— Гордыня самый тяжкий грех, — вспомнил я изречение из прошлого мира.

— Что? — переспросил самурай. Но потом подтвердил: — Тщеславие — величайшее зло. Оно разрушает незаметно, и человек ради тщеславия предаёт не только других людей, но и себя.

— И ты предал Кашиноху? — догадался я.

Самурай коротко кивнул. А потом продолжил:

— Я вызвался защищать Кашиноху. Он понадеялся на меня. И…

Акаи Акума замолчал.

Я не перебивал его, понимая, что, возможно, это первая исповедь в жизни самурая.

Наконец, Акаи Акума продолжил:

— Я собирался биться за Кашиноху, чтобы обрести величие, а не для того, чтобы защитить его любой ценой. И я унизил духа Кашинохи, чтобы он не мешал мне. Вот только он был связан с Кашинохой, и действительно готов был умереть за него. И так получилось, что в ответственной битве из-за меня его дух опоздал к началу сражения.

— Это был бой с Кирино Кайбитсу? — снова догадался я, вспомнив слова туманного ублюдка, адресованные Акаи Акума.

— Да, — подтвердил самурай. — Это был Кирино Кайбитсу. Он собирался убить Кашиноху. Но настоящий дух Кашинохи встал на пути убийцы. Он! Не я. Я струсил.

Самурай снова замолчал.

— Не кори себя, — сказал я самураю. — Богиня судьбы заплела ваши нити не случайно.

Акаи Акума покачал головой:

— Из-за меня Кашиноха провёл двадцать лет в страшной тюрьме. Из-за меня он лишился духа и теперь почти не может пользоваться даром.

— Но ведь дубовый листок… — начал было я.

— Кашиноха вложил в него всю свою силу, чтобы отомстить за свой погибший дух.

— Я мало что знаю про мир духов, — перебил я самурая. — Но если у человека есть силы мстить, то его дух не умер!

В глазах самурая промелькнула надежда. Но я не дал ему времени на осмысление. Останавливая вопросы, готовые обрушиться на меня лавиной, я сказал:

— Я не знаю, где его дух. Но точно знаю, что он есть и жив, можешь даже не сомневаться! Но меня сейчас больше интересует, не это! Меня интересует, где мои родные? И что я могу сделать, чтобы спасти их? Или ты считаешь, что история Кашинохи и исчезновение моих близких связаны между собой?

Когда я задавал последний вопрос, мой голос дрогнул.

Самурай кивнул в ответ.

— Но как? — спросил я. — Кашиноха же из другого клана!

— Из другого… — подтвердил самурай и повторил: — Из другого, да. Но дело не в клане. Дело в предсказании божественного мудреца Таикен Са.

— В том, что кто-то превратит дубовый лист в меч?

— Не кто-то. А тот, кто нарушит равновесие между мирами.

— Ну я превращал дубовый лист в меч, и что? — разозлился я. — У меня вообще способность превращать в меч всё, что я возьму в руки. Ты же сам дал мне эту способность!

— Да, — согласился самурай. — Но дело в том, что я дал тебе меч. Точнее, ты сам взял… Способность, которой я одарил тебя, это способность призывать меч. Не превращать всё что угодно в оружие, а призывать. Понимаешь? И ещё… Я не собирался становиться твоим духом. Это произошло случайно.

— Что?.. — хорошо, что я сидел. — Как не собирался?

Я вспомнил, как поначалу самурай высокомерно относился ко мне, как насмехался надо мной и подумал, что возможно он сейчас говорит правду.

Хотя, зачем ему врать? Так что это всё действительно правда.

— Как так получилось? — спросил я уже спокойнее.

— Я шёл по своим делам и остановился, чтобы развлечься, посмотреть на драку двух человеческих болванов. И в тот момент, когда твой соперник занёс над тобой меч, что-то произошло, время остановилось, и ты вдруг увидел меня, протянул руку, выхватил мою катану и дал ей имя. Так и получилось, что я внезапно и поневоле одарил тебя. Стал твоим духом, хотя не собирался. Я вообще после Кашинохи не собирался никого одаривать, а тут ты! И главное, сходу дал имя…

— И как я назвал катану? — ошарашенно спросил я.

— Лядь, — ответил самурай.

И я вспомнил, как выругался, когда увидел лезвие, летящее на меня.

— Охренеть! — это всё, что я мог сказать. И тут до меня начало помаленьку доходить: — Получается то, что я превращаю в меч всё, что попадает мне в руки…

— Это твоя способность, не моя, — продолжил мою мысль самурай. — Ты умеешь создавать духов. И ты можешь объединять мир духов и мир живых. Ты и есть избранный. Не Кашиноха, ты.

У меня не было слов. Получалось, что Акаи Акума очень хотел стать духом избранного и пошёл за Кашинохой, но промахнулся. И тут подвернулся я и случайно… Случайно же? Сделал его своим духом.

— Н-да. Ирония судьбы или с лёгким паром, — прокомментировал я свои мысли. — Получается, твоё желание стать духом избранного в конце концов исполнилось?

Акаи Акума не успел ответить — раздался стон, и самурай заботливо склонился над Кашинохой.

Я смотрел, как он поправляет одеяло, и думал о том, что я не так много знаю об этом мире, но я могу создавать духов, и это у меня неплохо получается. И я уже создавал излечивающего духа — лепестки в заколках девчонок обладали таким качеством.

А что? Хорошая идея!

Я не стал откладывать дело в долгий ящик. Закрыл глаза и начал придумывать лечащее одеяло.

Не прошло и пяти минут, а я уже укрывал Кашиноху духовным одеялом с подогревом и функцией энергодонора.

Кашиноха глубоко вздохнул. На его щеках появился румянец.

Повернулся на бок и задышал ровно и глубоко.

— Теперь ему просто нужно выспаться, — сказал я самураю. — Проснётся, будет как огурчик! А мне нужно спасти своих. Ты мне поможешь?

— Спасибо! — серьёзно ответил Акаи Акума. — Спасибо за Кашиноху. И да, я помогу тебе. Мы освободим твоих близких. Но не сегодня.

Меня словно по лицу хлестнули.

— Почему? — вырвалось само.

— Ты должен дожить до испытания и выдержать его.

— Срать я хотел на испытания! — заорал я. — Эти суки инквизиторы сначала подвергли опасности моих друзей. Но когда через них не смогли достать меня, то похитили мою семью! Всех, включая маму и сестрёнку! И слуг… Я не собираюсь играть по их правилам!

Акаи Акума внимательно слушал меня и кивал. Он не спорил, а соглашался. И это немного отрезвило меня.

Когда я замолчал, самурай сказал:

— Ты прав. Мы не будем играть по правилам инквизиции. Их правила слишком часто меняются. Но, как ты сказал, богиня судьбы заплела нити не случайно.

— В смысле? — не понял я.

— Ты должен пройти испытание и изменить этот прогнивший мир. Только ты сможешь это сделать. Так сказал божественный мудрец Таикен Са. И тогда сможешь вернуть своих людей.

Я вообще-то в спасители мира не записывался. Но для того, чтобы зайчик-ниндзя снова прыгал в этом доме, я готов разнести тут всё к херам!

— Что нужно делать? — спросил я у самурая.

— Для начала поесть, — ответил тот.

— В смысле? — не понял я.

— В самом прямом. Иди поешь! Иначе завтра у тебя не будет сил для сражения. И Кашинохе что-нибудь принеси, он скоро придёт в себя.

Я посмотрел на белобрысого парня и увидел, что выглядит он значительно лучше. А вот духовное одеяло истончилось. Ну и ладно. Главное, чтобы на пользу.

— А духи что едят? — Я вспомнил Боню и его неизменное: «Боня любит рыбу»

— Обо мне не беспокойся, — ответил самурай. — Сейчас важнее ты и Кашиноха.

— И всё ж ты тоже перекуси что-нибудь, — сказал я самураю, выходя за дверь.

На кухне я первым делом пошёл к холодильнику. Вспомнилась моя русская мама, как она ворчала, когда приходила с работы: «Неужели трудно открыть холодильник, взять суп, налить в тарелку и поставить в микроволновку?»

Нет, мам, мне было не трудно. Но было приятно, когда ты заботилась обо мне.

Я открыл холодильник и растерялся на миг — столько всего наготовлено!

Наложив еды в тарелочки для себя и для Кашинохи, я сунул её в микроволновку разогревать, а остальное убрал обратно в холодильник.

«Ну вот, мам, ты и дождалась, когда я сам добыл себе еду!» — промелькнуло в моей голове, но зацикливаться на этой мысли я не стал. Дождался, пока сработает зуммер и сел за стол.

Пока я работал палочками, то вспоминал, как Нотари обучала меня пользоваться палочками, и все улыбались. Оказывается, я был счастлив в тот момент… По-настоящему счастлив!

Доев свою порцию, я понёс еду Кашинохе. И всё время ждал, что вот сейчас услышу, как сестрёнка прыгает и просит поиграть с ней, или увижу вытирающую пыль Юкико.

Но я никого не увидел и не услышал. Совсем никого.

Когда я зашёл в свою комнату, Акаи Акума с Джинома стояли у окна.

— Я ненадолго уйду, — сказал самурай. — Никуда не уходи и не оставляй Кашиноху одного. Ни при каких условиях… Что бы ни случилось, не оставляй Кашиноху!

Это было неожиданно. Хотя, я уже привык, что самурай постоянно куда-то уезжает. И всегда без объяснений. Но в этот раз самурай снизошёл до объяснений.

— Мне нужно к завтрашнему дню приготовить кое-что из снаряжения.

— Хорошо, — ответил я.

— И пусть Кашиноха обязательно поест, как очнётся. Ему нужно набираться сил…

— Хорошо…

Самурай вскочил в седло, и они с Джинома ускакали прямо сквозь стекло.

Я проводил взглядом самурая и подошёл к турнику. Раз я не могу уйти из комнаты, то хотя бы покачаю физо.

Я увлёкся подтягиваниями и не сразу увидел, что Кашиноха проснулся и наблюдает за мной. А когда увидел, то продолжил подтягиваться. В конце концов, я ему не нянька. Очнулся и хорошо. Сказал только: