— Да брехня это! — отмахнулся «служивый». — С чего бы это краснопузым поле минами засевать? — Это ж тыл…

Командир развед-диверсионной группы неторопливо вынул из чехла видавший виды бинокль и присмотрелся к мосту: дрянь дело! С двух сторон к конечной точке их следования серьезные препятствия — пулеметные гнезда, укрепленные мешками с песком. Народу мало, но это не значит, что где-нибудь в хитром укрытии не прячется рота охраны. Уж больно мостик серьезный — оставить такой без надлежащей опеки более чем глупо, следовательно, подходы действительно заминированы — факт!..

Командир диверсионной группы вздохнул и, скинув вещмешок на землю, принялся размышлять. Как ни крути, а подойти к мосту можно исключительно по узенькой дороге, петляющей между холмами и упирающейся в маленький палаточный городок. Санчасть? Вне всякого сомнения! Он поднялся и принялся разглядывать подход к мосту.

Так, что тут у нас?

Сонный белобрысый боец в широченной гимнастерке, больше напоминающий клоуна, чем солдата, опустившись на корточки, обильно смазывал солидолом оси телеги. Ненужная трехлинейка валялась в стороне и, судя по всему, интересовала служивого не больше, чем костыль бегуна на длинные дистанции, — это хорошо!

Что еще?..

Ага, ага… Из большой палатки вышел капитан. Вид не боевой, оче-видно, лекарь — тоже неплохо. Размахивая перед носом смущенного «солдата-клоуна» какой-то бумажонкой, офицер принялся вдохновенно орать на «служивого», с презрением отметая оправдания последнего.

Внутренний конфликт — дело хорошее! — обрадовался командир диверсантов. Что из подмоги? Три красноармейца — «худые жерди» — не в счет… Таких криком убьешь. Ну, раз командир с подчиненными ужиться не может, то, следовательно, к желанному мосту мы через санчасть пройдем быстрым маршем, а чтобы всех навек «помирить» — похороним их в одной могиле…

«Капитан» встал, закинул за спину вещмешок, набитый взрывчаткой, и кивнул уставшим «солдатам» — «за мной!»


Оперативник «Смерша» Свиридов, сидя за столом в тени чахлой шелковицы, внимательно «читал» газету, не забывая при этом контролировать быстро приближающихся «красноармейцев». На груди их «командира» блеснул орден Красной Звезды. «Идет уверенно, — подумалось оперативнику, — следовательно, надеется на успех». А раз стопроцентно уверовал в то, что поле «заминировано», то на тот свет не собирается.

Выходит, жизнь не в тягость…

При приближении диверсантов капитан Свиридов лениво отложил газету, с кряхтением поднялся из-за стола и вышел им навстречу, оказавшись между двух палаток — чадящей «баней» и «смотровой». Смачно зевнув, представился:

— Военврач э-э-э-э… передвижного дезинфекционного пункта Сомов. Куда путь держите, товарищи солдаты?

Старший диверсионной группы, просевая острым, как скальпель, взглядом окружающее пространство, снял с плеч вещмешок, оправил гимнастерку и, добавив в голос безапелляционности, ответил:

— Капитан Матвеев, командир роты двести восемнадцатого железнодорожного батальона, — он протянул документы. — Приказано осмотреть мост через Змейку на станции Щербинка. Предстоит переброска грузов к фронту…

Свиридов, взяв документы «офицера», принялся неспешно пролистывать страницы в поисках несоответствий. Нашел почти сразу — метка на второй странице, а надо бы на четвертой. Не усмотрел Абвер, не усмотрел!

Впрочем, откуда им знать, что страницы поменяли всего три дня назад! Стараясь не выказывать азарта, капитан Свиридов, тем не менее, исхитрился и исподтишка осмотрел «ремонтников». Напряжены до предела! — да оно и понятно, с чего бы им расслабляться? До моста рукой подать, а тут задержка. А «командир» напряжен! — да что там «напряжен» — до предела взвинчен. Того и гляди пулять начнет, чего допускать ни в коем случае нельзя.

«Бойцы» двести восемнадцатого батальона держали автоматы на изготовку с той «небрежностью», которая отличает профессионалов. Грамотно рассредоточившись, диверсанты ожидали лишь команды от старшого. Но видавший виды оперативник «Смерша» такой подарок им не преподнесет. А возьмет, да и сделает наоборот все — своими действиями успокоит.

Возвращая офицерскую книжку, Свиридов мельком ознакомился с предписанием командира батальона, заверенным печатью, и продовольственным аттестатом, — даже беглого взгляда было достаточно, чтобы сделать вывод: документы — липа! Пусть качественно выполненная, но все же липа.

— Вроде все в порядке… — подавив очередной зевок, проговорил капитан Свиридов. — Издалека вы, однако, к нам пожаловали, товарищи…

— Мы торопимся, надо бы до темноты до места добраться, — давая понять, что разговор окончен, с нажимом произнес командир диверсантов. — У нас приказ…

— Отставить приказ, — широко улыбаясь, ответил «врач». — У вас один приказ, а у нас другой…

Медленно… очень медленно «солдаты-ремонтники» стали рассредоточиваться, образуя вокруг капитана Свиридова полукруг. Командир развед-диверсионной группы едва заметным движением отстегнул клапан кобуры и поинтересовался:

— Какой еще приказ?..

— Мухин! — лениво окликнул «военврач» Мальцева, шурующего кочергой около «бани». — Оглох ты, что ли?

— Я! — простонал в ответ тот. — Тута я, тута…

— Размести гостей в палатке, но на довольствие не ставь. Они не по нашей части проходят, самим жрать нечего. И баню, баню для помывки приготовь.

— А чего ее готовить-то? — «окая» на вологодский манер, ответил Мальцев-Мухин. — Она давным-давно готова, нехай переодеваются, и вперед…

— Погоди, погоди!.. — опешил командир диверсантов. — Какую баню? На хрен нам баня?!

— А баня вам, товарищи бойцы, затем, — спокойно проговорил Свиридов, — что того требуют обстоятельства санитарно-гигиенического характера. В Щербинке дизентерия, все поголовно из сортира не вылезают. Прямо чуть ли не днюют и ночуют в нем…

— И все потому, что жрут все без разбора, — откуда-то из темноты назидательно пробурчал Мальцев. — А все оттого, что нет у них в душе настоящей дисциплины.

— Уж кто бы о «дисциплине» лепетал, только не ты, — осадил «военврач Сомов». — Если товарищу капитану рассказать, что ты вытворяешь, то поверь, Мухин, он тебя без суда и следствия расстреляет, — и, переключив внимание на «Матвеева», оперативник миролюбиво, но все же с нажимом закончил: — У вас своя служба, у нас своя. Согласитесь, ваш приказ мне не указ, поэтому раздевайтесь, товарищи, и… в баню!

— Но нам предписано быть на месте засветло! — запротестовал «капитан». — Вы знаете, что будет мне и моим людям за это нарушение…

Капитан Свиридов, демонстративно устранившись от дальнейших дебатов, сел за стол, закурил и, скрестив руки на груди, беспечно проговорил:

— Откровенно говоря, мне наплевать на то, что с вами будет, но… — он поднял палец вверх, — если вам жизнь в тягость, то милости прошу туда, — капитан Свиридов кивнул в сторону станции, находящейся за спиной. — Можете идти, но заранее предупреждаю: если пулеметчики, охраняющие подходы к мосту, заметят вас без меня, то вас элементарно порубят на капусту двумя пулеметами…

— Это еще почему? — насторожился кто-то из диверсантов.

— Как почему?! — изумился Свиридов. — «Почему» — главное дело! Я смотрю, товарищи бойцы, что у вас от длительного марша мозги-то поразмякли. Да потому, что мост через речку не парковый, по которому с мороженым или с пивом пройтись можно! Мостик-то имеет важное стратегическое значение. Если кто в этом сомневается, то спросите у своего командира. Короче, готовьтесь к бане, оружие можете сдать по описи Мухину…

— С оружием останется мой человек, — отрезал «капитан Матвеев», стягивая через голову гимнастерку. — Кулаков!