Армен Григорян
Призраки Крематория. История группы от первого лица
Предисловие
Эта книга только для тех, кому интересно творчество «Крематория». У меня не было желания излагать жизнеописание группы с ее героическими свершениями и, не дай бог, еще с примесью поучений и мессианства, столь свойственных русскому року. К тому же вся хроника великих свершений — явки, пароли и следы героев крематорского эпоса — покоится на нашем официальном сайте crematorium.ru. Пожалуй, это самое подробное бытописание, составленное нашими летописцами разных лет. Хотя и здесь, в силу давности и порой противоречивых воспоминаний очевидцев, пытливые умы обнаружат разногласия и неточности!
В нашем Веселом Ансамбле, давно уже разменявшем четвертый десяток, без учета сессионных исполнителей и залетных звезд побывало более 70 человек: музыкантов, администраторов, директоров, техников, тур-менеджеров, PR-агентов, художников-оформителей и одного бессменного звукорежиссера Сергея Овсянникова, который проработал в группе вплоть до своей кончины в 2018 году. Смена кадров в большинстве случаев сопровождалась взаимопониманием, проводы — почестями и даже памятными наградами! Конфликтные увольнения, хоть и было их сравнительно мало, тоже случались, особенно в период первозданного хаоса, когда в состав группы приходилось брать людей случайных и мимолётных, среди которых, не к ночи будет сказано, попадались даже оборотни и маньяки! Но таких за всю историю КТ нарисовалось лишь несколько, а светлых и благородных — десятки! Слава им и хвала!
Несколько рассказов не имеют прямого отношения к группе, но всё же я решил включить их в повествование, исходя из личных предпочтений, ну и для полноты картины!
Здесь собрано далеко не все, что сохранила моя память, а лишь то, что можно назвать наиболее значимым, важным, без чего не было бы ни песен, ни группы, ни судьбоносных встреч с фантастическими личностями, которые помогли мне открыть множество дверей в мир волшебных воплощений!
В этом смысле мне повезло. Стоило лишь начать мечтать, и всегда находились те, с помощью кого грезы становились явью. Всем им я посвящаю эту книгу.
1
Первое путешествие
Свой первый полет мы совершили с ней по маршруту Каир — Москва. Решение о срочной командировке принималось на высшем уровне — в посольстве СССР в Арабской Республике Египет. По официальной версии, причиной тому стала эпидемия гриппа, охватившая всю Северную Африку. Спустя месяц после прилета, 24 ноября 1960 года, я увидел свет божий в Филях, в роддоме № 2.
Всего на три недельки познакомиться со мной прилетел папа, Сергей Григорян. А еще через 10 месяцев моя мама Аида Григорян отправилась к нему обратно в Каир, оставив меня под опеку ласковых и заботливых бабушек и тетушек, родных и двоюродных: Елизавета, Вера, Анна, Марго, Ашхен, Варвара…
Уже в отсутствие родных дедушек мужскую долю воспитания взял на себя большой и благородный муж моей тети Веры, Арташес. В те времена в служебные путешествия супружеская пара должна была отправляться без детей и никак иначе. В следующий раз я увижусь с родителями только через пять лет!
Все это время, проведенное в разлуке, никоим образом не повлияло на мою бесконечную любовь к ним!
Папа был выпускником арабского отделения факультета восточных языков МГУ и факультета самолетостроения МАИ. Впоследствии я не раз слышал от его друзей подробности той судьбоносной защиты. Председателем госкомиссии был сам Андрей Николаевич Туполев — генеральный конструктор самолетов Ту. О его жестком и непреклонном характере ходили леденящие душу слухи! Получить высший балл у самого Туполева считалось задачей почти невыполнимой! После официального доклада папа ответил на несколько вопросов членов комиссии, и последний задал председатель. Выслушав ответ, Туполев положил ладонь на лоб и, глядя в стол, задумчиво застыл, будто производил в уме какие-то сложные математические вычисления. Все присутствующие в аудитории — студенты, преподаватели и члены госкомиссии — в полной тишине и неловком ожидании уставились на председателя комиссии.
«Поставьте ему отлично!» — не поднимая головы, тихо приказал Туполев. Это была самая громкая пятерка, о которой только мог мечтать студент факультета самолетостроения. Личная рекомендация одного из величайших советских авиаконструкторов определила молодого специалиста в длительную командировку. Все арабские страны, куда поставлялась наша военная авиационная техника, стали местом пребывания молодой четы вплоть до конца 1966 года: Египет, Алжир, Марокко, Ирак…
Я проснулся в конце декабря, солнечным утром, окруженный невероятным количеством разноцветных игрушек. Рядом сидела мама Лиза!
Так я звал бабушку (по папиной линии), с которой мы проживали в нашей уютной однушке на Большой Филевской!
Но на этот раз на меня смотрели еще два человека, которых я видел до этого только на фотографиях! Это были тетя Аида и дядя Сережа! Мамой и папой я стал называть их не сразу…
2
Хулиган Скориков
Он слыл грозой Речного! Пока его сверстники начинали восхождение к вершинам просвещения, живописи, литературы и всячески тянулись к музыкальному творчеству, хулиган Скориков их бил, калечил и подвергал террору.
В бетонную новостройку на севере Москвы мы переехали из добротного кирпичного сталинского дома. Первое впечатление от нового места — печально-паническое!
По сравнению с благоустроенными родными и близкими сердцу Филями, тогдашний Речной выглядел примером неудачного воплощения одного из заветов Ильича по скрещиванию города и деревни! Заваленные строительным мусором пустыри, однообразные «хрущобы», темные дорожки и озлобленные аборигены.
Собственно, весь этот кусок Ленинградского района Москвы был внедрен в большую деревню Аксиньино, остатки которой лежали по ту сторону от нашего нового дома на улице Смольной. Вдоль дороги тянулись болота с мелкой рыбешкой и тритонами, ловлей которых забавлялась местная детвора и взрослые. Наши окна выходили аккурат на общедоступную полянку с ветвистой березкой и колодцем с кривым ведром на ржавой цепи. Чуть поодаль торчали унылые ветхие домишки с небольшими садовыми участками, обнесенными невысокими и покосившимися заборами.
«Верните меня в Фили!»
Однажды за обедом мы с бабушкой услышали душераздирающие вопли и, выглянув в окно, увидели, как некто увесистым колом дубасит лежащую у того самого колодца женщину! По ее волосам и спине уже обильно текла кровь, но изверг продолжал безжалостное истязание и, возможно, убил бы несчастную, если бы на подмогу ей не пришла моя бабушка Лиза. Приоткрыв окно, она крикнула: «Как вам не стыдно? — и еще что-то вроде: — Как так можно с женщиной?!»
Изверг приостановил экзекуцию и несколько секунд пристально сканировал окна нависшего над ним бетонного чемодана. Благодаря чистому небу и яркому весеннему солнцу, придавшему стеклам зеркальный эффект, точных координат источника протеста он, к счастью, не обнаружил! После чего злодей поднял над головой кол и на предельно возможной громкости открыл рот!
Так я познакомился с внушительным количеством новых слов, доселе мне не известных. Бабушка спешно захлопнула окно, а следом — и мои уши, но все равно мой детский словарный запас продолжил пополняться естественными эпитетами и яркими оборотами великого и могучего. Длительности вещания вполне хватило для бегства дамы с пробитой головой в глубь болот и для кандидатской, а может, даже докторской, будь с нами прозорливый лингвист или филолог!
Закончив послание, аксиньинский Цицерон отшвырнул кол и заковылял прочь! Мы с мамой Лизой продолжили обед, но уже, как вы понимаете, безо всякого аппетита и с моими бесконечными и безответными вопросами о смысле и значении только что услышанных междометий, существительных, прилагательных и глаголов! Откушав в конце трапезы калорийной булочки и кефира, я был отправлен на диван читать Шарля Перро!
Помимо аксиньинских, на соседних территориях обитали и другие агрессоры, недовольные стремительным ростом градостроения! У Ленинградского шоссе располагались портовые! Их зона контроля простиралась от станции метро Речной вокзал до Северного речного порта. У рукотворного Химкинского водохранилища, дно которого, как нам рассказывали, было усеяно останками его строителей, возвышалось известное здание вокзала с колонами и шпилем, похожее на буддийский храмовый комплекс или даже дворец правителей Тибета! Особенно эта схожесть проявлялась вечером на закате, когда в сквозные арочные проемы проникали косые лучи солнца и «храм» начинал светиться золотом сказочно и волшебно! Не верите? Можете сходить и убедиться!
Впоследствии эта ассоциация и стала главным стимулом для объединения мной всех враждующих и разрозненных кварталов Речного в одно единое и неделимое «Катманду!».
В противоположной стороне от портовых, по обе стороны улицы Фестивальной, наводили страх чикагские! Почему эту часть Речного прозвали Чикаго? Да бог его знает! Видимо, по количеству преступных синдикатов, бандитских семей и уличных разбоев с принудительным изъятием личных вещей у понаехавших граждан! «Чикаго» было вне конкуренции и заслуженно несло криминальное знамя, высоко поднятое Аль Капоне в одноименном заокеанском топониме!
