Меня пронзил ужас и яростный протест. Нас всех заполнили паника, ярость, бессилие, одни кричали, другие молили о спасении. Не важно, кто во что верил, что думал о вселенной, и как жил раньше — в Час Мириада мы все стали одинаковы.

«Спасите!» кричало восемь миллиардов душ.

И ответ пришёл.

Небо разверзлось, Земля содрогнулась в ознобе, стены домов стали прозрачными, а далеко впереди обрисовался высокий сужающийся силуэт. Секунду это был только мрачный пугающий мираж, но потом он резко, как удар сердца, закаменел и почернел. Стал материальным и тяжёлым.

Огромная Башня пронзала небо и уходила за облака. Она была такой высокой, что многоэтажки у подножия казались сараями. Сложно скроенная и необычная, как порождение множества неведомых архитектур, вокруг неё лениво парили вереницы блоков, как астероидные кольца. Из недостроенной, оборванной вершины Башни бил столп пронзительного света, уходящий прямо в космос. Она высилась как воплощённый сон, пришедший из подсознания.

Стены, мебель и соседние дома на пути взгляда к Башне становились прозрачны, чтобы не мешать её видеть. Мы с Мирой стояли лицом к лицу, и наши взгляды были направлены в противоположные стороны — но мы оба смотрели сквозь друг друга на гигантский чёрный силуэт.

Тогда я ещё не знал, что Башня всегда находится перед тобой, куда бы ты ни повернулся и откуда бы ни смотрел. Она не подчиняется нашей физике, ей наплевать на законы перспективы, геометрии и прочую ерунду. Она всегда впереди, и если восемь миллиардов человек смотрят в разные стороны, то каждый из них видит Башню. Чёрт его знает, где при этом она на самом деле стоит.

Но это было не главное.

Как только пришла Башня, Мириад исчез. Вечно голодное чудище сгинуло.

Большинство людей на Земле попадали с ног, ведь они только что стояли на цыпочках, неестественно высоко вытянувшись вверх. Мы с Мирой схватились за стол, и как только ощутили свободу, бросились друг к другу, обнялись и уставились на чёрную Башню.

Нам понадобилась минута, чтобы молча прийти в себя, пока вокруг по этажам и по ближайшим дворам метались крики, истерики, плач и сумасшедший хохот.

— Яр, что это? — жалобно прошептала Мира, прижимаясь ко мне.

— Не знаю. Но эта штука всех спасла. Не дала сожрать.

Мира наконец смогла отвернуться от Башни и посмотреть на меня, в её глазах, всегда жизнерадостных, был ужас бессильного зверька. Не знаю, как я выглядел, надеюсь, не так испуганно.

— Яр, мне страшно.

— Бросай кубик.

Мы всегда так говорили, потому что на кубике может выпасть двадцатка, то есть, критический успех — и всё станет хорошо. Мира нервно рассмеялась.

Но события не закончились, они только начинались. Из космоса по бесконечному сияющему лучу пришёл импульс, он вошёл в верхушку Башни и скользнул сверху-вниз, отблесками прокатился по всем её замысловатым стенам. Достиг подножия и разошёлся вширь, докатился до нас с Мирой и обдал горячим, иссушающим духом, как взрывной волной.

И после этого нас наконец отпустило. Мы поняли, что гибель человечества на сегодня откладывается, а вместо этого Башня принесла нам… дар?

— Щекотно! — воскликнула Мира, поднимая ладонь.

В ней пульсировало чистое белое нечто, маленький сгусток.

— Это магия?

— Энергия, — пробормотал я, рассматривая свой.

— Для чего? Что мне с ним делать?

— Смотри, — я усилием воли перебросил сгусток из правой руки в левую, и он послушно перешёл.

— Ох…

Мира повторила мой жест, у неё тоже получилось.

— Хм, а если передать? Вытяни руку.

Во мне включился неистребимый дух гейм-дизайнера.

Мира доверчиво, но всё же с испугом протянула вторую ладонь, я попытался передать ей энергию, но не смог, сгусток отпрянул, прокатился по плечам и вернулся в правую руку.

— Ясно, он только мой, а этот только твой.

— И что с ним делать-то?

Во дворе сверкнуло: один из детей швырнул сгусток, и тот ударил в дерево настоящей молнией. Дети закричали, но практически без страха, а с восторгом. Вот кто быстро приходит в себя! Этажом выше залаяла собака, а за стеной опять зарычал агрессивный сосед; мы приглушённо услышали, как бабка с квартиры рядом кричит ему: «Да заткнись ты, пьяница!» — и разъярённый рёв моментально смолк. А обычно он не смолкал, обычно пьяница отвечал ей, и они долго и смачно ругались. А теперь он заткнулся, словно послушался. До меня дошло.

— Это чистая сила, и её можно применить, как захочешь.

— В смысле…

— Попробуй чего-нибудь захотеть и сделать.

Мира посмотрела на меня. На разбитый чайник. На меня. На чайник. Протянула руку ладонью вниз. И мы с восторгом наблюдали, как за долю секунды осколки взмывают вверх, со звоном врезаются друг в друга, и в руке моей жены срастается целёхонький чайник.

Как новенький.

— Охренеть! — прошептала Мира, разглядывая его, а потом свою ладонь.

Её рука была пуста.

— Это пробник, — понял я. — Башня дала людям капельку силы.

Во дворе один из детей запустил сгусток в небо, там грохнуло, засверкало, затуманилось, а потом пошёл мелкий дождь… из драже M&Ms. Мы с открытыми ртами смотрели, как в разных окнах нашего дома вспыхивают разные эффекты и происходят микро-чудеса. Люди исполняли свои маленькие желания, на одном подоконнике из ниоткуда появилась ошеломительно кудрявая герань, в другой квартире вспыхнула новая люстра, в третьей мы даже услышали крики:

— Самую дорогую в мире водку! Аааа, охренеть, пацаны!

— Чёрной икры! Килограмм!

— Дебилы что ли? Миллион рублей.

— Ааааааа! Ааааа, мать вашу!!!

Как мало людям надо для счастья. Аж целый миллион рублей.

— Яр, ты чего? — спросила Мира.

Я задумчиво смотрел на Башню, потом на свой сгусток. На Башню.

— Ты чего, Яр! — воскликнула моя жена с тревогой. Ведь она меня знала.

— Мир, как раньше уже не будет, — отчеканил я. — После такого нет возврата, понимаешь? Прежняя жизнь… кончилась.

Не знаю почему, но я был в этом абсолютно уверен. Ну не могло после всего произошедшего завтра взойти солнышко, люди просто пойти на работку, а тётя Мила купить свой любимый йогурт с розовым личи. Нет. Теперь всё будет не так.

— В смысле «закончилась»?

— Сначала неведомая космическая хня пыталась нас всех сожрать. А потом пришла другая неведомая космическая хня и её отпугнула. Первая сбежала, но вторая-то осталась. Вон, стоит.

— И не уходит…

— И не уходит. А значит, Башня стала для человечества определяющим объектом.

— В каком смысле?

— Всё будет вертеться вокруг неё.

— А может, там просто добренький зелёный человечек, подарит нам подарков и улетит? — с надеждой предположила Мира, держась за живот. — Или Башня будет стоять на Земле до скончания веков, чтобы охранять нас от неведомой космической хни?

— Отличная версия, — искренне понадеялся я. — Если бы только не это.

И поднял руку, в которой дрожал сгусток.

— А что «это», — с жаром возразила Мира. — Ну дала она каждому маленький подарочек…

— Для чего?

— Порадовать!

— Мир, мир большой. Людей уже восемь миллиардов, среди них есть всякие. Сейчас где-то в гетто один гангстер прикончил этим «подарком» второго и стал в их банде главным. Где-то в обшарпанном доме затравленная жена убила своего абьюзера-мужа. Где-то ребёнок не справился с энергией и навредил себе, или начался пожар. Дофига и больше человек без задней мысли пожелали денег и драгоценностей из воздуха, тем самым совершив преступление и потенциально разрушив мировую экономику. Зелёные человечки хотели нас всех порадовать? Ты уверена?

Мира молчала, она дышала напряжённо, как в моменты наших редких ссор.

— А зачем тогда дали?

— Вот именно, зачем? С какой-то целью. А раз есть цель, значит, есть намерения, планы. Вдумайся, невообразимое чудовище из космоса едва не уничтожило человечество одним глотком. И мы ничего не могли сделать, вообще ничего. А потом пришла эта чёрная махина, и страшное чудовище бросилось наутёк. О чём это говорит?

Мира побледнела.

— Что она страшнее чудовища.

— Да! Потому я и думаю, что с приходом такой СИЛЫ всё на нашей маленькой Земле начнёт вращаться вокруг неё. Скоро все поймут, что Башню надо изучать и с ней взаимодействовать.

— Ну и…

Она уже поняла, куда я клоню, только до последнего надеялась, что скажу что-то другое.

— Нам надо быть одними из первых.

— Нам? — опешила Мира. — Как же мы будем её изучать? Мы же не правительство, не разведка и не Илон Маск!

Я молча поднял руку с клубком энергии. Глаза Миры расширились.

— Считаешь, Башня раздала всем капли силы, чтобы люди могли её изучать?

— Не знаю, могу только думать и догадываться. Но я не хочу потратить эту штуку на миллион рублей. Я хочу потратить её на то, чтобы выяснить, что это за Башня и зачем она здесь. Как можно скорее.

— Нет! А если это опасно?

Её рука опять прилипла к животу, словно там болело, лицо скривилось от страха.

— Скоро туда пойдут все, у кого есть хоть капля мозгов. И думаю, лучше быть одним из самых первых.

— Пойдут туда?! С чего ты вообще решил, что туда можно войти?!

— С того, что это не гигантский летающий кролик и не россыпь мигающих огоньков, а Башня. Здание с этажами, лестницами. И входом. Она так сделана, что подразумевает подъём. Верха у неё нет, видишь, недостроено. Значит, она не для того, чтобы зелёный человечек сошёл с верха на Землю. А для того, чтобы мы могли подняться.