— Ла-ван-да. — Хина морщится, пока в ее словарик заносится новое слово. Уверена, к завтрашнему дню она освоит его в совершенстве.

До знакомства с Хиной я никогда не интересовалась молочком для ванн, да и засиживаться в ванне привычки не имела. Я всю неделю до самых выходных копила в себе усталость. И только теперь благодаря Хине наша маленькая ванная стала моим любимым местом в доме, хотя раньше эти однотонные кремовые стены навевали на меня тоску.

Вечером приходит моя подружка. Льет ли дождь, дует ли ураганный ветер — Хина каждый вечер появляется у меня на пороге, сияя улыбкой. Усталость, проблемы на работе, — все уходит прочь, когда приходит Хина — мое солнце, моя радуга, мой лучик. Она — единственный источник света в этом мире. А еще — источник всего прекрасного и удивительного. Мы вместе принимаем ванну, вместе ужинаем, вместе засыпаем. А когда утром я проснусь — Хины рядом не будет.

Я встану с постели и положу ладонь на холодную простынь — туда, где еще недавно с ангельской улыбкой спала Хиночка. Разглажу простынь рукой, схвачу завтрак и пойду на работу.

Хиночка беспокоится за меня, даже когда она далеко — так что с началом нашей дружбы мой образ жизни стал более здоровым. Теперь я не питаюсь готовой лапшой из супермаркета и не ем на бегу скрученные машиной онигири [Разновидность японского стритфуда. Рис с начинкой, который заворачивают в листья нори.], а беру с собой бэнто-бокс с домашней едой. Потерявший форму омлет, наспех поджаренный нарезанный палочками лосось, бесвкусные брокколи на пару — она отнюдь не мастер домашней кулинарии, но принося все это с собой на работу, я приношу из дома частичку нашей с Хиной дружбы, которая согревает меня днем, в ее отсутствие.

— А Ёси про меня уже знает? — спрашивает Хина, погружаясь пальчиком в подушечку моей правой стопы.

— Как, ты разве не в курсе? Ай-яй-яй! — Мне больно, я выгибаюсь и дергаю ногой, но Хиночка крепко держит меня за голень. В ее маленьких ручках заключена невероятная сила. Она хитро улыбается, словно подразнивая меня: «Ты хоть понимаешь, с кем тягаешься?» О, Хина могла бы быть самой востребованной массажисткой в нашем городе.

А Ёси — это мой сосед. Ему уже под сорок, и до знакомства с Хиной мы с ним — двое одиночек, вечно свободные по вечерам — шли в какой-нибудь дешевый бар потрепаться обо всякой ерунде и пропустить стаканчик-другой. Расставшись со своим тогдашним партнером, я влезла в новую для себя «холостяцкую» жизнь, как заползает в укрытие пострадавший от стихийного бедствия, и у Ёси в жизни происходило примерно то же самое. Меня достали мужчины, а его — женщины.

Когда я жила с тем самым бывшим, я уставала от него все сильнее и сильнее. Он был отличным парнем — не то что мы без конца ссорились или что-то такое. Но делить на двоих одно крошечное пространство с таким негибким человеком, как он, и подстраивать свое существование под другого меня по-настоящему выматывало. Жизнь с мужчиной ощущалась в моем теле постоянной тяжестью, и я перестала действовать спонтанно, по собственной инициативе. Вместо этого я следила за ним, пытаясь предугадать, каким будет его следующее действие или что он подумает по тому или иному поводу. Словно у меня в ботинке постоянно был камешек, причинявший дискомфорт. И хотя это он переехал жить ко мне, а не наоборот, мой дом стал казаться мне чужим. В какой-то момент меня озарило: я просто не хочу жить с кем-либо. Вскоре после этого мы расстались. А потом я встретила Хиночку — и благодарила судьбу за выпавшую мне сказочную удачу.

Конец ознакомительного фрагмента