...

«Я спешу домой — ведь там меня ждет моя любимая. Моя единственная…

На дороге гололед, а потому приходится быть очень осторожным и не спешить. Хотя и очень хочется…

Ко всему прочему еще и снег пошел, уменьшая видимость. Тихо выругавшись, я включил фары и еще больше сбавил скорость.

Это ж надо, в такой день дернуло начальника послать меня в такую даль… И ни одна сволочь не согласилась меня подменить… Рррр… Тоже мне, друзья называется…

Монотонность дороги погружала в гипнотическое состояние, а потому нога против воли сильнее вдавила педаль в полик. От звонка мобильного я вздрогнул всем телом, поспешно сбрасывая скорость.

— Алло!

— Привет! Ты где? — раздался самый любимый в мире голос. На мои губы против воли наползла глупая улыбка.

— Привет, моя красавица. Скоро буду, через часик жди дома.

— Здорово! Я как раз все закончу… — Задумчивое молчание, потом робкое: — Милый, приезжай поскорее — я хочу тебе кое-что рассказать…

— Что?

— Приедешь — скажу…

— Ну, я так не играю, — тяну с наигранной обидой.

— Такое надо говорить лично… — Под конец ее голос почти затихает.

— Ладно, моя прелесть, через часик скажешь мне в лицо все, что хотела, — улыбаюсь я ей. — Давай, пока. А то у меня тут дорога не ахти…

— Я тебя люблю…

— Я тоже. — С моих губ никак не сходит улыбка. Отключив телефон, смотрю на дорогу…

Но даже это мало чем мне помогло… Из той метели, в которую превратился слабый снегопад, вдруг на встречном курсе выскочил огромный белый внедорожник. Фары его были залеплены снегом, и он практически сливался с окружающим пейзажем.

Случилось это настолько внезапно, что я едва успел увернуться от столкновения. От подобного маневра машину тут же закрутило на гололеде…

А дальше был ужасающий по силе удар. Стекла в машине взорвались мириадами осколков.

И даже несмотря на ремень безопасности, тряхануло меня сильно. Даже слишком — я услышал, как что-то внутри хрустнуло, а позвоночник пронзила острая боль. От этой боли сознание тут же отключилось.

Пришел в себя, когда уже темнело.

Попробовал пошевелиться. Тело вновь пронзила боль. Яростно зашипев, попытался вытянуть мобильник из кармана куртки. Не с первой попытки, но все же мне это удалось…

На этот раз шипение оказалось больше обреченным. От мобильника осталась лишь горстка запчастей. И без техпомощи этот технологический пазл собрать не представлялось возможным. Да и не факт, что она поможет…

Тело уже стало коченеть, а потому надо было попробовать выбраться, так как от машины сейчас никакого проку — вылетев на обочину, она хорошенько приложилась о ближайшее дерево, корпус был смят не под самым малым углом.

«Надо для начала попробовать открыть дверь», — подумал я сквозь красную пелену, стоящую перед глазами…

«Ну, мне это удалось, — мрачно сказал себе полчаса спустя. — Все-таки хребет поврежден — это точно. И что дальше делать?»

Как бы в ответ на мой вопрос на уже потемневшем небе вспыхнул пучок света. Вертолет?.. Ну да… Они у нас уже лет пять как не летают. Тем более в такую пургу… Тогда что?

Тем временем свет накрыл меня полностью…

Что ж, если есть жизнь после смерти, то я это очень скоро узнаю. Ведь покалечился я сильно. Да еще плюс холод, а потому, скорей всего, это уже галлюцинации…

Последнее, что успеваю сделать прежде, чем полностью потерять сознание, как древний рыцарь прошептать имя своей дамы сердца. Своей любимой…

— Ира…

А надо мной высоко в небе парит огромный серебряный диск летающей тарелки…

Нет — тархийского фрегата…»

Глава 31

Когда я стал более или менее соображать, обнаружил, что от фрегатов-то ничего и не осталось — один я разобрал самостоятельно. Второй тоже моих… э… когтей и ракет дело. Хотя потом ребята сообразили и помогли. Еще троих погасил Легион — все-таки главный калибр — тот еще аргумент.

Еще один завалила самостоятельно команда. А последний…

— Фрийон! Ты что, зараза, тут забыл?!

— Тебя, блин! — послышалось в ответ возмущенное. — Совсем псих, да? Ты хоть знаешь, что этой безумной атакой чуть не сжег себе мозг из-за предельного ускорения?! Да у тебя теперь половина волос седые! А я еще слишком юн, чтобы помирать из-за того, что мой капитан не дружит с головой! А потому пришлось тебя прикрывать.

— Э… ну ты это… прости, а? — смутился я. — Да и вы, ребята, тоже — простите. Сам не знаю, что на меня накатило… Как с цепи сорвался…

— Зато я знаю, — буркает Фрийон. — Но сейчас не об этом — нужно захватить эту планету как можно скорей — пока гости не пожаловали. Они успели послать сигнал бедствия…

— Так вроде уже нечего подавлять… Бери не хочу, — протянул удивленно один из бойцов.

— Да?.. А противометеоритный щит это тоже «нечего подавлять»? — едко поинтересовался ИЛ корабля. — Учтите — он создан еще аффтахор, а потому на главный калибр Легиона можно не рассчитывать. Не пробьет…

Я мрачно посмотрел через сенсоры «волка» на переливающийся всеми цветами радуги щит, которым теперь был накрыт город аффтахор на поверхности планеты. Вот, значит, зачем они так остервенело оборонялись без попыток бегства — собирались отсидеться под щитом до прибытия спасателей. Им что, совсем не было жалко экипажи кораблей? Хотя…

Сканирование обломков одного из фрегатов показало, что на его борту не было ни одного биологического объекта. А это говорило о том, что мы сражались с искинами.

«Неужели это были корабли аффтахор?.. Нет, не может быть — они слишком слабы… Тогда что?»

«Попытка воссоздания технологии, — подсказал Фрийон, завершая свое сканирование. — Они, идиоты, разрезали зародышей на составные и попытались заставить работать все это на увеличенном теле…»

— Франкенштейн, — вырвалось у меня непонятное слово, которое, несмотря на это, очень точно отобразило произошедшее с кораблями.

«Что ж… — Я тяжело вздохнул, собираясь с мыслями. — Об этом поговорим и подумаем потом. Сейчас нужно решить, что делать со щитом… У кого-нибудь открывалка есть?» — интересуюсь невесело.

Кто бы сомневался — открывалок планетарных масштабов ни у кого в кармане не завалялось. А жаль. Не пришлось бы мучиться по поводу того, как попасть внутрь.

Вот уже полчаса мы висим над единственным городом на этой планете и пытаемся хоть как-то пробить его щит. А ведь время уходит. И неизвестно, когда прибудет помощь к засевшим на поверхности. А это нервирует…

Я все это время с самым мрачным видом сидел в главной рубке Легиона и невидяще смотрел перед собой. На мониторах крупным планом отображалась наша цель. Такая близкая. И такая недостижимая. Пальцы механически перебирали поседевшие пряди. Поседевшие всего за один скоротечный бой. Их пока еще немного… Но кто знает, что меня ждет в будущем?

При попытке установить связь — нас в очередной раз обстреляли из остатков планетарной обороны. Пришлось ее по-быстрому сжечь.

Легион каждые четыре минуты содрогался всей своей тушей, давая очередной залп из главного калибра. Не столько в надежде снести щит, сколько не давая оборонявшимся высунуть нос из своего укрытия.

— У кого какие предложения? — мрачно поинтересовался я у команды.

Все лишь качают головой либо пожимают плечами.

— Ясно, — разочарованно говорю я. — А моя мысль — чистой воды самоубийство…

Все напряженно следят за мной. Посылаю мысленную команду, и один участок изображения увеличивается.

— Орбитальный лифт? — непонимающе спрашивает Арина, рассматривая толстую трубу, поднимающуюся на тридцать километров в небо. Самый ее кончик выходит за пределы щита.

— Он самый. Это безумный вариант, а потому я хочу найти другой… Если такое вообще возможно. Ведь даже Черные врата сейчас можно безбоязненно открыть на самом краю системы — до того теперь мощно работает возмутитель гипера… О гиперскачке и вовсе нечего говорить — попытка входа в него сейчас равносильна добровольной экскурсии в мясорубку с атомарными лезвиями.

— Так что за план-то? — не выдерживает Джур.

— Очень простой — пробиться сквозь орбитальный лифт. Причем придется двигаться по нему до самого конца, иначе быть нам сбитыми теми остатками оборонных систем, что сохранились еще от аффтахор под куполом.

— Безумие! — ахнула Арина.

И она была не единственная, кто придерживался подобного мнения.

— Знаю — потому и спрашиваю о других вариантах… — тяжело вздыхаю.

— Если Танцор Смерти говорит лишь об этом способе, значит, другого в принципе не существует, — с флегматичным видом заявил Дараларх. Причем на его лице было такое уверенное выражение, что я даже порадовался неспособности моей шкурки заметно для окружающих покраснеть от смущения.

— Ну, если ты так говоришь… — протянула Арина, и я ощутил, как она полностью успокоилась. Как и остальные. Мне оставалось лишь покачать головой в ответ на такое доверие к моей темной личности.

* * *

— АТАС, СМЕРТНИЧКИ!!! — орал я, закладывая безумный противоракетный вираж и оставляя позади себя пламенные цветки взрывов.

Когда я сказал, что будет тяжело, — слегка соврал. Это оказалось истинным безумием.

Нашедшие эту систему до нас были хоть и сволочами, но далеко не дураками — орбитальный лифт был очень качественно защищен орудиями. Но что намного хуже — он имел собственную защиту, из-за чего над входом имелся такой себе «зонтик». И единственный способ попасть в шахту лифта — как бы поднырнуть под «зонт»… Где тебя встречали десятки стволов и ракетных пакетов с системой самонаведения…

Вот от нее я сейчас и уклонялся, не забывая при этом стараться давать возможность моим бойцам, сейчас сидевшим за консолями контроля наших орудий, удобный угол обзора. А это, как я уже говорил, было ой как нелегко.

Пока ребята уничтожали систему защиты лифта, Фрийон уже получил две серьезные пробоины и с пару десятков незначительных. Все-таки было разумно перед началом атаки изменить его конфигурацию на «корабль Бесовки», где вся броня принимала такое положение, чтобы сохранить экипаж в пилотской рубке, а также двигатели. Орудия, кроме носовых, сейчас были уязвимы для вражеского огня.

Гравикомпенсаторы завыли от той нагрузки, что им пришлось на себя взять, когда я заложил вираж, уходя от очередной партии «подарочков» — полутора десятка роевых ракет. Та еще мерзость, если сам ими не пользуешься…

И наконец, спустя целую вечность, в которую для всех нас растянулись пять минут, в защите образовалась достаточная брешь, чтобы можно было относительно медленно подлететь и, прицелившись, разнести толстую перегородку орбитального лифта. А потом и влететь внутрь…

На несколько секунд Фрийон завис посреди одного из колодцев орбитального лифта. Под его днищем тьма, казалось, обрела материальность.

Выдвинуть закрылки. Опустить нос корабля строго вертикально вниз.

— Ну, понеслась, — выдохнул я и отключил антигравы…

Еще мгновение Фрийон парил на месте, а потом с возрастающей скоростью начал свободное падение. Теперь моим заданием было вести его как можно более ровно, то и дело поправляя курс маневровыми движками и закрылками, которые давали хоть и небольшой, в разреженной атмосфере лифта, но эффект. Для этого мне пришлось полностью слиться с ним сознанием и использовать всевозможные системы слежения на максимум. А их было много…

Позади нас медленно опускался выкинутый из трюма контейнер, установленный на антигравы и начиненный взрывчаткой. Ее было недостаточно, чтобы разрушить лифт. Но достаточно, чтобы сымитировать нашу гибель. По крайней мере, на время.

Тридцать пять километров пролетели как один. Да-да, именно тридцать пять. Или кто-то думает, что такая махина строится на голой земле? Как бы не так — орбитальный лифт это еще то произведение искусства архитектурной мысли…

На наше счастье, хозяева слишком поздно сообразили, куда подевался незваный гость. К тому времени, как они перекрыли шахту лифта множеством специальных створок, Фрийон уже тихо крался на вновь активированных антигравах по туннелям систем коммуникации. Далеко позади сдетонировал контейнер, возвещая о нашей «гибели»…

Радовало лишь то, что туннели коммуникации были достаточно большие, чтобы по ним мог передвигаться корабль его класса. Хотя без ИЛа и системы слияния на борту я бы не советовал проворачивать подобное даже на тяжелом истребителе. Ибо легко можно оказаться размазанным тонким слоем на много километров.

— А куда мы направляемся? — наконец сообразила поинтересоваться Арина.

— Куда-куда, — наигранно строго брюзжу. — Конечно же к главному командному центру, что расположен на краю города и который раньше фактически являлся административной частью космопорта. Нужно ведь отключить щит и дать возможность дожидающимся на орбите ребятам к нам присоединиться…

— Странное, кстати, сочетание — космопорт и командный центр…

— Уж какое есть. Сама знаешь, у каждой расы свое представление о безопасности. К тому же не забывай: несмотря ни на что, аффтахор являлись пацифистами, а потому… Ну, сама понимаешь, на каком уровне у них была паранойя.

— Угу…

— Вот тебе и «гу», — хмыкаю и осторожно поворачиваю Фрийона в очередное ответвление, чтобы раздраженно выдохнуть: — Все, приехали — дальше тупик.

— В каком смысле? — недоумевает команда.

— Да сами взгляните — завал. Дальше пойдем пешком — не хочу показывать хозяевам, где мы сейчас.

Еще минут десять я потратил на то, чтобы развернуть корабль на сто восемьдесят градусов и, выдвинув абордажные захваты, надежно зафиксировать его в одном положении со слегка задранным носом. В этой позиции, если что, он будет способен всего парой залпов разнести свод коммуникационных туннелей и вылететь на поверхность. А уж там в зависимости от ситуации…

Наш же путь теперь пролегал по верхним ярусам.

Высыпав наружу, мы на минуту замерли, переглядываясь. Сейчас, возможно, мы видимся в последний раз — уж очень рискованной оказалась миссия, которую я подкинул своей команде.

Джур — первый мой спутник, не считая Фрийона. Старпом слегка прямолинеен. Но тем и дорог.

Арина. Она же вторая в нашей команде. Пилот от всех богов, вместе взятых, и моя женщина, несмотря на пробуждающиеся воспоминания о другой…

Алир — старый вояка и любитель чего-либо подорвать.

Икых — таких ученых еще нужно поискать, чтобы они могли с одинаковой виртуозностью орудовать как скальпелем, так и атомарным клинком или плазмоганом. Хотя между первыми и разница-то невелика — как известно, все зависит от того, в чьих руках они находятся.

Дараларх — сильнейший телепат на многие светогода в любую сторону. Вечная язва и бочка ехидства. Но ему можно доверить жизнь без оглядки.

Моя команда. Мои друзья… И да — моя семья.

Ободряюще кивнув ребятам и получив ответные кивки, я, медленно обернувшись, двинулся в указанном Фрийоном направлении. Дезактивированные гравитационные браслеты говорили о моей серьезности в предстоящем бою. Позади пристроились Джур и Арина. Вторая тройка — Алир, Икых и Дараларх — двинулась параллельным курсом…

Нам удалось практически добраться до космопорта. Всего километр отделял нас от него. А потом на нас напали…

Из темноты туннеля, из какого-то его ответвления, вдруг выметнулась затянутая во все черное, в матово-черном шлеме, фигура.

Двигалась она невероятно быстро, и я лишь на рефлексах умудрился отбить удар атомарного клинка, направленного мне в грудь. Его лезвие с жалобным звоном разлетелось под моим телекинетическим ударом. Но противника это не смутило. Обломок лезвия завис в воздухе и вновь устремился в мою сторону. При этом незнакомец не забывал атаковать нас тем обломком, что остался зажат в его правой руке. А вскоре в левой у него оказался вибронож.

Вот теперь мне пришлось потанцевать, одновременно парируя его удары и не подпуская к спутникам — для них он являлся верной смертью. Я не успевал сконцентрироваться на своих псионических способностях — попробуй сделай это на таких скоростях… Да и заплечные турели тоже были малоэффективные. А потому предстоял ближний бой.

Из наручей моей брони выщелкнулись узкие лезвия атомарных клинков. Не очень большие, но достаточно длинные, чтобы при необходимости смахнуть ими противнику голову…

Парирую обломок меча скрещенными клинками и вместе с этим наношу ногой удар в живот оппонента. К моему удивлению, тому хоть и с трудом, но удается от него уклониться.

Резко ускоряюсь и, с силой оттолкнув парящий обломок в стену, отчего тот глубоко вошел в камень, уже сам атакую противника.

Дальнейший бой описывать тяжело, ибо на тех скоростях, на которых мы двигались, тяжело заметить что-либо невооруженным глазом.

Просто в какой-то момент мне удалось ценой потери одного клинка банально прямым ударом кулака расколоть на части шлем противника. Благо из-за постоянного ношения браслетов это было несложно.

На несколько секунд мы отпрянули друг от друга. Он — чтобы избавиться от мешающих обзору обломков, а я — чтобы прийти в себя от потрясения — передо мной был мой сородич. Еще один бес. И лишь полностью стеклянный взгляд говорил, что он больше робот, чем разумный.

— Прости… брат, — шепнули мои губы, и я разорвал его мозг в клочья. Зря он дал мне эти секунды передышки, ибо, в каком бы состоянии ни пребывала моя тушка, подсознание будет действовать так, как его натренировали. А именно уничтожать врагов, кем бы те ни были.

Наклонившись, закрываю плачущие кровавыми слезами глаза и перешагиваю через еще горячее тело. Впереди меня ждет много смертей. И сейчас моя задача — сделать так, чтобы среди них не оказалось близких для меня разумных.

Не знаю, кто сотворил такое с моим собратом и что вообще здесь происходит, но у виновника всего этого остались считаные часы, прежде чем он умрет самой мучительной смертью. Сейчас во мне больше того, что приписывали мифическим демонам, на которых я так похож.

На нашем пути встали еще трое моих собратьев, которых я убил подобным образом. Сейчас у меня была цель, и тратить силы на что-то иное мне не хотелось. Ведь неизвестно, что нас поджидает впереди.

Через поддерживаемый в активном состоянии канал связи я знал, что происходит с нашими товарищами. Пока им везло — всех нападающих заранее чувствовал Дараларх и просто сжигал им мозг или доводил ментальными атаками до того состояния, когда Икых и Алир были способны уже сами с ними разобраться.

Хотя, к моему сожалению, без ранений не обошлось — так, у Джура оказалась длинная резаная рана на нижней левой руке, а у Арины образовалось несколько трещин на ребрах. У Дараларха, из-за постоянных мощных телепатических воздействий, уже давно шла носом кровь. Последних двоих бойцов нашей команды украшали множественные мелкие порезы. Не смертельные, но неприятные.

Еще полчаса скоротечных боев, и мы, наконец, добрались до космопорта.

Через технические коридоры нам удалось проникнуть внутрь здания.

А потом у нас появилась настоящая проблема — на уже вновь соединившуюся команду прямо с потолка упало два шара боевых стигийских дронов.

Бой без возможности отступления был очень тяжел. Особенно с такими монстрами боя, как эти дроны.

Одного из них мне с Даралархом удалось просто раздавить общим телекинетическим ударом о ближайшую стену, но второй стал настоящей проблемой — он был настолько вертляв, что с ним подобный фокус не проходил. Лишь общими усилиями мы смогли хорошенько его покорежить, после чего я вогнал в него свои атомарные клинки. А потом нам пришлось сломя голову бежать из зала — уничтоженные подобным способом дроны очень любили взрываться…