— День был такой чудесный, что его ничего не испортит. Значит, переночуем в парижском подъезде. Ну, или к соседям на ночь напросимся…

Девушка хихикнула.

Шампанское, которого она, вероятно, все же перебрала во время их дивной прогулки по «городу любви», давало о себе знать.

Подойдя к соседней двери, Лиза положила палец на кнопку звонка и, сдвинув брови, произнесла:

— Ну что, проситься на ночлег или ты свяжешься с владельцем квартиры? У тебя ведь номер имеется. Кстати, во сколько она обошлась, ты сказал?

Степан ничего такого не сказал, потому что упорно держал глухую оборону, явно не желая выдавать сведения о том, сколько же он заплатил за шесть дней и пять ночей в этой шикарной старинной парижской квартире с двумя ванными комнатами с мозаичным полом, роялем в гостиной и кроватью с балдахином с наполеоновскими вензелями.

Ну, и прочими, быть может, несуразными и нелепыми, явно излишними, но такими приятными буржуазными мелочами.

— Вспомнил! Ты же сама у меня их забрала и положила к себе в сумочку… — воскликнул Степа, и Лиза поняла, что он прав.

В этот момент раздался пронзительный звонок, и девушка поняла, что по неосторожности все-таки нажала на кнопку звонка чужой квартиры.

Лиза и Степа переглянулись, а потом наперегонки бросились к своей двери.

— Ну давай же! — торопил молодой человек девушку, искавшую ключи от парижской квартиры в своей крохотной сумочке, висевшей у нее на плече. — А то сейчас дверь откроется и…

Лиза, отыскав наконец ключи, извлекла их, однако так неловко, что они с грохотом упали на каменный пол.

— Сейчас же почти три утра! Ну, или ночи. Думаешь, кто-то откроет?

Степа, прижав ее к себе, вдруг произнес:

— Видишь полоску света? Это кто-то зажег в коридоре свет!

Сердце у Лизы вдруг забилось быстро-быстро. Ну подумаешь, ненароком совершила глупую выходку, явно не достойную двадцатитрехлетнего системного аналитика в одном из частных банков. С кем не бывает!

В особенности если в первый раз очутилась в Париже со своим будущим мужем.

Извинится, если кто-то откроет дверь. Не так это и ужасно…

В этот момент за дверью соседской двери вдруг что-то глухо стукнуло — как будто на паркетный пол свалилось что-то металлическое и массивное.

А потом полоса света под дверью исчезла.

Лизе вдруг стало страшно.

Степан, быстро подняв ключ, ловко воткнул его в замочную скважину, отомкнул дверь и, увлекая Лизу за собой, прошептал:

— Не нравится мне все это…

И, прикрыв дверь, повернул ключ в замке два раза.

Лиза, прижимаясь к Степе, ощущала его учащенное дыхание и, зная, что ее будущий муж — большой поклонник фильмов ужасов, еле слышно проронила:

— А что, если там обитает… не человек?

Степа, который прильнул к дверному глазку, ответил:

— Все может быть! Опять свет зажегся!

И до них снова донесся звук тяжелого, хоть и приглушенного на этот раз двумя дверьми удара.

Лиза, прильнув к Степану, прошептала:

— Может, человеку нужна помощь? Может, он на стойку с зонтиками налетел и перевернул ее, а виновата в этом я? Может, там человек с ограниченными физическими способностями живет, а мы над ним издеваемся, как уличные хулиганы…

— А может, вовсе и не человек, — произнес Степан уже не шепотом, а вполне обычным голосом, но от этого внушавшим трепет в гораздо большей степени. — Читал я рассказ у кого-то из малоизвестных «ужастов» о том, как молодая семья въехала в такую вот квартиру, а напротив них обитал странный, никогда не выходивший из своего логова сосед. А когда он однажды в полнолуние все же покинул свое убежище, выяснилось, что он…

Степан смолк, а потом снова шепотом произнес:

— Дверь на несколько сантиметров приоткрылась! И свет снова погас…

Лиза, цепко державшаяся за его локоть, вдруг ощутила, как молодой человек начал дрожать.

Или ей это показалось?

Да, наверняка показалось: Степа же никогда и никого не боялся!

И ничего тоже?

Потому что, могло статься, тот, кто обитал за дверью это парижской квартиры, позвонить в которую ее в самый глухой час ночи словно черт дернул, был не из категории некто. А из категории нечто.

Вот именно: черт дернул.

— Дай посмотреть! — заявила девушка, вдруг понимая, насколько нелепо, более того, истерично было их поведение. Разбудили какого-то парижанина, по всей видимости, пожилого, быть может, не совсем здорового, а теперь еще фантазируют бог весть что, представляя его — ну, или ее! — каким-то сказочным монстром.

Или монстром вполне реальным?

Литературные и кинематографические предпочтения Степы Лиза не разделяла, не понимая, что такого можно находить во всех этих зомби, живых мертвецах, чудищах из глубин океана или далеких галактик и азиатских девушках с немытыми волосами и нестриженными ногтями, которые нападают на своих жертв, выползая на карачках из экрана телевизора.

Она предпочитала старые добрые классические детективы, а также авантюрно-приключенческие романы о поисках затерявшейся святыни или гениального шедевра.

— Ну что? — Степа потеребил ее за плечо, явно и сам желая взглянуть на то, что разыгрывалось в коридоре.

Но в том-то и дело, что ничего не разыгрывалось. Степан был прав: дверь была немного приоткрыта, однако свет за ней снова погас.

— Ничего нет… Ложная тревога… — произнесла девушка, у которой отлегло от сердца. Ей стало неловко за их со Степой подростковые выходки.

Нет, не подростковые даже, а детские.

— Надо хотя бы извиниться, а не прятаться! — сказала она и решительно повернула ключ в замке.

Степа, вцепившись ей в руку, причем пребольно, зашептал с побелевшим лицом:

— Нет, не открывай! Это прямо как в рассказе! Там героиня тоже мужа не послушалась, вышла, а то, что обитало в соседской квартире, но уже не в человеческом виде, а в виде оборотня, бросилось на нее…

— Ты мне не муж! — сказала Лиза, сразу же пожалев об этих словах, которые прозвучали весьма жестко и колко.

Да, не муж, но ведь они собирались пожениться! Но если так, то почему Степа не говорит ей, во сколько обошлась парижская квартира? Он буквально бредил тем, чтобы платить за все самому. Может, какие-то женщины и были бы этому крайне рады, в особенности если бы будущий муж за собственный счет увез их в Париж и поселил в шикарной съемной квартире. Какие-то, но не она.

Она и сама была в состоянии заплатить.

Даже когда на рю Риволи она хотела купить и Степе, и себе сладкой ваты, он буквально оттолкнул ее от тележки, уже вручая продавцу купюру и не беря сдачи.

Да, многие о таком друге, более того, муже мечтают.

Но мечтает ли она?

— Не открывай! — крикнул Степа, навалившись на дверь, а Лиза тихо произнесла:

— Ты делаешь мне больно, Степа.

В таком состоянии она его еще не видела. Он что, боится?

А ведь и в самом деле — боится! Господи, неужели человек, которого она любит и с которым решила в ближайшее время связать себя брачными узами, верит во всю эту белиберду, которую сочиняют разнообразные «ужасные» романисты и сценаристы?

Похоже, да.

И как она этого раньше не замечала. Или не хотела замечать?

— Елизавета, я повторяю… — начал Степан, а это означало, что он крайне разозлен: ее полное имя, а не шутливо-интимное «Лизок» он употреблял до сих пор только однажды, во время их единственной ссоры.

До поездки в Париж единственной.

Хотя речь там шла о совершенно иной материи, но в итоге все сводилось к тому же: чья точка зрения важнее — его или ее.

Например, относительно того, стоит ли ей после свадьбы сразу же беременеть и бросать работу. Ведь он, видный программист, зарабатывал, несмотря на свои неполные двадцать четыре года, более чем солидно.

Наверное, не только для Москвы, но и для Парижа. Впрочем, может, даже и в обратной последовательности.

Да, воззрения у Степы, которого Лиза любила без памяти, были более чем консервативные. Против детей она ровным счетом ничего не имела, но почему именно сейчас, когда в ближайшие года два-три решится, сможет ли она подняться по карьерной лестнице?

Почему не после?

Да и зачем, вообще, увольняться — можно же работать из дома, можно на неполную ставку, можно вообще свою модель придумать…

Но ее идеи Степе не понравились — тогда он и назвал ее впервые «Елизаветой».

Степа, казалось, не слышал, продолжая с бледным, искаженным лицом взирать на нее, вцепившись Лизе в плечо и преграждая своим высоким спортивным телом путь к двери.

— Ты делаешь мне больно, Степа!

Она повторила это, но не громче, а, наоборот, тише, однако именно это и подействовало: черты лица ее будущего мужа смягчились, он убрал руку и даже подвинулся в сторону, хоть и немного.

— Ну, как знаешь! В том рассказе муж пошел помогать жене, а оборотень его тоже разорвал в клочья!

Лиза поняла: Степан ей помогать не пойдет. Впрочем, он ведь ей и не муж.

* * *

Открыв дверь, Лиза вышла в коридор и практически тотчас услышала у себя за спиной клацанье замка и хруст поворачиваемого ключа — Степан немедленно закрыл за ней дверь.

А она точно его любит?

За соседской дверью вдруг снова вспыхнул свет.

Лиза, не ощущая страха (этим страхом ее заразил Степа!), однако чувствуя некое подобие беспокойства (что с учетом ситуации было вполне понятно), подошла к приоткрытой на несколько сантиметров двери и замерла.