Льюис говорил так и после смерти миссис Мур: «Моя жизнь сильно изменилась из-за смерти пожилой леди, которую я называл матерью. Она долгие месяцы находилась в полубессознательном состоянии и умерла без видимых мучений: лицемерием было бы делать вид, что это для нас великое горе» [Льюис, письмо к Файрoру (Firor) от 27 марта 1951 года (неизд.), Marion E. Wade Center, Wheaton College, Wheaton, Ill., Бодлианская библиотека, Оксфорд. Используется с разрешения.]. Джордж Сэйер, студент, ставший затем близким другом и биографом Льюиса, позднее так описывал его отношения с матерью Пэдди: «Отношения Джека с миссис Мур складывались из чувства благодарности к ее материнской доброте и радушному гостеприимству, из сожаления к ней как к матери самого близкого друга военных лет и из обязательства заботиться о ней, если Пэдди погибнет» [Sayer, Jack, p. 135. Chapter 2: The Creator.].

В 1919 году Льюис вернулся в Оксфорд, где провел следующие тридцать пять лет. На первом курсе он опубликовал книгу «Духи в неволе» — сборник стихотворений. Продавалась та плохо. Закончив учебу, Льюис год преподавал философию, а затем, в 1925 году, стал членом общества английской литературы в Магдален-колледже. Остальное — история.

* * *

Годы становления Фрейда и Льюиса являют поразительные параллели. Оба были одарены ярким умом, что предвозвестило их будущее как влиятельных мыслителей. Оба в детстве потеряли дорогих людей. У обоих были сложные, чреватые конфликтами отношения с отцами. Оба воспитывались в вере семьи, формально ее принимали — и в юности отбросили, став атеистами. Оба читали авторов, призывавших отказаться от религии детства: Фрейд пережил сильное влияние Фейербаха и многих ученых, чьи труды изучал на медицинском факультете; Льюис пребывал под влиянием учителей, убеждавших его, что религия была «чистой воды иллюзией… эндемичной нелепостью, присущей людям».

Однако Льюис все же отверг атеизм и стал поддерживать эту «нелепость». Как он объяснял этот переворот? И почему Фрейд, стойко отвергая богатое духовное наследие семьи, оставался атеистом?

2. Творец

А есть ли Разум вне вселенной?

Льюис-атеист в полном согласии с Фрейдом полагал, что есть лишь наша вселенная и она появилась случайно. Но как мыслитель Льюис задумался: не стоит ли за ее необъятностью, ее четкой упорядоченностью и ее великой сложностью некий Разум? Быть может, вне вселенной есть Некто, создавший ее?

На этот «наиважнейший вопрос» Фрейд отвечает решительным «Нет!». Сама мысль об «идеализированном сверхчеловеке» в небе — если пользоваться терминами Фрейда, — «столь откровенно инфантильна и далека от реальности, что… больно думать, что великое большинство смертных так никогда и не преодолеют подобного представления о жизни». Однако он предсказывал, что с массовым распространением образования люди «отвернутся» от «детских сказок религии» [Freud, The Future of an Illusion, in The Standard Edition of the Complete Psychological Works, vol. XXI, p. 29.]. Он говорил, что «мир — не детский сад», и призывал повернуться лицом к тому суровому факту, что мы одиноки во вселенной. Иными словами, он кричал: «Становитесь взрослыми!»

Льюис, изменивший взгляды на жизнь, отвечал громогласным «Да!». Сама вселенная, по его словам, наполнена «указателями», теми же «звездным небом над нами и нравственным законом внутри нас» (выражение Иммануила Канта), которые с предельной ясностью говорят нам об этом Разуме. Откройте глаза, говорит нам Льюис, оглянитесь и поймите, что вы видите. Другими словами, Льюис восклицает: «Проснитесь!» И Фрейд, и Льюис дают прямой, ясный, однозначный ответ на этот вопрос, и их ответы несовместимы.

* * *

В своих работах, в автобиографии, в письмах Фрейд именует себя «материалистом», «атеистом», «безбожным медиком», «неверным» и «неверующим». За год до смерти, в восемьдесят два, Фрейд писал историку Чарльзу Сингеру: «Ни в частной жизни, ни в трудах я никогда не скрывал, что считаю себя абсолютно неверующим» [Freud, Letters of Sigmund Freud, p. 453.]. Похоже, Фрейд забыл о колебаниях, отраженных в письме к Зильберштейну, но то был краткий эпизод студенческих лет.

В философских работах Фрейд разделял всех людей не на психические категории, а на «верующих» и «неверующих». К последним он относил всех, кто называл себя материалистами, искателями, скептиками, агностиками и атеистами; к верующим же причислял самых разных людей, от тех, кто принимал мысль о некоем Сверхъестественном Существе, до тех, кто, подобно Льюису, говорил о преображающем духовном переживании, совершившем переворот в их жизни и в прямом смысле «сотворившем их заново».

Фрейд считал свое мировоззрение «научным», ибо полагал, что единственный источник знаний — это исследование. Эту фундаментальную предпосылку, разумеется, исследованием не подтвердить. Скорее это недоказуемая философская аксиома. Можно лишь предположить, что все знания мы получаем из «исследований», а «через откровение» никаких знаний не дается.

Похоже, Фрейд понимал: доказать, что Бога нет, невозможно — ибо отрицание логически не доказать. Единственная реальная за-

щита его атеистических взглядов — подорвать доверие к альтернативе. И Фрейд систематически и непрестанно нападал на духовное мировоззрение. Он словно бил по нему молотом. «Сказки о чудесах, — писал он, — противоречат всему тому, чему нас учит трезвое наблюдение, и слишком ясно выдают влияние человеческого воображения» [Freud, The Question of a Weltanschauung, in The Standard Edition of the Complete Psychological Works, vol. XXII, p. 156.]. Он утверждал, что Священное Писание «полно противоречий, переделок и фальсификаций»; и ни один интеллигентный человек, по его словам, не может согласиться с «нелепостями» или «сказками» верующих.

Доктрины религии, писал Фрейд, «носят отпечаток тех эпох, когда они возникли, тех невежественных времен детства человечества». Та же доктрина, согласно которой «вселенная создана существом, напоминающим человека, но более величественным во всех отношениях… идеализированным сверхчеловеком… отражает глубокое невежество примитивных народов» [Ibid., p. 168.].

Он описывал духовное мировоззрение как «искажение картины реального мира, подобное бреду… которое удерживает [людей] в состоянии психического инфантилизма» [Freud, Civilization and Its Discontents, in The Standard Edition of the Complete Psychological Works, vol. XXI, pp. 84–85.]. «Религии человечества следует отнести к разряду коллективного бреда», — это еще одна цитата. Религию Фрейд называл «коллективным неврозом навязчивых состояний» [Ibid., p. 43.]. Он считал, что Иисус Христос — либо «часть мифологии», либо просто «обычный человек, страдающий бредом» [Ibid., p. 142.]. В письме к другу Оскару Пфистеру, служителю Церкви, Фрейд называет учение Иисуса «психологически невозможным и бесполезным для жизни» и приходит к такому заключению: «Не вижу никакой ценности в “подражании Христу”» [Freud, Psychoanalysis and Faith, p. 125.]. Тут он косвенно указывает на знаменитую и для многих важную книгу «О подражании Христу», написанную, как принято считать, Фомой Кемпийским в первой трети XV века: в ней читателя призывают следовать примеру Иисуса Христа в Его самоотречении и любви к другим.

* * *

Первые тридцать лет жизни атеистом был и Льюис. Его материализм сформировался еще в подростковом возрасте. До того он исполнял обычные обряды — как это делали в его семье и в закрытых школах. Обязательное посещение храма было «возможностью помечтать». Он вспоминал в автобиографии: «У меня не было никаких религиозных переживаний… Меня учили делать обычные вещи, бубнить молитвы и в положенные дни ходить в церковь». Это было скучно и не волновало ума. То была механическая религиозность, к которой он «не питал никакого интереса» [Lewis, Surprised by Joy, p. 7.].

Учеба лишила его всех остатков детской набожности. «Не верю я ни в какого Бога», — писал он другу Артуру Гривсу, когда обоим не было и двадцати. Уже тогда Льюис просто и четко определил свою позицию.

Десятилетие спустя, занимая пост преподавателя в Оксфорде, Льюис пережил радикальное изменение — он перешел от атеизма к вере, основанной на Ветхом и Новом Заветах. Ряд бесед с другими преподавателями, чей ум он глубоко уважал, и многолетнее чтение трудов иных авторов привели Льюиса к твердой вере — и не только к вере в Творца вселенной, но и в то, что этот Творец вмешался в человеческую историю.

А в предисловии к своей самой известной книге Льюис описывает свое мировоззрение в девяти словах: «Есть один Бог… а Иисус Христос — Его единородный Сын». Позднее в той же книге Льюис говорит об этом подробнее. Он пишет, что все человечество делится на две категории, «на большинство, верующее в того или иного Бога или богов, и на неверующее меньшинство». Далее он делит верующих на тех, кто, подобно индуистам, верит, что «Бог вне добра и зла», и на прочих — иудеев, мусульман и христиан, которые верят, что «Бог несомненно “благ” или “праведен”, а еще пристрастен, любит любовь и ненавидит ненависть». Согласно библейскому мировоззрению, «Бог создал мир… пространство и время, жару и холод, и все цвета, и всякий вкус, и всех животных, и все растения», но в то же время «в мире, который создал Бог, произошло немало плохих вещей, и Бог настойчиво, крайне настойчиво хочет, чтобы мы все исправили».

Но Бог — не единственное сверхъестественное существо. Есть и «Темная Сила во вселенной… Сила, стоящая за смертью, болезнями и грехом… тот, кто был сотворен Богом и был добрым, когда был сотворен, и сбился с пути». Льюис утверждал, что эта Темная Сила есть «князь мира сего» и что теперь мы живем на «территории, оккупированной врагом».

Почему же благой и всемогущий Творец создал такой мир, который мог испортиться и испортился? «Бог создал существ со свободной волей, а только свобода воли, хоть и делает возможной зло, делает возможными любовь и радость в их подлинном смысле». Но злоупотребление этой свободой сделало род человеческий ужасом для Бога и для себя. Итог — человеческая история, в которой есть рабство, войны, проституция и нищета, «долгая ужасная история того, как человек пытается найти хоть какой-то источник счастья помимо Бога».