Валерка, почерневший и постаревший лет па десять, напоминал закланного агнца. «Лучше бы на его месте была ты», — сказал Катин взгляд.

«Лучше, — молча согласилась Лика. — Но не дождешься». Выползла из палаты, глотая слезы, хотела закурить, но, вспомнив лицо Горина, скомкала начатую пачку и выбросила в ближайшую урну.

А на следующий день в ее кабинете появился Бессонов. Стриженный ежиком детина с широкими плечами. Пухлые губы, ямочка на подбородке и круглые серые глаза делали его похожим на большого ребенка. Голова милого пупса на крепком мускулистом теле.

— Ты, что ли, Анжела? Меня Незлобии прислал. Теперь, значит, я тоже тут работаю, — он протянул ладонь, похожую на снегоуборочную лопату. — Будем знакомы. Бес.

Оригинальное чувство юмора у шефа.

— Белая Анжелика Борисовна.

— Обойдемся без условностей. Мне куда падать, сюда?

Объемистая сумка шлепнулась на горинский стол. Старое Валерино кресло жалобно взвизгнуло под весом нового сотрудника.

— Анжел, организуй кофейку. Мне три ложки сахара и сливки.

— Печенья прихватить? — спросила Лика.

— А есть? — пупс радостно заулыбался.

— Сейчас будет, — пообещала она и набрала Незлобина. — Это что еще за… — хотела сказать «хрен с горы», но решила ограничиться лексиконом шефа. — Что еще за клоун?

— Какой? — удивился Константин Николаевич.

— Рыжий. Агентурная кличка — Бес.

— А… Познакомились уже? Это Игорь Бессонов. Горину на замену, пока тот на больничном. Извини, не успел тебя предупредить. Он парень неплохой, правда, в нашем деле пока мало смыслит, только пришел в контору. Вот ты и поднатаскаешь.

Так, началось в колхозе утро. На шефа это было не похоже. Просто так он в «лабораторию № 11» редко кого зачислял, только в консультативный центр. И то лишь после нескольких лет службы, особо отличившихся, если сильно повезет…

— Да я и одна справлюсь, зачем мне балласт?

Пупс закаменел лицом. Брови сошлись к переносице. Сколько ему? Двадцать пять? Двадцать семь? А может, уже и тридцатник, он из той породы, что до старости с младенческими личиками ходят.

— Вернется Горин на оперативную работу или нет, одному Богу известно, — озвучил Незлобии то, о чем они все боялись говорить. — В лучшем случае отправим преподавать, молодую смену готовить. Я не могу позволить, чтобы ты надорвалась. Как ценный сотрудник можешь рассчитывать…

— На прибавку к зарплате и лишнюю неделю к отпуску? — перебила она. Мучительно хотелось затянуться.

— На молодого энергичного помощника. Мне спокойнее будет, если он за тобой присмотрит.

— Это кому еще за кем присматривать, — сварливо буркнула она.

— Не бойся, нянькаться не придется. Он — стреляный воробей. Из Большого Дома.

Лика вздохнула: ну вот и ее посчитали. Никак этого широкоплечего красавца по разнарядке начальника «лаборатории» генерала Жданькова прислали. Столько лет им с Гориным всеми правдами и неправдами удавалось как-то отбрыкиваться от «коллег» в погонах. Э-эх!

Шеф помялся, а потом нехотя выдал:

— Игорь — племяш мой. Только сама понимаешь, Белая, не стоит об этом распространяться.

Вон оно что! С этого и надо было начинать. Вот ведь… Великий Манипулятор!

— Парень толковый, хоть и манерами не вышел. Вот ты его и обтешешь, — продолжил извиняющимся тоном Незлобии.

— Что я вам, папа Карло?

— Так я и не прошу из него Буратино строгать. Устрой ему краш-курс. Сама сказала — клоун. Вот пусть и скачет вместо тебя по арене, людей веселит.

Чем не пара? Рыжий в мундире и белый штатский. Если мир — это цирк-шапито, они и впрямь служат коверными. Универсальные артисты, жонглирующие людскими эмоциями, пляшущие на тонкой леске мирового равновесия. И она, Лика — печальный клоун с нарисованными слезами, который плачет, чтобы другие смеялись.

Щекотливая ситуация. Ну что ж, будем делать всем назло вид, что крупно повезло…

— Привет, Бим! — сказала она, повесив трубку.

— Не понял.

— Извольте представиться как положено, раз уж вас командировали работать под моим началом.

Детина дернул подбородком, встал и, выкатив грудь колесом, рявкнул так, что ложечка в кружке зазвенела:

— Младший лейтенант Бессонов. Прибыл в ваше распоряжение.

— Садитесь, Бессонов. Имя-отчество?

— Игорь Александрович, — отчеканил он, примостившись на краешке стула.

— Очень хорошо. Ко мне будете обращаться на «вы» и по имени-отчеству.

— Так точно!

А он ничего. Симпатичный. Ладно, проведем краш-курс, если он не совсем полный краш-тест дамми.

— Игорь Александрович…

— Можно просто Игорь.

Она проигнорировала его слова:

— Игорь Александрович, вы читать любите?

— Чего-о? — протянул он и тут же поправился: — Никак нет.

— А вот это плохо. Потому что вам придется перечитать гору литературы по специальности и овладеть минимальными навыками.

А то с такой горой мыщц, если его вдруг в точке приложения локальной волной накроет, мало не покажется. К такому, да еще и неучу, спиной поворачиваться страшно. Двинет раз кулачищем — размером с голову ребенка, не меньше — и поминай как звали.

Бессонов с неизбывной тоской смотрел, как она снимает с полки несколько объемных томов по социальной психологии, основам психотехнологий, инструкции по технике безопасности.

Ничего, подумала Лика, тяжело в ученье — так тебе и надо.

— Это вам на две недели. Проштудируете, потом будем разговаривать.

Лика придирчиво осмотрела себя в зеркале. Круги под глазами от недосыпа, мерзкие гусиные лапки в уголках. И седые волоски снова пробились сквозь краску. Эх, старость не радость, как говаривала бабушка. Лика прислушалась к себе. Если не смотреть в зеркало, можно верить, что тебе все еще двадцать пять. Только у двадцатипятилетних нет таких потухших глаз и циничной улыбки.

Устала.

Еще неделя, сказала она себе, и ты будешь валяться на солнце у моря или у бассейна с коктейлем в руке. Читать бездумные романы про любовь. Просто ни о чем не думать. Болтать с Якушевым о всякой чепухе. А рядом будет плескаться Кирка в цветастых шортах и глазеть на девчонок. Когда он успел вырасти? В прошлом году начал делать вид, что отдыхает сам по себе, а они с Якушевым сами но себе. Выскальзывал из номера на дискотеку и возвращался под утро, ядрено пахнущий потом и сладкими девичьими духами. Залпом выпивал бутылку воды и, рухнув на кровать, спал чуть ли не до полудня. Якушев время от времени порывался проводить воспитательные беседы, пенял жене, что балует сына и потакает его прихотям. А Лика про себя радовалась — нормальный мужик растет, не феттой. Несколько лет назад она вдруг поняла — больше всего ее пугает, что «деть» вырастет похожим на отца.

Сын и эти ежегодные семейные каникулы — единственное, что осталось у них общего с Якушевым. Отпуск был сродни священному ритуалу. Бессмысленному, но придающему жизни ощущение стабильности. На две недели в году они втроем убегали от всего.

Совсем недавно Лика вдруг осознала, что скоро и этого не будет. Это случилось, когда она пришла утром будить сына и, увидев волосатую мужскую ногу, торчащую из-под одеяла, не сразу сообразила, что это Киркина. Розовая лапка, которая когда-то помещалась у нее на ладони! Еще немного, и он станет самоуверенным широкоплечим мужиком с длинными волнистыми волосами. Будет смотреть на нее сверху вниз и снисходительно улыбаться. Вот как Бессонов. И где только его черти носят?! Небось, опять клеится к какой-нибудь девке из местных.

Вчера в лобби американская бабулька, из тех, что красят жидкие кудряшки в фиолетовый цвет и, напялив пестрые шорты на жирную задницу, отправляются в кругосветное путешествие, долго и внимательно разглядывала Лику, прикрываясь газетой. В глазах сквозила жалость. «Простите, а этот молодой господин Baш супруг?» — «Вы что-то хотели?» — «О, да… Это, конечно, не мое дело, но… Я обратила внимание, что ваш спутник слишком дружелюбно разговаривает с той девицей из бара. Мы с Беном — это мой муж, вон он машет нам рукой — так вот, мы считаем, что вам стоит быть поосторожнее, милочка. Местные девицы такие распутные».

Бабка решила, что стареющая кляча подцепила молодого альфонса и теперь не знает, как его удержать.

— Спасибо, — Лика натянула вежливую улыбку вместо того, чтобы рявкнуть: «Не твое собачье дело, старая курица!»

По-хорошему надо было бы Бессонову сделать втык. Телок пусть дома снимает. Нефиг внимание привлекать, это может повредить делу.

Но с другой стороны… Лика в последний раз бросила взгляд на монитор. Матрица постепенно начинала принимать форму рассчитанного шаблона. Все фигня, кроме ядерной войны, да и то — война фигня, главное — выжить во время маневров.

Бессонов все-таки молодец. Ладно сработал для начинающего. Бегал по городу, снимал показатели, распространял мемы, создавал эскалацию. Сделал все, что от него требовалось. Операция не бог весть какая сложная, и все же… Не зря он корпел над книгами и исписал бисерным почерком общую тетрадь.

Дело сдвинулось с мертвой точки. Завтра она отправит отчет шефу, а сегодня нужно закрепить положительный эффект. Можно поздравить вас с успешным началом преподавательской карьеры, Анжелика Борисовна.