Я был совершенно сбит с толку, потому что ни секунды не сомневался, что новый член нашего клуба — парень.

Наши с Куросэ взгляды встретились, и она кивнула:

— Маи Куросэ. Приятно познакомиться.

— Арата Мотидзуки. Взаимно.

После обмена минимальными любезностями она достала из сумки книгу, обернутую в дополнительную обложку, и углубилась в чтение.

Так что теперь мы занимались каждый своим делом уже втроем. Кадзуя буравил взглядом монитор, мы с Куросэ читали. На самом деле атмосфера в кружке мне показалась неожиданно уютной и я неплохо провел время.

— Все. Сегодня больше не пишется, — наконец прервал молчание Кадзуя.

Он закрыл ноут, лег на парту и уснул.

Сразу после этого новенькая тоже закрыла книжку и поднялась.

— На сегодня пойду.

— Угу… Эм… Спасибо, что составила компанию.

Перед тем как уйти, она еще раз обернулась на нас. Мне показалось, что ее кошачьи глаза проникли мне в самую душу, и сердце пропустило удар.

Она молча ушла. А я понял, почему мой друг не смог сказать о ее характере ничего определенного.

В субботу я никуда не пошел: засел дома за приставкой.

— Осталось восемьдесят семь… — пробормотал я, убивая очередного монстра.

Тыкая в кнопки на пульте, я размышлял о том, не преступно ли вот так прожигать последние три месяца жизни? С другой стороны, а что можно успеть за такой короткий срок? Я думаю, жить обычной жизнью и утопать в безделии по выходным, пока над жизнью не опустится занавес, — самый правильный план действий. Очень в моем стиле, и ровно так я бы провел это время, если бы ничего не знал, к тому же я не видел смысла заставлять себя вытворять что-то экстраординарное.

Я поставил игру на паузу, развалился на кровати и задумчиво уставился в белый потолок.

Зачем вообще люди появляются на свет? Зачем мы живем?

С тех пор как у меня появилась эта дурацкая способность, я постоянно забивал голову бесплодными размышлениями и риторическими вопросами. А уж теперь, когда цифры появились над моей собственной головой, я и вовсе крепко призадумался над этим. Но, увы, сколько ни думал, понял только, что никакого определенного вывода нет и быть не может. Однако мысли навязчиво вращались по кругу.

Как насчет Кадзуи? Навскидку мне кажется, сам бы он сказал, что живет, чтобы писать и стать писателем. По крайней мере, легко готов представить такой ответ. А новенькая в нашем кружке, Куросэ? Я ее пока толком не знаю, поэтому самовольно решил за нее, что ей, наверное, нравится вкусно поесть, и на этом заставил себя отвлечься от бесплодных мыслей.

Небо за окном темнело, и я вздохнул. Вот и еще один бесполезный день подходит к концу. Когда окончательно свечерело, я вяло задернул шторы.

Наступил понедельник. Число над моей головой снизилось уже до восьмидесяти пяти. Я наблюдал, как медленно, но верно тает отведенный мне срок, и начинал беспокоиться, не сойду ли с ума. Решил, что буду по возможности избегать зеркал, и поехал в школу.

По дороге мне опять попался тот же мальчишка с четырьмя портфелями.

Я затормозил. Но не потому, что побоялся в него врезаться, а потому, что и над его кепкой зависли цифры.

Он, кажется, испугался, когда за его спиной скрипнули тормоза, пошатнулся и шлепнулся на пятую точку.

Я не разглядел его лица из-под козырька кепки. Но вот он неуклюже поднялся, поднял портфели и пошел дальше.

С каждым шагом над его головой подрагивало 97.

Может, он не выдержит издевательств и покончит с собой? Говорят, в последнее время такие случаи участились даже в начальной школе. Но меня все это не касается. Какая вообще разница, что случится после того, как я умру?

Я вновь нажал на педали: пора на станцию.

— Арата, привет! Прикинь, я вчера будильник забыл поставить! К счастью, сам проснулся в обычное время. Повезло! — Кадзуя, которого я встретил на парковке и над которым колебалось зловещее 80, широко улыбнулся.

Как же завидно, что он ничего не знает. И одновременно его очень жалко.

— Круто. Я бы точно проспал, — просто ответил я, защелкивая замок. Сегодня уже без проблем: видимо, антиржавчина сделала свое дело.

Почему-то при виде его обратного отсчета меня грызла совесть. Какой-то червячок точил душу. Я старался не смотреть в его сторону и поскорее нырнул в терминал.

Когда только я обнаружил в себе эту странную силу, то задумался: предположим, от болезни спасения нет. Но вдруг мне под силу уберечь человека от несчастного случая или самоубийства? Однако меня пугала мысль о расплате.

В книжках и фильмах на этот сюжет расплатой за спасение одной жизни становится либо гибель другого человека, либо смерть самого спасителя. В общем, ничего хорошего. И я так боялся подобного финала, что даже не пытался толком кому-то помочь.

Хотя вру: как-то в восьмом классе я, пусть и случайно, но все-таки спас одну жизнь. Увы, как я и опасался, мне это принесло сплошное горе.

* * *

В один ясный осенний денек по дороге из магазина я проходил мимо сквера. Там перекидывались бейсбольным мячом двое мальчишек, заметно меня помладше.

Над головой одного из них я увидел ноль. Огонек его жизни неистово плясал, готовый вот-вот потухнуть.

Я застыл на месте и не отрывал от игры взгляда.

Вскоре мячик вылетел на дорогу, и мальчик с нулем на голове за ним погнался. Тем временем в нашу сторону с очевидным превышением скорости мчался грузовик.

В следующий миг я понял, что произойдет. Буквально увидел наяву.

И прежде, чем успел что-то сообразить, подставил мальчику подножку. Тот упал. Грузовик проехал, и рев мотора вскоре затих. Ноль над головой мальчишки испарился без следа.

Так я спас человеку жизнь. Пусть я не почувствовал, будто сделал что-то особенное, но по всему выходило, что я только что переписал судьбу. На миг на сердце посветлело.

Но тут же, как я и опасался, мне пришлось расплатиться за это.

— Ты что с моим сыном сделал?! — закричала женщина и отвесила мне затрещину.

От удара разъяренной матери я осел на землю.

Мальчик сломал руку и рассек подбородок, пришлось даже накладывать швы.

Я спас ему жизнь и думал, что заслужил хотя бы доброе слово. Вместо этого на меня посыпались шишки, крики и упреки.

Никто не знал, что иначе бы мальчик погиб, и получилось, как будто я по злому умыслу травмировал ребенка.

Мама заплатила компенсацию, и дело не дошло до судебного разбирательства, но оставило у меня на душе незарастающий шрам. Мама никогда не сердилась, но тут даже она на меня накричала, и я долго проплакал у себя в комнате.

* * *

С тех пор я перестал вмешиваться в вопросы жизни и смерти. Поэтому не собирался спасать ни Кадзую, ни себя.

Если честно, когда только заметил цифры, то в первую очередь подумал, как не хочу умирать. Любой на моем месте приложил бы все усилия, чтобы избежать этой участи и выручить друга. Но меня останавливал прошлый опыт. Сколько людей я бросил в беде и не протянул им руку помощи, хотя и знал, как плачевна их участь? Так какое же у меня тогда право делать исключение только для себя любимого? Поэтому я спрятал жажду жизни в дальний уголок души и решил, что покорно приму жестокую судьбу.

Вот и еще один учебный день прошел за чтением. После уроков мы пошли в кабинет кружка. Дома старший брат Кадзуи слушал музыку на полную катушку, и друг признался, что дома сосредоточиться на тексте не получается.

Однако, едва открыв ноутбук, Кадзуя пожаловался:

— Ну вот, опять вдохновения нет. Все-таки не умею я писать крупную форму.

— А разве это в первый раз?

— В первый. Раньше я писал одни рассказы. Да, только на малую форму меня и хватает…

— Мм. Похоже, длинные тексты — это сложно.

— Некоторые считают наоборот, так что даже не знаю.

Я только хмыкнул. Я-то вообще стопроцентный читатель, и мне его страдания никогда не понять.

Стоило мне выбрать очередную книжку со стеллажа и начать читать, как дверь открылась.

Это пришла Куросэ. Она молча заняла то же место, что в прошлый раз, достала из сумки книгу в дополнительной черной обложке и углубилась в чтение.

Кадзуя писал, мы читали. Удивительно, но в нашем кружке, кажется, время текло медленнее. И вдруг мне стало интересно, что за книга у новенькой.

— Куросэ, что ты читаешь?

От удивления она вздрогнула. Заложила страницу пальцем и, как будто стесняясь, положила книгу на стол названием вниз.

— Ну, просто книгу.

— А жанр какой?

— Не уверена. Что-то вроде детектива. — Она заметно нервничала. Неужели какая-то жесть, к которой девчонки обычно не притрагиваются?

— Судя по реакции, порнография, — вставил свое веское слово Кадзуя, прекращая печатать.

— Стала бы я такое в школе читать! — возмущенно возразила девушка.

Я про себя подумал: «А вне школы стала бы?» — но вслух не спросил.

— Что-то у меня сегодня дело не идет. Арата, пойдем в караоке? [Караоке-кафе с отдельными маленькими комнатами — одно из популярнейших развлечений японских школьников, значительно более распространенное, чем в России.]

— Угу, я не против.

— Ура! Тогда вперед! — Он захлопнул крышку ноутбука и поднялся.

Я из вежливости предложил:

— Куросэ-сан [Вежливый суффикс, использующийся собеседниками в нейтральных ситуациях по умолчанию.], пойдешь с нами?

— А можно? — с неожиданным энтузиазмом отреагировала она.

Я был уверен, что откажется. Но девушка смотрела на меня сияющими глазами.