Антон Грановский

Тень

Клятва регистратора

Моей матери

Вы не знаете их в лицо. Скорее всего, вы никогда с ними не пересечетесь. Они всегда остаются в Тени.

А. Перес-Реверте

— Значит человек на берегу был Богом?

— Человек на берегу — другой маг.

— Я должен знать истину, которая лежит за магией!

— За магией нет никакой истины.

Дж. Фаулз

Вступая в ряды регистраторов, принимая священную роль хранителя Маятника, торжественно клянусь:

— добросовестно исполнять обязанности регистратора, действуя во благо Земли и не нарушая законных прав выходцев из иных миров;

— справедливо карать нарушителей регистрационного режима, врагов «Линии», Ордена и человечества;

— строго соблюдать режим секретности, предотвращать любую возможность утечки информации о деятельности «Линии» и Ордена;

— свято хранить тайну Маятника;

— в интересах общественного порядка и спокойствия поддерживать сложившиеся материалистические представления, исключающие существование иномирян, магии и сверхъестественных сил;

— во всех сопредельных и отдаленных мирах достойно нести высокое звание регистратора и хранителя, быть образцом благородства, мужества и чести.

И если я нарушу данную мной клятву, да постигнет меня в любом из миров суровая и беспощадная дезинтеграция.

Глава первая

Три странных происшествия

1

Владелица ресторана «Купава» Алла Львовна Крутова сидела в мягком вертящемся кресле, закинув ногу на ногу. Она курила длинную тонкую сигарету и с интересом разглядывала молоденькую девицу, расположившуюся напротив.

Ту это, похоже, нисколько не смущало. Она хлопала длинными ресницами и улыбалась Крутовой так, словно пришла сюда не за работой, а за премией.

«Ну я тебе покажу», — подумала Алла Львовна с едва заметной усмешкой.

— Можно я закурю? — спросила девушка красивым, глубоким голосом.

Крутова нахмурилась. Таким голосом полагалось разговаривать самой Алле Львовне, а не этой двадцатилетней пигалице в дешевом прикиде.

— Много курите? — спросила владелица ресторана, пододвигая к девушке пепельницу в виде белой морской раковины. Пепельницу она подвинула кончиками пальцев, так, чтобы у девушки была возможность хорошенько разглядеть ее длинные, красивые ногти, над которыми полтора часа работала лучшая в городе маникюрша.

— Да нет, не очень, — улыбнулась девушка, доставая из сумочки сигареты и не обращая никакого внимания на крутовский маникюр. — Пачки хватает дня на три. — Внезапно она подняла глаза на Крутову. Во взгляде ее промелькнула тревога. — А что, здесь нельзя? Тогда я не буду. — И поспешно добавила: — Бросить курить для меня не проблема.

«Ага, задергалась. Ну вот так-то лучше», — подумала Крутова, а вслух сказала:

— Почему же, курите. Только не стряхивайте пепел на пол.

Девушка улыбнулась и аккуратно вставила сигарету в пухлые алые губки.

«А ноготочки-то накладные, — с удовольствием отметила про себя Алла Львовна, разглядывая длинные пальцы рыжей красотки. — Да и фигурка не очень. Талия, конечно, хороша… Грудь, ноги… Но в целом, пожалуй, чересчур крупновата».

Алла Львовна позволила себе снисходительную улыбку. Крутова считала себя властной и сильной женщиной, видящей людей насквозь. Под ее проницательным взглядом даже рослые хамоватые грузчики сжимались. Но на эту девчонку взгляд Крутовой абсолютно не действовал. И это было более чем странно.

К своим сорока трем Крутова была обладательницей внушительного банковского счета, а также осиной талии (плод изматывающих тренировок), стройных ног и чувственного, хрипловатого голоса, сводящего — в этом она не раз убеждалась — мужчин с ума.

Следы увядания уже коснулись лица Аллы Львовны, но она вела с ними непримиримую борьбу и пока что выходила из этих схваток победительницей.

Крутова стряхнула с сигареты пепел, и перстенек на ее безымянном пальце ярко блеснул. Алла Львовна невольно залюбовалась им и на пару секунд отвлеклась от предмета беседы.

Интересный был перстенек, необычный. И достался Алле Львовне необычным и интересным образом. Два дня назад Крутова случайно наткнулась на улице на лоток с бижутерией. Вообще-то, бижутерией она не интересовалась. Но тут, сама не зная почему, замедлила шаг. Ее внимание привлек перстень с красноватым камушком, лежавший в стороне от других товаров. Отчего-то он сразу понравился Крутовой. Она взяла перстенек с прилавка и небрежно поинтересовалась у простоватого вида девочки-продавщицы:

— Сколько?

Та захлопала глазами. Заглянула в свою тетрадь, пошелестела страницами. Подняла взгляд на Аллу Львовну и растерянно проговорила:

— Не могу найти его в перечне.

Алла Львовна продолжала разглядывать перстень. Красноватый камушек мягко мерцал и словно говорил: «Купи меня. Купи». Неожиданно для себя самой Крутова сжала перстень в кулаке, посмотрела на продавщицу и сказала:

— Я дам вам за него четыреста пятьдесят рублей. Дороже у вас тут ничего не стоит.

Пока продавщица раздумывала, Алла Львовна достала из кошелька несколько сотенных бумажек и бросила их на прилавок.

— Сдачи не надо!

И поспешно зашагала прочь, опасаясь, как бы продавщица не передумала и не потребовала перстень обратно.

С того момента прошло уже два дня, и за эти два дня Алла Львовна ни разу не пожалела о своем странном поступке. Перстень словно приворожил ее, и Крутова не расставалась с ним ни на миг.

— Алла Львовна, — тихонько окликнула девушка. Крутова качнула головой и уставилась на молодую претендентку.

— Опыт у меня небольшой, — проворковала та. — Но я готова учиться.

Алла Львовна решила прибегнуть к другой тактике. Она сменила снисходительную улыбку на кривую усмешечку и принялась нагло разглядывать девушку. Пусть знает свое место. Брезгливо приподняв нарисованную бровь, Крутова резко произнесла:

— Надеюсь, что так. От желающих получить это место нет отбоя. Нам нужен умный, ответственный человек. Вы понимаете, о чем я?

Девушка кивнула.

— От вас будет зависеть не только своевременная поставка продукции, — продолжила Алла Львовна, — но и репутация нашего заведения. Вы отдаете себе в этом отчет?

— Да, да, конечно, — поспешно заверила ее девушка.

— Три основных правила, золотце, — прохрипела Алла Львовна и выпустила в сторону девушки облако сизого дыма. — Три! Если вы готовы их соблюдать — мы сработаемся. Если нет — выход направо, и не будем отнимать друг у друга время. Не знаю, как ваше, а мое стоит недешево.

— Я готова выслушать, — сказала девушка, изящным движением поправила пушистую рыжую прядку и ослепительно улыбнулась. Ее большие синие глаза лучились. Алле Львовне это не нравилось.

При всей миловидности было в этом юном личике что-то неприятное. Что-то… противоестественное. Алла Львовна считала себя женщиной расчетливой и умной. Она давно уже занималась подбором персонала и чувствовала ложь нутром. В чем именно заключалась ложь, Алла Львовна понять пока не могла. И эта неопределенность ее тревожила.

— Мой прежний начальник говорил, что я все ловлю на лету, — проворковала девушка и слегка покраснела. — Я думаю, у меня все получится. Я вас не подведу.

«Могу себе представить, что ты там ловила», — подумала Алла Львовна с брезгливой улыбкой.

Длинные ноги, огромные глазища. Нет, эта особа ей здесь не нужна. Пусть поработает недельку, а потом выметается ко всем чертям. Профсоюз, конечно, не дремлет, но предлог найти не сложно. Можно, к примеру, организовать небольшую кражу. или еще что-нибудь.

— Три правила, — повторила Алла Львовна, выпустив дым через ноздри. — Первое — не опаздывать. Одно опоздание — штраф. Два — увольнение. Устраивает?

— Вполне, — кивнула девушка.

Она протянула руку, положила кончик сигареты на край пепельницы и легонько постучала по нему длинным, изящным пальцем. Алла Львовна собиралась проделать то же самое, но не успела. Столбик пепла сорвался с сигареты и упал владелице ресторана на коленку.

— Второе правило, — продолжила Алла Львовна, повышая голос и стряхивая с коленки пепел, — не воровать. С этим у нас строго. Проверки регулярные, заранее не предупреждаем.

— Справедливое требование, — улыбнулась девушка, беззастенчиво разглядывая испачканную коленку Крутовой.

Алла Львовна нарочито откровенно проследила за ее взглядом и проговорила грубым, хриплым голосом:

— И наконец, третье правило!

Девушка вздрогнула и снова уставилась на Крутову. Алла Львовна ухмыльнулась, сделала из пальцев левой руки колечко и подвигала внутри него дымящейся сигаретой.

— Третье, и главное, правило — никакого интима с клиентами. Две ваши предшественницы погорели именно на этом.

Девушка покраснела до самых корней волос, но тут же взяла себя в руки и кивнула.

— Я понимаю, справиться с искушением не так-то просто. Особенно в вашем возрасте. — Алла Львовна вновь усмехнулась. — Наши клиенты, как правило, люди состоятельные и щедрые. Но тут уж приходится выбирать: либо работа, либо. кошачьи радости. Вы согласны, золотце?

— Абсолютно, — кивнула девушка и вновь обворожительно улыбнулась.

«Зубы-то какие белые, — подумала Алла Львовна. — Неужели свои?» А вслух сказала:

— Вот и славно. Испытательный срок — месяц. Оклад на это время — сорок тысяч рублей. Через месяц, если вы у нас задержитесь, накину еще двадцать. Устраивает?

«Сейчас опять будет кивок и улыбочка», — предположила Алла Львовна. Однако вместо этого девушка вдруг поднялась и решительным шагом направилась к двери.

«Ну и слава богу, — с облегчением подумала владелица ресторана. — Не придется увольнять».

Девушка подошла к двери, но вместо того, чтобы открыть ее и убраться вон, повернула ручку замка и нажала на кнопку фиксатора. Глаза Аллы Львовны расширились.

— Что вы делаете? — грозно спросила она и вдавила сигарету в пепельницу. — Вы в своем уме?

Девушка не обратила на возглас Аллы Львовны никакого внимания. Она развернулась и, глядя Крутовой в глаза, зашагала к столу. Глаза девушки глядели не мигая, в глубине их полыхал красный огонек, а ее губы внезапно потемнели и изогнулись в странную улыбку.

— Эй, ты чего? — растерянно проговорила Алла Львовна. — Чего задумала-то?

Девушка, продолжая улыбаться, двинулась вокруг стола. Лицо ее превратилось в неподвижную маску. Улыбка напоминала судорожный оскал.

— Ах ты. — Владелица ресторана задохнулась от возмущения. — Ты что о себе возомнила?

Она хотела оттолкнуть наглую девицу, но та перехватила ее руки за запястья и крепко их сжала. Лицо девицы задергалось, а из раскрытого рта показались четыре белых клыка.

Аллу Львовну пробрал ужас, но крикнуть она не успела. Девица резко подалась вперед и впилась зубами Крутовой в шею. Хозяйка ресторана заелозила ногами по скользкому полу кабинета и захрипела.

Через несколько секунд Крутова рухнула на пол, а девушка подняла голову и облизнула черным языком окровавленные губы. Затем достала из кармана мобильник, нажала кнопку и сказала:

— Алло, это Юля. Входите.

Убрав мобильник в карман, девушка нагнулась, взяла левую руку мертвой Аллы Львовны, стянула с ее безымянного пальца перстень и поднесла его к глазам.

— Вот ты какой, — тихо пробормотала она и улыбнулась.

Юля хотела надеть перстень на палец, но едва тот коснулся кончика ее ногтя, как из камушка вырвалась маленькая красная искорка и ударила девушку в сердце. Мертвенная чернота волной прокатилась по ее телу. Одежда и кожа девушки стремительно обуглились, и от черной кожи отлетел сизоватый дымок. Еще секунду она стояла на ногах, а потом рухнула на пол и рассыпалась в пыль.

Фиксатор замка на двери сам собой щелкнул, и в кабинет вошли двое — молодая, черноволосая, умопомрачительно красивая женщина в длинном плаще и круглолицый лысый толстяк в дорогом пиджаке.

Взглянув на останки девушки, черноволосая красавица остановилась и удивленно подняла брови:

— Что с ней?

— Обратилась в прах, — небрежно ответил лысый толстяк, озадаченно рыская глазами по полу. — Так бывает с каждым, кто пытается отнять перстень силой. Эту штуку можно только принять в дар. Или купить. Или найти на дороге. В общем, все что угодно, кроме насилия.

— Почему ты сразу об этом не сказал?

— А что это изменило бы?

— Юля была бы жива.

Толстяк дернул щекой и проговорил с еще большим пренебрежением:

— Одной кровосоской меньше, одной больше. Какая, к дьяволу, разница?

По лицу красавицы пробежала тень, а в глазах ее полыхнул гневный огонек.

— Ты говоришь о стригоях, маг! — проговорила она негромким голосом, от которого у любого бы пробежал по спине мороз. — Имей уважение!

Лысый примирительно улыбнулся, хотя светло-голубые глаза его остались холодными.

— Ладно, стрига, не злись. Главное, что дело сделано. А за нее. — он качнул подбородком в сторону останков Юли, — Менерих тебе щедро заплатит. Черт, да где же этот перстень?!

Красавица быстро нагнулась, подняла с пола перстень и, сжав его в руке, проговорила:

— Кажется, его кто-то потерял? Удачная находка!

Толстяк резко повернулся и уставился на сжатый кулак красавицы. Затем поднял ледяной взгляд на ее лицо и угрожающе проговорил:

— Не шути со мной, стрига. — Он протянул пухлую руку: — Отдай мне Ключ!

Темные глаза красавицы слегка сузились, а губы изогнулись в улыбку.

— Пусть он пока побудет у меня, авгур, — проворковала она.

— Что-о?

— Твой хозяин обещал, что вы заберете меня из этого мира, когда все начнется. Я договаривалась лично с ним и потому перстень отдам ему в руки.

Несколько секунд толстяк молчал, глядя на красавицу таким взглядом, словно решал, развеять ее в прах или превратить в крысу. Потом опустил руку и зловеще проговорил:

— Что ж, будь по-твоему. Но если вздумаешь обмануть — тебе конец. Менерих не прощает предательства.

Отвернувшись от стриги, маг авгур склонился над трупом Аллы Львовны Крутовой. Внезапно женщина открыла налитые кровью глаза и посмотрела на толстяка.

— Уже обратилась, — проворчал тот и недовольно покосился на черноволосую красавицу. — Быстро это у вас, кровососов. Теперь понимаю, почему регистраторы запрещают вам кусать людей. Дай вам волю, и через месяц на Земле не останется ни одного нормального сарга.

Он схватил Крутову одной рукой за подбородок, а другой — за затылок и резко крутанул ее голову вбок. Шея Аллы Львовны хрустнула, налитые кровью глаза закатились, а напряженное тело вновь обмякло.

Толстяк взял Крутову за плечи и перевернул на живот. Затем задрал на ней платье и расстегнул застежку лифчика. Проведя пухлой ладонью по голой спине Крутовой, лысый прошептал несколько слов на древнем языке. В ту же секунду на спине проступили багровые символы.

Брови черноволосой красавицы удивленно взлетели вверх.

— Что это?

— Инструкция, — ответил толстяк. — Она всегда прилагается к Ключу.

Красавица усмехнулась:

— Остроумно.

— И главное — удобно. Ключ сам указывает на дверь, которую нужно открыть. Одна беда — инструкция всегда зашифрована.

Красавица приблизилась к трупу женщины и, вытянув шею, попыталась получше разглядеть испещренную кровавыми значками спину. Она успела увидеть несколько странных символов: горящий крест, силуэт рыцаря с воздетым мечом.

Потом толстяк как бы невзначай переменил положение и закрыл собой Крутову. Он вытянул руку, примерился и несколько раз провел острым, как осколок стекла, ногтем указательного пальца по спине мертвой женщины.

Покончив с этим, он облизнул окровавленный ноготь, подцепил им кожу и резким движением сорвал ее.

— Твой хозяин сможет это прочесть? — недоверчиво осведомилась красавица.

— Мой хозяин может много такого, о чем ты даже не догадываешься, — отозвался толстяк, сворачивая свой страшный трофей в рулон и убирая его в карман плаща. — Все, пора уходить.

— Мы идем к Менериху? Толстяк кивнул:

— Да. Но сперва заскочим в ресторан и чего-нибудь перекусим. Я умираю от голода. А ты?

Красавица нахмурилась:

— Ты ведь знаешь, маг, я не ем в ресторанах.

— Ах да. — Толстяк усмехнулся. — Все время забываю, что твой организм не принимает ничего, кроме свежей крови. Ладно, посидишь рядом.

Маг авгур выпрямился и небрежно щелкнул пальцами. Труп Аллы Львовны вспыхнул голубоватым пламенем. Огонь быстро перекинулся на ковер и стал стремительно разгораться, а толстяк и красавица заспешили к выходу.

2

Суетно стало жить на свете. С каждым годом Москва становилась все более неуютной. Если так пойдет и дальше, скоро в столице не останется ни одного места, где можно глотнуть относительно свежего воздуха и размять ноги, не рискуя попасть под машину или быть растоптанным толпой прохожих.

Рыжеволосый официант вспомнил свой маленький городок, из которого уехал «покорять Москву» пять лет назад, и вздохнул. Понадобилось целых пять лет, чтобы понять: Москву невозможно покорить. Это она покоряет каждого, кто попадается в ее паучьи сети. При мысли о «паучьих сетях» рыжий официант представил себе карту московского метро и усмехнулся — карта эта и впрямь здорово походила на паутину.

Кусочки льда мелодично стукнулись о дно широкого стакана. Рыжий официант посмотрел, как бармен заливает лед янтарной струей шотландского виски, снова вздохнул и перевел взгляд на зал ресторана.

Его занимал странный посетитель, сидевший за столиком у окна. Рыжий официант щелкнул пальцами, привлекая внимание бармена, и сказал:

— Глянь-ка на того типа.

Это был долговязый мужчина в старом, застиранном свитере. Черты лица — резкие и суровые, а само лицо — худое, скуластое и, учитывая черный цвет волос, неприятно бледное. В волосах — ярко-белая седая прядь.

Бармен пожал плечами:

— И что в нем странного? То, что одевается с помойки? Так нынче и не такое встретишь.

— Ты посмотри, как он уставился на ту парочку. Будто глазами их сожрать хочет.

Долговязый парень с седой прядью на темени и впрямь неотрывно смотрел на мужчину и женщину, мирно ужинавших за угловым столиком. Мужчина был хорошо упитан и лыс, как колено. Узел галстука распущен, верхняя пуговица рубашки расстегнута, красноватая лысина поблескивает, как полированный шлем.

Спутница лысого толстяка была настоящей красавицей. Брюнетка с бледным, чувственным лицом и темными губами. Одета она была в легкий черный плащик.

Лысый толстяк уминал карпаччо из сырой семги (семьсот двадцать два рубля за порцию), запивая его белым бургундским вином (пятьсот рублей за бокал). Красавица ничего не ела, а в бокале, который она держала в длинных, бледных пальцах, была простая вода.

— Ну и что тут такого? — пожал плечами бармен. — Может, у него анорексия и он ненавидит толстяков.

— Анорексия? — Официант возмущенно вытаращил глаза. — Да я ему уже три порции флорентийской говядины с кровью притащил! И он их все умял! Один!

— Три порции? — удивился бармен, разглядывая долговязого брюнета, который продолжал таращиться на толстяка. — По шестьсот пятьдесят рублей каждая? Да вся его одежда стоит в пять раз меньше.

— И я о том же. — Официант снова перевел взгляд на толстяка и красавицу. — Шикарная женщина, — завистливо протянул он.