Камера снова направилась на нижний уровень улицы. Постоянно растущая толпа леммингов прорвала ряды колючей проволоки, и они хлынули в разрыв, оставляя позади множество сбитых с ног и искалеченных тел. Затем они были остановлены вторым барьером, который отчаянно создали национальные гвардейцы. После этого им оставалась лишь сотня ярдов улицы, чтобы достигнуть берега. Солдаты поспешно строили грубую баррикаду из подручных средств, на их лицах был явный страх перед леммингами с пустыми лицами, которые могли легко смести их в ледяную воду.

Камера еще раз сменила ракурс, показав массу народа, налегавшую на проволочное ограждение. И Бронсон вскочил на ноги, задыхаясь от ужаса, увидев в переднем ряду стройную седую женщину.

— Это же Мэри! О, Боже! Моя жена — одна из них!.. Боже! Боже мой!

Пока он говорил, женщина, с разодранными колючкой руками, упала на землю. Остальные, стремясь вперед, топтали ее ногами. Бронсон упал на стул и закрыл руками лицо.

Тем временем продолжал говорить профессионально спокойный голос комментатора:

— Многие наши известные граждане пали жертвами зова. Например, председатель Верховного суда Хинтон и его четыре дочери, в то время, как это не затронуло его жену. Кроме того, мэр Балтимора Хинтон, а также основатель…

— Веттнер! — Джон Кросс внезапно вскочил на ноги. — Все это невероятно, но… это ведь двухсторонний аудиовизор?

— Ну, да… — Ученый с удивлением взглянул на него. — Нужно только переключить терминал входа и подсоединить микрофон. Но я не…

— Прекрасно! — Кросс склонился над аппаратом и произвел необходимые переключения. — Архив Чикаго! Немедленно! — рявкнул он в микрофон. — Это имеет огромное значение! Да, может, я получу разгадку трагедии леммингов. Найдите разрешения на брак на 1940 год…

ПОКА КРОСС говорил в микрофон, девушка на диване пошевелилась и открыла глаза.

— Кто вы? — прошептала она, с замешательством глядя вокруг.

— Ученые из 2240 года, — тихонько сказал Фром. — Вы триста лет пробыли в абсолютном времени.

— Триста лет! — недоверчиво повторила она. — Но это невозможно! Мой отец заставил меня лечь на стол в лаборатории, а через миг там появились вы. Один из вас сделал мне укол, и я уснула!

— Этот миг, который вы провели в абсолютном времени, продлился в нашем относительном времени ровно триста лет. С тем же успехом вы могли пробыть там и сотню веков…

— О!.. — слезы заблестели на темных глазах Анны Коур. — Ральф! Ральф! Он умер много лет назад! И все мои друзья! Я одна в новом, незнакомом мире!

Она откинулась на диванную подушку и зарыдала.

Глава IV. Наследственное мышление

КРОСС, ЗАКОНЧИВ что-то тихонько говорить в микрофон аудиовизора, взял со стола бутылочку с динитриксолом.

— Вот, — сказал он, наливая его в чайную ложечку. — Выпейте.

Девушка повиновалась. Под влиянием мощного стимулятора ее щеки сразу же порозовели, а сердце забилось сильнее.

— Прекрасно! — кивнул Кросс. — Мисс Коур, у меня нет времени все подробно объяснять. Множество людей находится в опасности, и вы можете спасти их. Попробуйте вспомнить, какая мысль была у вас в голове в тот миг, который стал для нас тремя столетиями?

— Какая мысль?.. — Анна сморщила лоб, пытаясь припомнить. — Ну, я… я хотела, чтобы Ральф пришел мне на помощь, спас меня, когда отец протянул руку к выключателю. А затем в лаборатории появились вы.

— Все верно! — Кросс выпрямился и с мрачным лицом повернулся к остальным. — Господа, я думаю, что раскрыл секрет леммингов! Когда комментатор назвал несколько человек по фамилии Хинтон, я внезапно вспомнил, что, согласно записям Коура, жениха его дочери также звали Хинтон. Коур также утверждал, что поле из электронной материи, которым он окружил дочь, совершенно непроницаемо, ничто, даже волны или колебания, не могут пройти через него. А теперь давайте подумаем! Мысль — это электрические колебания. В 1937 году пионер всех телепатов доктор Райн из Университета Дюка, окончательно доказал, что мыслями можно обмениваться, если передающий способен отправить достаточно сильный импульс, а принимающий имеет экстрасенсорное восприятие. Последующие тесты доказали, что мысленный импульс не может быть таким мощным. Обычно мы передавали мысли на короткие расстояния, при этом мысли пересекали и гасили друг друга, как интерференция радиоволн, а посему не были пригодны ни для чего, кроме научных забав. Но все же мощный импульс мысли может преодолеть интерференцию и пройти значительное расстояние. У заключенной в поле электронной материи мисс Коур была в голове лишь одна мысль, отчаянный призыв своего жениха Ральфа Хинтона. Но за миг, проведенный в стасисе, в мире миновало триста лет, и именно триста лет статическое электричество накапливалось внутри поля. Вчера вечером, приблизительно в девять тридцать, мы убрали поле, окружавшее ее. И огромный электрический заряд послал ее мысль во все стороны, заполняя сознание миллионов людей одним лишь желанием — прибыть на этот остров!

— Но зов же предназначался Ральфу Хинтону! — возразил Веттнер. — А он мертв уже много лет!

— Верно! — кивнул Кросс. — Но живы его потомки. Я сейчас узнал в Архиве, что Ральф Хинтон, вместо того, чтобы потратить всю жизнь в тоске по потерянной Анне, два года спустя женился на другой девушке. У них родилось десять детей. Как видите, за последующие три века появилось больше миллиона потомков Хинтона, которые, по законам генетики, имели такие же особенности мышления. Мужчины и женщины различных профессий и классов, все же имели одну общую особенность — во всех них была частичка Ральфа Хинтона, точно так же, как негритянские приметы могут проявляться спустя много поколений после смешанных браков. И импульс мысли мисс Коур, зовущий Ральфа Хинтона, пробудил во всех этих людях атавистическую нотку и с потрясающей интенсивностью повлек их к этому острову!

КОГДА КРОСС закончил говорить, в пыльной древней комнате воцарилась испуганная тишина.

— Фантастика! — пробормотал затем Веттнер. — Это же совершенно новая для науки теория!

— И сила, которую мы тут выпустили, — добавил Кросс, — тоже новое слово в науке. И теория, которая опишет все это, тоже прозвучит фантастически!

— Постойте! — закричал вдруг Бронсон, подняв на Кросса налитые кровью глаза. — Мой сын! Он тоже станет одним из этих леммингов?

Кросс кивнул.

— Он унаследовал эту черту от своей матери, — медленно проворил он. — И если она подверглась зову, то и он тоже.

— Боже! Боже! — Бронсон уронил голову на грудь. — Неужели я ничего не могу сделать? Послушайте, мой мальчик был вчера в Эвансоне. Потребуются сутки, прежде чем он дойдет до Чикаго. Разве мы не можем ничего предпринять… ну, хоть что-то?

Анна Коур встала с дивана, бледная, красивая, с волной разлетевшимися по плечам каштановыми волосами.

— Я причинила такие страдания, — прошептала она, — этим невинным людям.

— Непреднамеренно, — попытался успокоить ее Фром. — Даже ваш отец не знал, что случится такое…

— Но не могу ли я как-то спасти их? Не могут ли мои мысли, которые ведут их к озеру, отослать их назад? Может, если я как следует сосредоточусь…

— Нет, — покачал головой Кросс. — Нет, никакой человек не смог бы, сосредоточившись, за несколько часов послать мысль, равную по мощи той, чья энергия накапливалась целых триста лет. Вы, единственная, кто мог бы спасти их, бессильны. Нет никакого способа!..

— Никакого способа? — резко повернулся к нему Бронсон. — А что, если такой способ есть? Посмеете ли вы воспользоваться им?

— Собрать мысли участников этого марафона, что ли? — невесело рассмеялся Кросс. — чтобы создать мысль той же силы?

— Не совсем так, но почему бы и нет? — взволнованно зачастил Бронсон. — Вы сказали, что мысль — это электрический импульс. В лаборатории внизу есть всевозможные повышающие преобразователи и усиливающие лампы. Используя оборудование Коура и блок питания нашего реактивного самолета, я мог бы создать аппарат, который усилит едва заметный импульс обычной человеческой мысли до вибрации, равной той, которая созывает сюда леммингов! И я полагаю, что собрать такой аппарат можно за час! — волнение Бронсона продолжало расти. — Это просто, имея внизу столько оборудования! Не труднее, чем собрать маленькую радиостанцию!

— Механическая часть, может, и не сложна, — загорелое лицо Кросса оставалось спокойным. — Но как вы передадите в аппарат человеческую мысль?

— Н-ну… — замялся Бронсон. — Можно ввести в мозг тонкие, как волосы, проводки…

— Что?! — глаза Кросса вспыхнули от гнева. — Вы хотите, чтобы я выполнил неслыханно тонкую работу на мозге в этой грязной конуре? Без инструментов, без ассистентов, без специального оборудования! Но это безумие! Причем помните, чтобы послать определенную мысль в момент контакта, мисс Коур должна оставаться в сознании! Вы предлагаете проводить такую операцию без анестезии? Нет, Бронсон, это невозможно!

Вместо ответа Бронсон пересек комнату и включил аудиовизор. На экране появились лемминги с пустыми лицами, двигающиеся как роботы, их число все росло, она напирали на последний ряд колючей проволоки. Позади нее ополченцы отчаянно трудились над баррикадой, усиливая ее бочками и вывороченными из мостовой плитами.