— Хочешь, познакомлю с хорошим мальчиком? — предложила ей как-то Лика. — Скоро восемнадцать стукнет, а ты нецелованная. Так и просидишь весь век в девках. Пора раскрепощаться.

Оля пожала плечами.

— Можно. А он кто?

— Ударник.

— Труда? На заводе работает, что ли?

Лика прыснула:

— Музыкант он. На барабанах играет в рок-группе. Такой же стеснительный, как и ты.

— Рокер? — подозрительно протянула Оля. — Тогда не надо.

— Почему?

— Да они все алкаши конченые. У меня батя запойный, знаешь, какое это мучение? Лучше уж никого, чем такого. Погуляю я с ним с месяцок, а если залечу? Куда потом с дитем? К мамке в деревню? Нет уж, обойдусь как-нибудь, карьера важнее. Вот стану известным адвокатом, ты еще будешь ко мне обращаться за помощью.

Как в воду глядела. Кто ж знал, что Кирке понадобится адвокат?

На экране висящего над барной стойкой телевизора замелькали кадры выпуска новостей. Плотные ряды полицейских за пластиковыми щитами. Шайка оборванцев угрожающе вопит и потрясает кулаками. Градом летят камни, бутылки с зажигательной смесью. «Небольшие столкновения демонстрантов с полицией в…» — па лице ведущего новостной программы скука. Значит, все идет, как они и планировали. Надо бы связаться с Бессоновым… Мысль мелькнула и сразу пропала. Ну, где же она?! Что-то случилось, другого объяснения нет!

Колокольчик снова тренькнул, и в кофейню вкатилась плотная невысокая Оля. В строгом сером костюме — это по такой-то жаре! — и с объемной черной сумкой. Нашла глазами подругу, плюхнулась на диванчик напротив и блаженно застонала, вытягивая ноги:

— А-а-а! Чертовы каблуки! Ноги гудят, сил никаких нет. Курить будешь?

Лика помотала головой:

— Бросила.

— Молодец! — Ольга посмотрела с уважением и вкусно затянулась тонкой сигаретой с ментолом. — А я все никак. Бросаю — и меня тут же разносить начинает, как на дрожжах. Может, у тебя какая-то методика специальная?

— Да какая к чертям методика! Как там Кирка?

— Не торопи, мать. Сейчас все расскажу, отдышусь только. Два стакана воды, пожалуйста, без газа, но со льдом, и чизкейк, — попросила она подошедшую официантку.

Порывшись в сумке «на все случаи жизни», достала упаковку лекарства.

— Выпей таблетку, Ликочка. Нервы беречь надо, особенно сейчас, и на кофе бы не налегала.

— Что с Киркой?! Не молчи!

— Всё в порядке. Видела твоего Кирилла, говорила с ним. Передает привет, жив-здоров, обращаются с ним нормально. Немного подавлен, но это нормально в таком случае.

— Слава Богу! Его там кормят хоть? Может продукты какие-нибудь передать? Сгущенку там, тушенку, чай, сухари. Господи…

— Лик, ну что ты, в самом деле, как будто на дворе двадцатый век! Условия сейчас вполне европейские. Тем более для подростков. Не курорт, конечно, но пару месяцев вполне можно с комфортом протянуть.

Лика ахнула:

— Пару месяцев? Они там что, совсем нe соображают! Ну как можно Кирку обвинить чуть ли не в убийстве? Ты же его с детства знаешь. Якушевская порода, такой же чувствительный, мягкий. Гены пальцем не сотрешь.

— Уф, жарища какая! — Ольга залпом выпила стакан воды, позвенела ледышками.

— Ты со следователем говорила? Мы должны обжаловать его арест через суд!

— Обжаловать не получится, на Кирку уже завели уголовное дело и перевели в СИЗО.

— Так быстро?

— Да там, в общем, все просто. Мы попытаемся заменить содержание под стражей выдачей под родительский присмотр на время следствия. Напишешь заявление. Скажем, что ты была в командировке…

— Да я и сейчас еще там нахожусь.

— Вот и отлично. Значит, ты в командировке, а отец… Вы не в разводе?

— Официально — нег.

— Ага. Тогда допустим… отец находился на лечении в больнице. Справку достать сумеете?

Лика пожала плечами:

— Наверное.

От нее ничего не зависело, кто-то другой дергал за ниточки Кирку, ее, Якушева, управлял действиями Ольги и следователя. Сознавать это было неприятно.

Оля налегла на десерт.

— Если никого не найдете, у меня есть связи. В любом случае надо показать, что вы сына контролируете, пользуетесь у него авторитетом. А в тот момент контроль был ослаблен. Кстати, вам с Андреем нужно принести характеристики с места работы и на Кирку взять у классного руководителя.

— Так Якушев сейчас не работает нигде. Репетиторствует. У него… э-э-э… авторская методика.

— Тогда с места жительства. Ты запиши, чтобы потом ничего не забыть, — Олька вытащила лист бумаги и ручку. — В общем, особые семейные обстоятельства, в результате которых контроль был ослаблен. Сейчас они отпали. Сын вас слушается, он раскаялся в содеянном и дал подробные признательные показания.

— Что? Оль, он не мог… На него, наверное, надавили. Господи! Ты же знаешь их методы.

— Да нормальные у полиции методы. Вполне законные, можешь мне верить. Другое дело, что работы в последнее время прибавилось. Народ точно с цепи сорвался. Ты же психолог, вот скажи — жара, что ли, действует?

— Оля, какая к чертям собачьим жара? Неужели ты думаешь, что он действительно мог кого-нибудь убить?!

Официанты и посетители начали поглядывать в их сторону.

— Тише-тише. Возьми себя в руки, мать. Хватит истерить. Кирке это сейчас не поможет. На, выпей воды. И таблетку. Лик, я буду защищать твоего сына, но факты есть факты. Кирилл сознался.

— Прости, Олечка, — Лика высморкалась в салфетку. — Прости. В голове не укладывается. Ты знаешь, как все было?

— В среду вечером Кирилл встретился около вашего дома с потерпевшим Василием Ситником. Соседи видели, как они вдвоем около десяти вечера шли в сторону стройплощадки, находящейся по Гаккелевской.

— Кто вообще этот Ситник?

— А вот такие вещи тебе следовало бы знать. Это Киркии одноклассник. Пятнадцать лет, как и твоему. Домой Ситник не вернулся. Утром его родители обзвонили друзей и одноклассников, в том числе и Кирилла. Он сказал, что не знает где Василий, потому что они поспорили, и он ушел домой один. По показаниям отца он, действительно, пришел домой около полуночи и в течение нескольких часов играл в компьютерные игры.

— Он был пьяный? А может, обкурился? — спросила Лика, готовая услышать что угодно.

— Нет. Следов алкоголя или наркотиков в крови не выявлено ни у того, ни у другого. Тем же утром Ситника в бессознательном состоянии с множественными ушибами и переломами обнаружил сторож.

— Но ведь это еще ничего не значит! Может, это бомжи или гастарбайтеры!

— Подожди, — Ольга прикурила новую сигарету. — На следующий день Ситник пришел в сознание и сделал заявление, что его избил Кирилл Якушев. Задержание было произведено у вас на дому. Отца в эго время дома не было. Кирилл сразу во всем признался и, кстати, на кроссовках у него были обнаружены следы крови, совпавшие с группой крови потерпевшего Ситника.

— Он что же, его ногами бил? — Лика задохнулась. — Я… поверить не могу. Поспорили, поссорились, чего не бывает между мальчишками. Но Кирка… Он и драться-то не умеет! Оль, ты же с ним говорила! Кирка сам это хоть как-то объясняет?

— А вот это самый неприятный момент. Он говорит, что ничего не помнит. Пошли гулять, началась гроза. Ситник предложил зайти на стройку, чтобы спрятаться от дождя, Кирилл хотел вернуться домой. Они начали спорить. Что произошло дальше, он, по его словам, не помнит. Говорит, проснулся утром в своей постели. Ты понимаешь, я могу постараться добиться назначения судебно-психиатрической экспертизы, и его переведут в соответствующее медучреждение.

Лика вздрогнула.

— В психушку?

— Сама понимаешь, условия там будут похуже, — Оля сочувственно похлопала ее по руке. — И, если выяснится, что Кирилл врет, добиться изменения квалификации обвинения с более тяжкой статьи на более легкую или исключить ту или иную статью будет намного сложнее.

— Ты думаешь, он врет?

— Не исключено. Может, Ситник его как-то провоцировал. Может, у Кирилла был повод или взаимная неприязнь.

— Я могу его увидеть?

— Напиши заявление, я договорюсь. Главное, Лика, держи себя в руках. Если не отдадут под ваш контроль, попробуем вытащить под залог с подпиской о невыезде.

— Оль… Если он все-таки это сделал… Если он действительно избил этого мальчика и бросил там… Сколько ему дадут?

— Ты же понимаешь, это тяжкое преступление — умышленное причинение вреда здоровью, совершенное против несовершеннолетнего…

— Сколько?

— От четырех до шести в воспитательной колонии. Это в том случае, если мы не найдем других смягчающих обстоятельств.

Где-то высоко в небе над городом снова загромыхало.

3

Из гостиной доносились яростные вопли — Якушев смотрел кино. Лика вздохнула и, не поздоровавшись, прошла на кухню. Водрузила тяжелые пакеты на стол, начала разбирать продукты. Курагу, изюм и грецкие орехи можно оставить в пакете. Копченую курицу, колбасу, сыр и апельсины с бананами — в холодильник. Завтра надо не забыть йогурт. Кирка просил клубничный. И телефонную карточку купить, чтобы звонил почаще.

За стенкой слышались взрывы.

Как он может смотреть телевизор, когда сын в СИЗО?! Лика закрыла глаза и сосчитала до десяти и обратно. Не помогло. Нервы ни к черту. Что же теперь — успокоительное без конца пить, как Олька советует? Жаль, окситоциновый спрей остался у Бессонова…