул коренную лошадку плетью по крупу, но чернобородый Коломец преградил им путь и, схватив лошадь под уздцы, заставил подводу остановиться.
— Тпру! — рявкнул он, да так сильно и страшно, что лошади в ужасе прижались друг к другу и запрядали ушами.
Толстопузый купец хотел спрыгнуть с подводы и броситься наутек, но атаман Деряба занес над его головой саблю и резко проговорил:
— А ну стой!
Купчик зажмурился от блеска клинка, перепачканного кровью, и присел на корточки.
— Вот так, — ухмыльнулся Деряба.
Он опустил саблю и отер свободной рукою потный лоб. Рубить людей — тяжелая работа. У Дерябы ныла рука и болело плечо. Зато хмель окончательно выветрился у него из башки.
— Мальчишку сюды! — распорядился Деряба.
Один из разбойников сбросил с седла постреленка и пнул его ногой в спину, направляя к атаману. Мальчик пробежал несколько шажков на негнущихся ногах и остановился. Его сухое, востроносое лицо было бледным, почти серым. Он старался не смотреть на мертвецов, валявшихся на земле.
Деряба кивнул на купца и сурово спросил:
— Ну? Этот, что ли, твой Жадан?
Мальчик поднял взгляд и посмотрел на толстобрюхого купца. Тот глядел на постреленка умоляюще.
— Чего молчишь? Он или не он?
— Он, — хмуро ответил Прошка.
— Ладно, уйди в сторону.
Прошка опустил голову и отошел к обочине дороги. Рыжий атаман взглянул на купца и спросил:
— Чего везешь?
— Ничего, батюшка, — развел руками купец. — Деньги в товаре, а товар я в Онтеевке перегрузил, он теперь с моим человечком до самого Яров-града поедет.
Деряба вздохнул и снова поднял саблю. Глянув на страшную саблю, купец побледнел и взмолился:
— Смилуйся, атаман, не губи! Помилуй бедного купца, буду век за тебя Велесу и Перуну молиться!
Деряба вдруг склонился с коня, быстро схватил купца одной рукою за ухо, оттянул его и полоснул по уху саблей.
Купец заорал, а Деряба выпрямился и швырнул отрезанное ухо в пыль. На лице его при этом не было никакого задора. Он словно бы делал привычную и скучноватую работу. Дождавшись, пока купец перестанет орать, атаман заговорил снова:
— Вишь, чего с ухом-то. Такое же и с пузом твоим будет, коли деньги не отдашь.
Купец с ужасом смотрел на атамана. По его пальцам, прижатым к покалеченной голове, текла кровь, а по толстым, отвислым щекам стекали в усы блестящие слезы.
— Батюшка родимый, нету денег, — протяжно и горестно проговорил он. — Не губи… Пуст я совсем.
— Так нет?
— Нет! Ничего нет!
— Ну, ладно. Нет так нет.
Деряба стал было отворачиваться, но вдруг размахнулся и рубанул купца саблей по голове.
Кровь брызнула в стороны. Сидевшие в подводе люди закричали от ужаса и отшатнулись. Голова купца раскололась пополам, как тыква.
Деряба выдернул из разрубленной головы клинок сабли и обтер его об рогожу.
Тело купца перегнулось через край подводы и затем тяжело, будто куль с мукой, рухнуло в пыль.
Теперь взгляд атамана остановился на бабе. В последние годы многие купецкие вдовы сами вели дела. Иные из них оказались в деле более удачливыми и тертыми, чем их почившие мужья, и за короткий срок удвоили, а то и утроили свои состояния.
— Ну, что, купчиха? — тихо спросил Деряба. — Дашь денег?
Лицо купчихи дрогнуло, а из глаз брызнули слезы.
— Нету… — пробормотала она сквозь слезы. — Нету денег, голубчики. Все в товаре.
Деряба вздохнул и хотел что-то сказать, но тут один из разбойников, кривоногий печенег Карумка, завопил:
— Атаман! Кто-то скачет!
Деряба повернул голову и глянул вдаль. По дороге и впрямь скакал всадник. Разбойники тотчас повыхватывали из ножен сабли. А Хлюп взял в руку лук.
— Атаман, хочешь, я его сниму? — спросил он.
Деряба нахмурился и покачал головой:
— Нет. Поглядим, кто таков и чего надо.
Всадник не спеша приближался к каравану. Деряба и прочие разбойники зорко и угрюмо следили за его приближением, хотя в начинающихся сумерках фигура всадника выглядела неясно и размыто.
Бояться одинокого всадника лихим разбойничкам было негоже, и в их свирепых глазах застыло только мрачное любопытство.