Глава 3

Предсказания Коса далеко не всегда сбывались, но в этот раз он ни на каплю не ошибся. На другой день, задолго до вечера, далеко впереди Либерий разглядел что-то новое, выбивающееся за рамки опостылевшего однообразия: изменение цвета равнины. Влад, оставив караван, отправился в разведку на Эхнатоне. Боевой дрон, не будучи обременен тихоходными гражданскими собратьями, полетел так, что пришлось придерживать шапку.

Если раньше даже единичные травинки на серой грязи были нечастым явлением, то чем дальше продвигался Эхнатон, тем больше их попадалось. И не единичных, а приличных пучков, а затем и небольшие полянки начали встречаться. Правда, ставить на них ногу Влад бы поостерегся, но все равно признаки были перспективные.

Вскоре дрон донес пассажира до местности, где серой корки на подсохшей грязи вообще не наблюдалось. Тощий дерн затягивал песок, там и сям прорывающийся желтоватыми проплешинами, далеко впереди виднелись группки невысоких деревьев, только начавших зеленеть.

Рискнув спуститься, Влад убедился, что почва твердая. Присел, вырвал клочок тонкого дерна, набрал горсть песка, поднес к глазам. Мельчайшие обломки ракушек, вон среди них что-то вроде крохотного стеклышка блеснуло. Или это просто кусочек прозрачного минерала? В любом случае по этой почве дроны промчатся если не с ветерком, то без надрыва своих двигательных установок, починить которые не всегда получалось даже с помощью копира. Слева тянутся заросли сухого прошлогоднего тростника, кое-где среди них зеленеют молодые побеги. Там, наверное, влажная почва или даже болотце. Но в любом случае не токсичная безжизненная грязь, убивающая обувь и технику, да и никто не станет переть через такие места напрямик, если их можно объехать.

Кос и правда не ошибся с выбором направления.

* * *

Не считая Эхнатона, на твердую землю выбрались всего восемь дронов, один все же пришлось бросить прошлым вечером. Это примерно двадцать процентов от первоначального количества. А ведь путешествие еще не закончено, да и неизвестно, есть ли у него вообще конец.

Едва грязь осталась позади, как устроили привал на ночь. Двигаться дальше побоялись: темнота вот-вот спустится, вдруг на шум сбегутся здешние твари. За последние дни от них успели отвыкнуть. Влад специально обошел окрестности, изучая следы на песке, и, хотя не заметил ничего подозрительного, расслабляться не стал.

А потом, после заката, вдруг расслабился. Крышкой контейнера вырыл ямку в песке, окружил ее бруствером, притащил стебли тростника и сухие ветки кустарника, развел крошечный костерок.

— Для чего ты сжигаешь органику? — удивилась Тейя.

— Тащи сюда пайки. Будем ужинать, сама поймешь.

Разогревать пищу в пайках не требовалось: что надо, само разогревалось после разрыва оболочки. Влад все-таки пояснил:

— Просто присядь возле костра на охапку тростника и поешь, глядя на огонь. Обещаю: тебе очень понравится.

Либерию ничего объяснять не надо было — ухватил паек, подстелил сложенный несколько раз плащ, присел, пробурчал:

— Да разве это костер? Вы костров не видели.

— Большой опасно. Равнина плоская, видно издали. Мало ли кто заметит.

— Это ты прав, — согласился церковник.

Тейя, не забывая о пайке, удивилась:

— И правда интересно смотреть. Почему так, Влад?

— Ты разве никогда у костра не сидела раньше?

— Нет. Зачем? Не было смысла.

— Эх… да как же вы вообще жили?.. Я и сам не знаю, почему возле костра приятно посидеть. Есть мнение, что это срабатывает память предков. Они с помощью огня защищались от хищников. Для них пламя — это символ защищенности, спокойствия.

— Что за хищники опасны были для предков твоих?

— Не моих. Твоих. Всех нас. Древние люди. Жили в дикой природе, прятались в пещерах. У них из оружия были палки, камни, ну и собственные руки. А в те времена водились звери с клыками в две ладони длиной. От таких только огонь и спасал.

— Как давно это было?

— Очень давно. За тысячи лет до моего рождения. Хотя даже в мои времена оставались небольшие кучки людей, живших в прежних условиях. Мы их называли «отсталые племена» или «дикари». Цивилизация их почти не коснулась.

— Камни? Палки? — удивился Либерий. — Да ты, Влад, совсем древний.

— Я это и говорил всегда.

— Никогда бы не подумал, что у тебя настолько все плохо было.

— А у вас сохранилась память о дикарях?

— После войны, когда только в наших землях выжили люди, прошло несколько веков, и открылся путь на восток. Раньше туда не пройти было из-за отравы. Любопытный народ нашел безопасные тропы и открыл новую землю. Там, по правде сказать, и земли-то почитай нет, одни болота, а жили там такие, как ты рассказывал: с палками и камнями. По-нашему ничего не понимали, язык у них был как у древних, но проще. Мало нормальных слов осталось. Ох и натерпелись наши первопроходцы от них. Закончилось все тем, что конклав объявил их утратившими человеческий облик зверьми и повелел поступать с ними, как поступают с опасными животными.

— И что дальше было? — оторвалась от еды Тейя.

— Кого побили, кто ушел в пустоши помирать. Некоторых приучили к нормальной жизни. В основном, конечно, девок, из тех, кто посимпатичнее. Среди наших удальцов, которые первыми туда уходили, баб вообще не было, вот и набирали на месте, оседали, хозяйством обзаводились, детьми. Теперь там не так, как прежде, но все равно чудные земли. Живут почти без власти церкви, уж очень трудно их там, в болотах, в кулаке держать. Да и невелико сокровище, недалеко от прежних дикарей, как ты их назвал, ушли. Вроде и нормальные люди, но никому толком не нужные.

— В мое время на востоке, за горами, тоже болот много было. Там нефть и газ добывали. Может, ты про эти места говоришь?

— Откуда мне знать? Ты вот лучше скажи, что мы дальше будем делать. Мне о таком было бы интересно послушать.

Влад пожал плечами:

— Сам не знаю. Может, попробуем найти путь к убежищу не через грязь. Или дождемся лета, когда она подсохнет.

— Не верю, что она даже в засуху подсыхает, — покачал головой церковник.

— А может, к базе дальников сходим? Она не так уж далеко отсюда, — предложила Тейя.

— Там всего четыре процента вероятность найти выживших, — напомнил Влад.

— А я думаю, что Кос ошибается.

— Это у тебя интуиция.

— Может, и так.

— Вообще-то женской интуиции в мое время многие верили…

— Так мы пойдем туда?

— Покажи на карте, где эта база была.

Ти задрала рукав куртки, обнажив тонкий браслет. Из простенького украшения вырвался лучик, быстро развернувшийся в плоское изображение. Влад уже сталкивался с этим фокусом и знал, что, с какой стороны от носителя ни сиди, все равно картинка будет находиться нужной стороной к тебе.

По карте забегала красная точка указки, замерла где-то в районе южного берега Крыма — далекого будущего для Влада, настоящего для Тейи и прошлого для Либерия.

— Это Фаррос. Маленький как бы город. Место, где люди с высоким ти могли отдохнуть от забот разных. Творческие ти там жили очень подолгу, делая всякое красивое. А вот здесь, к востоку, база Дальфлота. Она не такая, как орбитальные и лунные, совсем незначительная, но у нее история богатая очень. До базы там имелось место, где ученые следили за небом дальним. Когда пришло время посмотреть на дальние небеса вблизи, там же создали базу. Самая первая база получилась. Древняя очень. Рядом места, где отдыхают люди, нельзя было много места занимать, портить красоту горных лесов и берега моря, потому многое оставалось под землей. Наверху мало совсем. В моем времени наверху остался только центр учебы и немного другого. Там учились новички, желающие пойти в дальники. Их дома для жилья стояли возле берега. Красиво, я помню. Сама база севернее, но недалеко совсем.

— Кос говорил, что базу уничтожили.

— Да, так, наверное. Но ведь не сразу, не в самый первый день. Дальники умеют оставаться целыми при катастрофах всяких. Они должны были укрыть своих. Пусть не всех, но кого-то должны. У них большое количество хронохранилищ было. Склады, много разного держали. Там обязательно кто-то остаться должен.

— А ты уверена, что море не затопило это место?

— На том, что передает Кос, моря нет.

— Чтобы добраться туда, придется перебраться через горы. Дорог давно уже нет, как и троп. Непросто нам придется.

— Что хуже грязи быть может? И горы там незначительной высоты. Вот сюда если двигаться, они совсем маленькие. Там доберемся до побережья и будем двигаться вдоль него. Возле моря станет легче.

— Откуда знаешь? Ходила там?

— Да, я же слушательница открытых курсов Дальфлота. У нас походы пешие в программе были.

— И как же ты ходила в походы без костра?

— Не знаю. Один поход был у нас. Костер зачем, если завтраки греются сами? И спальные мешки тоже с подогревом. Удобно очень.

— Разве это поход? — буркнул Либерий. — Насмешка какая-то. Вот у нас в ордене совсем не так учили.

— И как же?

— Ну… В первый раз совсем просто. Раздели до подштанников, дали нож и оставили на острове среди болот. Вернулись за мной через десять дней.

— И как там было?

— Да нормально. Чуть стройнее только стал, и с тех пор ненавижу комаров до зубовного скрежета. А лягушки — ничего еда. Но сырыми есть не советую, живот от них болит.

— Какая гадость!

— Ты просто не пробовала.

— Ты хорошо помнишь местность, где через горы пройти можно? — спросил Влад.

— Вот тут большой жилой комплекс, надо к нему сперва идти, а потом на юг прямо.

— Город — в смысле?

— Ну да, так мы жилые территории называли. Я попыталась приемлемое слово из вашего языка подобрать. Самый большой комплекс на острове.

— Крым больше не остров, — поправил Влад.

— Ну, я так, привычка говорить.

— Тогда я буду называть его полуостровом. — Влад улыбнулся.

— Любите вы, древние, путаницей заниматься, — заметил Либерий. — Ну так что вы там решили?

— А сам как думаешь?

— Влад, я просто иду за вами, думать — это ваша забота.

— Встречный вопрос: зачем идешь?

— А я любопытный очень. Интересно узнавать новое. А с вами сплошные новости.

— Ладно, тогда я голосую за предложение Ти.

Девушка захлопала в ладоши:

— Как хорошо! Либерий не голосует, а я тоже буду «за». Мы пойдем в Фаррос.

— Ты первая ночью дежуришь, — заявил на это церковник.

— Следов тварей не было, не наблюдались, может, Эхнатона хватит? — попыталась увильнуть девушка.

— Я не доверяю древним жестянкам.

— Я тоже древняя. Мне, значит, доверяешь?

— Ну, ты ведь не жестянка.

Глава 4

Эхнатон, примчавшись издалека, прогудел:

— Обнаружена активность биологической природы. Замечены две цели. Идентификации не поддаются.

— Животные?

— Ответ невозможен. Биологическая природа. Возможны скрытые особенности. Для уточнения следует приблизиться на минимальную дистанцию, но это запрещает директива не позволять себя обнаруживать.

Влад остановился, подождал, когда подъедут дроны спутников:

— Эхнатон где-то впереди заметил пару тварей. Говорит, что таких еще не встречал.

— Мы значительно удалились от места его действий, тут может быть все другое, — предположила Ти.

— Метаморфы по всей Земле применялись?

— Я знать такое не могу. Но если и не на всей, то им не было значительных помех распространяться далеко. Наверное.

— Что раньше было в этой части острова?

— Аграрные ярусы.

— Это как?

— Частично подземные конструкции на много этажей. Каждый этаж — площадь для выращивания растений в пищу.

— Фермерские хозяйства, получается?

— Не поняла вопрос.

— Ну, в смысле мало населения, много свободной территории?

— Наверное, так. Нет смысла многим жить, для аграрного яруса мало присмотра надо. Автоматика все производила.

— Держите оружие наготове, двигаемся без интервалов. Похоже, спокойные времена остались позади вместе с грязью.

— Лучше уж твари, чем грязь, — буркнул Либерий, проверяя, легко ли выходит из ножен самодельный тесак из стали, некогда являвшейся частью детали для космической техники.

* * *

Рос выбрался из самодельного седла, закрепленного на броне дрона, изучил отметины на земле, оставленные неведомыми тварями, расхохотался.

— Ты чего? — удивилась Тейя.

— Либерий, ответь ей.

— Пусть меня покарает небо, если я вру, но это просто следы бизонов.

— Бизонов? — удивилась Тейя.

— Вот именно. На юге наших территорий их полным-полно. Приходят обычно в конце весны, зимой откочевывают куда-то южнее, прямо через пустоши. Наши умники считают, что где-то там есть территория с климатом помягче и не такая опасная, как пустоши. Вот она, оказывается, где.

— Они опасны?

— Ну, попадаться на пути стаду я бы не стал, а так первыми они не полезут никогда. Это если их не раздражать. Разозлившийся бизон — та еще проблема. К тому же они друг за дружку любят заступаться.

— В мои времена большая часть Крыма была покрыта степью, — сказал Влад. — Сплошные поля. Должно быть, хорошее пастбище получилось.

— Так бизоны не метаморфы? — уточнила Тейя.

— А ты разве не знаешь, кто такие бизоны? — удивился Влад.

— Может, и знаю, но в языковой базе нет такого.

— Зубра знаешь? Или быка простого?

— Да, знаю.

— Бизон вроде них, живет в степи, держится большими стадами. Вообще-то он американский зверь, но, похоже, его сюда переселили.

— Американский?

— Два материка, которые на западе от нашего, в мое время назывались Северной и Южной Америками. Бизоны обитали в Северной.

— На пустошах не было обычных зверей. Метаморфы только.

— На границе пустошей, к северу от них, зверья полно, — вспомнил Влад.

— Да? А я уже обрадоваться, думала, тварей совсем не будет, раз простые звери живут.

— Может, охоту устроим? — предложил Либерий.

— Как это? — не поняла Тейя.

— Завалим бизона, мяса поедим, а то эти пайки поперек пищевода уже давно стоят.

— Есть животных?! Как можно?!

— Еще как можно. Вы разве там, в своем прошлом, не ели мясо?

— Ели.

— Так чего нос кривишь?

— Наше мясо делали на аграрных ярусах. Оно росло там.

— Как это мясо может расти?!

— Растительные модули, специально создаваемые. Они выращивают животную ткань, ее используют в пищу.

— Не сравнивай траву и мясо.

— Выращенное мясо идентично почти полностью тому, что имеется у животных.

— Ты здесь видишь траву мясную?

— Нет. Ее не может быть. Ей нужны специальные условия и обслуживание. И размножение у нее сложное. Она не могла сохраниться.

— Значит, не видишь?

— Сказала же, нет.

— А я вот вижу, что у нас очень мало машин осталось и мы много добра побросали. В том числе и пайки. Еды осталось не сказать чтобы много. Так что завалим бизона и устроим праздник объедения. Все осознала?

— Да, так. Извини. Я не думала над этим. Ты прав, надо есть пищу, какую получится добыть. Нам надо экономить резервы.

— Влад, давай, сгоняй на Эхнатоне. Они не могли далеко уйти. Только пусть осторожно стреляет, и не огнем. А то разнесет в клочья, а затем спалит их, я его знаю.

— Сгоняй лучше сам, а то вижу: рвешься всей душой.

— Охота — мужская забава. Может, вдвоем?

— Нет. Опасно Ти одну оставлять.

— Да, верно. Я быстро обернусь, разделывать здесь буду.

— Давай.

Церковник забрался на броню боевого дрона, уселся в неказистое кресло, одно из двух, устроенных общими усилиями при помощи подручных средств, и скомандовал:

— Давай, ямщик! Трогай!

— Эхнатон две тысячи сто четырнадцать дробь сорок три интересуется вашим допуском к одиночному движению и траекторией маршрута.

— Слышишь, ты! Жестянка! Ты все сам слышал: Влад разрешает! А насчет траектории: дуй к ближайшему бизону, который здесь наследил.

— Принято. Выполняю.

— Йо-хо! — выкрикнул Либерий уже издали.

— Иногда он ведет себя как ребенок, — тихо заметила Тейя.

— Почти все мужчины такие.

— Он очень взрослый. Сколько ему лет?

— Откуда мне знать? Я и о своих годах представления не имею. Это если учитывать те, которые прошли мимо меня, пока торчал под землей. Да и без них не все просто. К примеру: когда теперь день рождения праздновать? Календарь ведь совсем другой, и даже дней в году почему-то на один меньше.

— Да, знаю. Неточность или изменение орбиты произошло. Надо Коса расспросить когда-нибудь. Ты согласился искать базу дальников, только чтобы мне сделать позитивное?

— Правильнее будет говорить: «Сделать приятное».

— Извини, ошибки и неточности допускаю.

— Ты не виновата.

— А что ответишь?

— И это в том числе.

Тейя улыбнулась:

— Спасибо тогда. А что еще?

— Ну… куда-то ведь надо двигаться? Куда приятнее на южный берег Крыма попасть, чем опять в грязь забираться.

— Да, так. Грязь совсем плохо. Не стоит никаких вероятностей попадать туда опять.

— Тебе хорошо будет, если там найдешь своих…

— Почему ты нерадостно сказал это?

— Заранее ревную тебя к ним…

— Как мужчина ревнуешь?

— А как еще можно ревновать?!

— Странное поведение. Перед такими заявлениями в моем времени мужчина должен был провести длительный ритуал ухаживания. В твоем не так разве было?

— Так. Но времени на долгие ритуалы нет. К тому же я сильно подозреваю, что ты будешь не в восторге, если за тобой начнет приударять парень, не мывшийся больше месяца.

— Да, сомнительно проявление восторга от такого. Но и я в таком же положении гигиеническом. Я грязная до противности себе.

— Угу. Я тоже сам себе противен. Так что давай найдем где-нибудь воду нормальную, а уж потом начну цветы дарить.

— Цветы? Зачем?

— У нас так было принято.

— Подарить растения, и девушке это радостно?

— Сам поражаюсь их странностям, но все было именно так.

— Да. Удивительные у тебя времена были. И, Влад, не надо торопиться с ревностью и прочим. Я вообще о таком еще не задумывалась. Не до личных отношений было. А сейчас тем более нельзя думать о таком.

— Ну, я так, на будущее клинья подбиваю. Должно же у нас что-то когда-то наладиться?

— И где мы будем обитать? Жить нормально?

— Люди здесь живут. На севере. Города, деревни, народа много.

— Да, я знаю. Но там церковники.

— Один из них и здесь имеется.

— Ну, он другой. Не такой, как они.

— Ошибаешься — это один из самых известных инквизиторов. Настоящий мастер по искоренению древней скверны. Его посылали разбираться с самыми тяжелыми случаями. Вроде моего. Так мы с ним и познакомились.

— Но он ведь тебя не отдал? Помог?

— В тот раз у него не было выбора. А до этого наша встреча закончилась очень плохо.

— Да, ты рассказывал. Но я думала, что он просто воин церкви.

— Один из лучших ее воинов. Но его перевели на другую работу. Повысили.

— Ясно мне. И совсем ничего не ясно. Все одновременно. Путаница.

— Либерий с нами не просто так. Он не один год воевал с запами, которых натравляют радикалы. К тому же из отдельных обмолвок я понял, что его родная деревня оказалась в карантине из-за болезни, против которой нет спасения. Это приговор жителям. И главные подозреваемые в распространении болезней сама знаешь кто. Так что к радикалам у него особое отношение. И не только у него: все военное крыло церкви на них давно зубы точит. Они и наши враги. Я думаю, ради того, чтобы с ними покончить, такие вояки, как он, готовы с нами договориться. Не зря же он к нам прилип: думаю, присматривается. Наверное, рассчитывает, что мы каким-то образом разделаемся с радикалами. Или поможем это сделать. И за это готов закрыть глаза на наше происхождение. И другим их закроет: военные наверняка его поддержат, а ссориться с ними конклав вряд ли рискнет. Или вообще переворот устроят — в мои времена это было обычным делом. Так что шанс зажить нормальной жизнью на севере у нас есть.