— Гениально. Так не пойдет.

Какое-то время они смотрели друг на друга. Полынь чего-то ждал, причем как будто не решения о деньгах. Сложно сказать почему, но выражение его глаз выглядело так, будто он искушает Вереска. Чем — я понятия не имела.

Наконец, поджав губы, старший Внемлющий снова залез в сумку и на сей раз вытащил оттуда чековую книжку.

— Ты согласен на такой гонорар? — спросил он, написав там какую-то сумму и показав ее Полыни.

— Вполне, — улыбнулся тот. И беззаботно махнул рукой. — Я пошлю тебе ташени, когда все будет готово.

Мы ушли.

У Полыни было удивительно хорошее настроение по сравнению с тем, каким оно казалось еще пятнадцать минут назад.

— Тебя так веселит это зелье? — попробовала угадать я. — Или ты радуешься тому, что проведешь целый воскресный день в суматохе расследования?

— И это тоже. Но в первую очередь меня радует то, что Вереск решил заплатить мне.

Я скептически посмотрела на напарника.

Вообще-то, у Ловчих хорошие зарплаты. Не говоря уже о том, что представители главных ветвей знатных Домов королевства могут не думать о финансах. Короче, Полынь — не тот человек, для которого деньги когда-либо служили мотивацией к действию.

Увидев выражение моего лица, Внемлющий усмехнулся. И поспешил объяснить:

— Дело в самом факте, который свидетельствует о том, что брат относится ко мне немного лучше, чем мог бы. Понимаешь, когда я вернулся домой после бунта Ходящих, Вереск был в ярости. Точнее, сначала вообще все родственники были в ужасе — думаю, ты легко можешь себе это представить, — потом у всех этот ужас превратился в холодное игнорирование и только затем постепенно сменился относительным дружелюбием. Но с Вереском было не так. У него ужас превратился в гнев. Как-то раз он загнал меня в темный угол в неиспользуемом флигеле поместья и популярно и отнюдь не дружелюбно объяснил, что со мной будет, если я нарушу хоть одно из вводимых им правил поведения. В выданном списке их было, кажется, около полусотни. Вереск называл меня всякими нехорошими словами за то, что я посмел явиться в поместье, а напоследок сказал: «Как представитель Правового ведомства, я должен был немедленно сдать тебя, мятежного Ходящего, властям. Но я этого не делаю. Поэтому ты будешь должен мне, братец, до конца своей жизни, ясно? Чего бы я ни попросил, что бы я ни сказал — ты будешь должен помочь. Безотлагательно».

Полынь вздохнул и поправил бубенчик, звякнувший у него в волосах. Я слушала его с замиранием сердца: Внемлющий ужасно редко говорит о своем прошлом и семье, и каждый раз мне кажется, будто я, слушая его, на самом деле подслушиваю — воровато и скрытно. Главное — чтобы никто не заметил! Особенно сам Полынь.

— Собственно, сегодня первый раз за прошедшие годы, когда Вереск попросил меня о помощи, — напарник потянулся, как после сна. — Вот мне и было интересно: что он скажет в ответ на мой вопрос об оплате? «Ты не забыл, что ты мне должен?» Или, может: «Знай свое место, брат»? Но он сказал, что заплатит. — Полынь подмигнул. — А значит, тот диалог, старый, уже не считается. И меня это до странности радует, малек! А что касается гонорара — он неплохой. Прокутим его?

Я рассмеялась оттого, как забавно слово «прокутим» прозвучало из уст Полыни: прежде за ним не наблюдалось тяги к таким вещам. Он же не Мелисандр Кес, в конце концов!

— Просто с легкими деньгами стоит так же легко расставаться, — объяснил Внемлющий. — Иначе ты определенным образом застопоришь поток унни — а это никому не делает добра.

— Тогда прокутим! — согласилась я.

Мы решили начать расследование с того студента, который чуть не попал под копыта моей лошади.

Или, как теперь казалось вероятным, — с той студентки. То, что я приняла за оговорку из-за недосыпа, вполне возможно, было следствием присутствия в чужом теле: не так-то легко с ходу начать говорить о себе в другом роде! В моменты стресса точно может прорваться истина.

Я вспомнила, что, перейдя дорогу, искомый нами «студент» зашел в кофейню на углу аллеи, и постольку, поскольку времени с тех пор прошло не так много, мы заглянули туда же. Нам повезло: сонный молодой шолоховец сидел за угловым столиком. Перед ним стоял огромный стакан холодного какао со взбитыми сливками, тарелка, полная пончиков, деревянный поднос с жирнющим сэндвичем с беконом и горстка сливочных конфет.

Ничего себе, сколько еды!..

— Доброе утро! Можно вас спросить кое о чем? — подошла я, улыбаясь. Полынь же решил подождать у стойки — наседать вдвоем на несчастного завтракающего человека было бы жестоко.

Студент, в обеих руках держащий по пончику, поднял на меня взгляд и с сомнением нахмурился. Потом кивнул.

— От этого зелья действительно нет никаких побочных эффектов? — я вытащила из кармана взятую у напарника колбочку.

Студент вздрогнул, его глаза лихорадочно заметались по кофейне.

— Да не беспокойтесь! — замахала руками я и, отодвинув тяжелый деревянный стул, села напротив. — Вас никто не накажет за его применение. Но нам нужно убедиться, что ваше здоровье в порядке, и договориться, что вы берете ответственность за использование на себя.

Я чуть подробнее рассказала о том, что происходит и почему господин Вереск беспокоится.

— Там, внутри, вы девушка, верно? — решила на всякий случай уточнить я.

— Ага, — кивнул студент. — Я Мирана, очень приятно.

Из уст парня это звучало немного странно.

— А если не секрет. — я еще раз посмотрела на устрашающее количество еды на столе. — Вы решили, что в мужское тело больше влезет?

— Вроде того, — улыбнулась Мирана. — Я сижу на строгой диете, потому что серьезно занимаюсь танцами, и Найрик разрешил мне вволю поесть, пока я — он. Именно поэтому я захотела с ним поменяться. А он со мной — потому что ему интересно, каково это — сидеть на шпагате!

Моя бровь непроизвольно взметнулась. Оу. Внезапная причина.

— Ну, не считая того, что использовать это зелье в принципе ужасно весело! — продолжала мужским голосом щебетать Мирана.

— Прямо весело? — неожиданно вклинился подсевший к нам Полынь: третий стул он притащил с собой.

— Очень! — кивнула студентка. — Попробуйте, раз у вас есть такая возможность. Фэнси говорит, действие длится часов двенадцать-пятнадцать, успеете к завтрашнему рабочему дню поменяться телами обратно.

Я прищурилась.

— А Фэнси — это у нас тот, кто продает пузырьки?

Мирана ойкнула и зажала себе рот.

— А вы сделаете с ним что-то плохое?

Мы пообещали, что не сделаем. И не накажем. И даже не оштрафуем.

— Но его ждет разговор с господином Вереском из Дома Внемлющих, — предупредила я.

Мирана приуныла.

— Язык мой — враг мой, — вздохнула она. — Бедный Фэнс.

— Да не беспокойтесь, — легко отмахнулся Полынь. — Не вы, так кто-нибудь другой бы в любом случае назвал сегодня нам это имя. И к тому же не съест же его Вереск. И не отчислит. Просто отчитает как следует, а это, в некотором роде, даже полезно для выработки иммунитета к конфликтам.

Я ободряюще улыбнулась:

— Можете нам вообще больше ничего не говорить, мы и так теперь этого Фэнси найдем.

— Утешили, да уж. — вздохнула Мирана.

Она подписала бумагу о том, что обязуется не рассказывать никому о своем опыте и сходит завтра к лекарю (на всякий случай), а также, помявшись, дала нам адреса Найрика и Фэнси.

Когда мы уходили, я оглянулась и не удержалась от смешка: танцовщица Мирана в мужском теле с упоением, закатывая глаза от восторга, откусывала то от одного, то от другого огромного пончика в розовой обсыпке.

Найрика не оказалось в резиденции, но по совету одного из пробегавших мимо студентов мы заглянули в спортивный зал — и да, там, одетый в легкий тренировочный костюм, в окружении панорамных окон и зеркал, кружился, прыгал и танцевал студент в крохотном женском теле, которое явно принадлежало Миране.

— Ух ты! — восклицал он, как-нибудь особенно изящно подлетая и взмахивая ногой. — Вот это да! Как так легко получается?! У нее что, воздух внутри, а не органы?!

— Кхе-кхем, — сказала я, привлекая к себе внимание, и Найрик, закрутившийся в прыжке, собирался было грохнуться от неожиданности. Но тренированность тела танцовщицы привела к тому, что он лишь по-сценически элегантно приземлился на одно колено.

Мы с Полынью объяснили ситуацию. Найрик нахохлился, но письменно подтвердил, что со здоровьем все хорошо, никаких претензий к факультету он, небо упаси, не имеет и болтать о случившемся не будет. Он выразил надежду на то, что наказание для всех окажется не слишком строгим — в конце концов, их тут в Академии только и делают, что целыми днями хвалят за любознательность или ругают за недостаток оной! А что, как не любознательность, сподвигла студентов попробовать такое зелье?

Через пару часов у нас с Полынью на руках были подписанные признания и обещания молчать от целой толпы. Факультет знал о десяти случаях обмена телами, но в реальности таких пар оказалось больше. Уже несколько раз прозвучало имя Фэнси Ливарри — судя по всему, именно он, действительно, снабжал всех зельем. Возможно, он и украл его из Башни магов.