Обомлевший канадец, белый как полотно, снимал происходящее, стараясь не отрывать взгляда от дисплея камеры. Через него Ник повидал много невероятного. Но сейчас стрингер снимал нечто такое, что и невероятным назвать было очень тяжело. Скорее это было нечто совершенно невозможное, но при этом происходящее здесь и сейчас. Еще пару минут назад в глубине души они не верили в существование вещуньи, хотя и желали этого. И вот она уже стояла перед ними.

«Верую, верую!» — истово взмолился Васютин, задрав глаза в черное останкинское небо. И хотя ему сильно хотелось приблизиться к старухе, чтобы рассмотреть ее получше, Кирилл справился со своим порывом, оставшись на коленях чуть поодаль от пентаграммы. Старуха ничего не ответила. Лишь озабоченно покосилась на страшный символ, словно ожидая от него беды.

— А с тобой кто такой? О чем просить станет? — спокойно спросила Пелагея, имея в виду Колю с камерой. Берроуз обмер, уставившись в монитор камеры и не в силах поднять глаза на старуху.

— Это Коля. Он не станет ни о чем просить. Он просто помог мне найти тебя, Пелагея, — произнес Васютин.

Кирилл вдруг почуял, что кликуша закипает злобой. Силуэт старухи колыхнулся и как будто стал еще ближе к ним. Васютин с трудом совладал с инстинктивным желанием отпрянуть от призрака.

«Она живая, из плоти и крови, — думал он, вглядываясь в ведунью. — Да не ведьма это, нет! Обычная бабка, которая ведьмой себя считает. Она конечно же сильный экстрасенс, но всего лишь человек. Обычный человек!» Мысль эта немного успокаивала Васютина.

— А коли Спаситель тебе не поможет, так я и подавно не смогу, — сурово проговорила женщина. — Да и почто я тебе помогать стану, раз ты для шабаша изготовился?

Кирилл вдруг ясно увидел, как через несколько мгновений старуха уйдет в темноту, оставив их наедине с пентаграммой. А его лично — наедине с горем, которое он не сможет пережить. От этой мысли Васютина затряс озноб. Он размашисто перекрестился, глядя в упор на старуху.

— Клянусь! — почти прокричал он, рискуя привлечь внимание случайного патруля. — Клянусь жизнью своего сына! Я православный! В Господа нашего Иисуса Христа верую! И в Живоначальную Троицу! Заклинаю тебя, не отвернись от меня!

— Не отвернуться? А ты не отвернулся разве от веры православной?

— Прости меня, матушка Пелагея! — сорвавшись на хриплый шепот, кричал Кирилл, вкладывая мегатонны надвигающегося отчаяния в каждое слово. — Любое послушание наложи на меня, со всем согласен… Только помоги мне найти их!

— Морду рогатую на земле сей многострадальной начертал, — сокрушалась в ответ старуха, будто не слыша его мольбы. — Вот он тебе пусть дорогу и укажет!

Не вставая с колен, Кирилл сделал пару несмелых шагов вперед, протянув к Пелагее руки.

— Христом Богом молю — спаси меня! Не смогу я без них жить! Не смогу! — стонал он, крестясь.

Кликуша резко встряхнула головой, спрятав лицо в глубине просторного капюшона, и замерла. «Кто бы она ни была, ее нельзя отпустить, — мелькнуло у Васютина в мозгу. — Не отпущу! — твердо решил он спустя секунду. — Чего бы мне это ни стоило!»

— Так уж и не отпустишь? — вдруг спросила его Пелагея, сделав шаг вперед. Теперь между ними было не более двух метров. Берроуз, о существовании которого Кирилл напрочь забыл, сместился чуть назад и в сторону, снимая их. — А как держать станешь? — усмехнулась Пелагея.

— Умолять буду на коленях! — спустя пару секунд ответил ошарашенный Васютин.

Спасительная мысль о том, что старуха всего лишь ясновидящая, считающая себя останкинской ведуньей, окончательно рассеялась. Бабка читала его мысли так ясно и легко, как не смог бы ни один экстрасенс.

— Покажи мне место, куда они ушли! Я за ними пойду! Я жизнь свою отдам! Душу бессмертную отдам, лишь бы увидеть их снова!

— Жизнь и душу? — спросила старуха из глубины капюшона. — А он отдаст ли жизнь свою, коли покажу тебе дорогу? — страшно прошептала она, вытянув скрюченный палец в сторону канадца.

— Да, буду отдавать жизнь свою, — тут же ответил Коля дрожащим голосом.

— Правду ли ты говоришь, Николай? — спросила она, чуть развернувшись в сторону Коли. Берроуз кивнул, обливаясь обильным нервным потом.

— Ну… раб Божий Кирилл… молись за его долгие лета, — снисходительно прошипела Пелагея. — Я вперед подамся, а ты поспевай за мной, коли сможешь.

Васютин хотел было что-то сказать, но не смог. Последние слова старухи еще звучали над пентаграммой в темноте ночного полеска, но она уже бесследно растворилась в воздухе. Рывком вскочив на ноги, Кирилл быстро оглянулся, всматриваясь в темноту. Берроуз тоже в растерянности крутил камерой, пытаясь увидеть исчезнувшую ведунью. Поляна была совершенна пуста, если не считать их двоих.

— Что за… — начал было Коля, но Васютин перебил его.

— Вон она! — сипло вскрикнул он, вскинув руку и показывая в сторону массивного дуба, стоявшего на краю поляны слева от них. Присмотревшись, Берроуз увидел удаляющийся силуэт Пелагеи. Она двигалась по полеску совершенно бесшумно, будто вовсе и не ступала по грешной останкинской земле. На какую-то долю секунды оба окаменели. Да и все вокруг тоже застыло, намертво схваченное невероятностью случившегося, словно трескучим морозом. И только старуха продолжала плавно и абсолютно бесшумно удаляться в глубь полеска.

Первым пришел в себя Васютин. Сбросив оцепенение, он молниеносно подхватил рюкзак и бросился бежать за кликушей, задыхаясь от незнакомого бескрайнего чувства, в котором надежда и восторг уживались с животным страхом перед будущим. Очнувшийся от ступора канадец кинулся за ним, стараясь поймать в объектив камеры еле уловимые очертания удаляющейся старухи. В небольшом дисплее видеоискателя, показывающего картинку в инфро-красном спектре, отлично просматривалась светло-серая фигура бегущего Кирилла. А вот старуха была похожа на чуть заметное темное пятно. «Она почти не излучает тепла, — проскользнула в голове Берроуза очевидная догадка. — Это же самый настоящий призрак! А значит, самая настоящая сенсация!» — подумал он, с трудом поспевая за Васютиным.

Но не прошло и нескольких секунд, как Кирилл остановился. Старуха снова пропала из вида.

— Где ты? Где? — яростно пробормотал он, вертя по сторонам головой.

— Смотри! — выпалил подоспевший Коля, наводя камеру левее.

И точно… За большим приземистым кустом, что был в паре десятков метров от них, мелькнул край балахона. Они бросились туда, продолжая преследовать шуструю старуху.

Ломая ветки и спотыкаясь о трухлявые обрубки спиленных стволов, они пробежали всего несколько метров, но вновь потеряли ее. На этот раз Васютин разглядел силуэт справа — ведьма резко сменила направление. Через считаные мгновения все повторилось. Теперь она возникла слева, довольно далеко, метрах в тридцати, и остановилась, будто подманивая их. Было похоже, что старуха путает следы, постоянно меняя направление. Не успели они пробежать и пятнадцати метров, как она снова исчезла, чтобы возникнуть левее, но совсем близко. В сознании Кирилла всплыли предания о том, как лесные духи, обернувшись прекрасными нимфами, заманивают в чащу путников. Теперь эти народные россказни не казались ему вымыслом.

«Так вот почему тебя мент у входа на ВВЦ из виду потерял. Ты просто отошла к какому-нибудь кустику, да и пропала», — понял Кирилл.

Кликуша то исчезала, то появлялась, причудливо петляя и увлекая их за собой. Погоня продолжалась не более нескольких минут, а ведунья уже сменила направление раз десять, не меньше. Несмотря на эту путаницу, Васютину было ясно, что она продвигается в сторону останкинского кладбища.

«Там раньше самоубийц хоронили, — вспомнил он, в который раз вглядываясь в темный полесок. — Может, там и есть логово? Как же я раньше об этом не подумал, идиот!» — клял он себя на бегу, вновь увидев старуху между деревьями. Берроуз не отставал, изо всех сил стараясь снять преследование.

На этот раз они почти догнали ее. Кирилл и Коля были всего в нескольких метрах от ведьмы, когда она снова мгновенно растворилась, заставив их судорожно оглядываться по сторонам. Внезапно появившись справа от них, она стала быстро удаляться, задав погоне куда более высокий темп, чем раньше.

— Вперед, — еле слышно прошипел Васютин, бросившись за ней напролом через низкий молодой кустарник, еще не набравший силы и высоты. И опять они почти догнали ее, прежде чем она пропала прямо перед их глазами.

Вскоре они выбежали из полеска, оказавшись на окраине кладбища. Крошечный куполок часовни, увенчанный крестом, отчетливо выделялся на фоне темного весеннего неба. Васютин вновь перекрестился. Кликуша, только что исчезнувшая всего в нескольких метрах от них, теперь показалась у крайнего ряда могил. Она обернулась, чуть задержавшись, и опять поплыла над землей.

И вдруг… В очередной раз исчезнув, ведунья должна была появиться поодаль, но ничего подобного не произошло. Берроуз и Васютин застыли на месте, напряженно оглядываясь. Используя зум камеры, канадец всматривался в ряды могил справа и в заросли кустов левее от них, но ничего похожего на силуэт старухи так и не увидел.

— Прошу тебя, Господи, только не это! — чуть слышно выдохнул Кирилл. С надеждой глядя на стрингера, щупающего объективом окрестности, он с ужасом понял, что и тот не видит Пелагею. Мучительные секунды неспешно проплывали мимо, а старуха все не показывалась.

— Может, мы ее просто не замечаем? — вслух подумал Кирилл, холодея от страха.

— А может, и так, — тут же услышал он скрипучий старческий голос.

Синхронно дернувшись, они увидели ведунью, стоявшую позади них буквально в паре метров. Замерев на долю секунды от неожиданности, они смогли четко рассмотреть, как стремительно тает контур ее фигуры, а затем и вся она растворяется, словно невесомая дымка. И в тот же миг появляется метрах в тридцати от того места, где исчезла прямо у них на глазах. Молча переглянувшись, Берроуз и Васютин снова ринулись в погоню за старой дамой, которая была в прекрасной форме, несмотря на свой пятисотлетний возраст.

Спустя минут десять миновали кладбище. Впереди показалась оранжерея. Старуха стояла на углу постройки, спиной к ним, будто готовясь сделать следующий нырок в пространстве.

— А вот тут вполне может быть патруль, — негромко пробормотал Кирилл, не отрывая взгляда от ведьмы. — Если появятся менты или военные, сразу падай на землю, — сказал он на бегу Берроузу, тяжело дыша и закидывая съехавший рюкзак на плечо.

— Мы будем сдаваться? — с сомнением спросил запыхавшийся Берроуз.

— Ты будешь сдаваться, да.

— А ты? Ты что, будешь… — канадец не успел договорить.

— Да, я буду стрелять. А ты падай и откатывайся подальше, понял? — ответил Васютин, расстегивая кобуру, висевшую под камуфляжной курткой.

Берроуз ничего не ответил, молясь, чтобы патруль не появился. Раньше он как-то не думал о том, что будет делать его русский друг, если в определенный момент им попытаются помешать. А Кирилл давно решил для себя этот вопрос. И теперь, когда сбылись его самые невероятные надежды, он точно знал, что если услышит «стоять, милиция», то непременно откроет огонь по бывшим коллегам. И скорее всего убьет их. Ведь если он этого не сделает, кто-то или что-то со временем погубит его жену и сына.

Метнувшись к темной полосе кустов, чтобы быть менее заметными, они продолжали бежать за кликушей, стремительно сокращая расстояние. «А если она сейчас исчезнет, то…» — успел подумать Васютин прежде, чем она бесследно растаяла.

— …то где ее сейчас искать? — вслух закончил он мысль.

Перед ними стояла квадратная постройка пустой оранжереи. Огромные стекла, закрывающие ее, были заботливо вывезены в более спокойный район, остался лишь пустой каркас, напоминающий обглоданный скелет огромного животного. Старуха не появлялась. Не останавливаясь, Кирилл на бегу выхватил из-под куртки ТТ, передернул затвор и снял пистолет с предохранителя.

— Быстрее, за оранжерею! — бросил он Берроузу, тяжело дыша.

Пригнувшись, они побежали между остовом постройки и металлическим забором, где меньше минуты назад стояла кликуша. Не успели они преодолеть и пяти метров, как услышали утробное урчание двигателя «уазика». Он ехал по Новомосковской улице и вот-вот должен был появиться перед Кириллом и Ником.

— Ложись! — вполголоса рявкнул Васютин, падая на низкую траву. Вся надежда была на камуфляж да на то, что патруль проедет мимо, не остановившись. Раньше он никогда не стрелял в стражей порядка. Несколько недель назад он даже не смог бы такого представить, но теперь был готов одним махом перешагнуть черту, навсегда став опасным уголовником, которого непременно запрут в клетку до конца его дней, если смогут поймать.

Сжимая готовый к бою ТТ, он просчитывал худший вариант развития событий. Если машина повернет с Новомосковской на проезд Дубовой рощи и поедет к ним, Кирилл тут же возьмет их на мушку. Стрелять станет сразу же, как только они покажутся из «уазика».

Вжавшись в землю в узком проходе между забором и оранжереей, он мысленно молился о том, чтобы не пришлось стрелять, попутно представляя себе подробный сценарий расправы над патрулем. «Вышедшего — в голову, и сразу в водилу, потом прыгаю в оранжерею». Но Господь услышал его: патруль проехал мимо.

Как только «уазик» скрылся, Васютин вскочил и, пригнувшись, на полусогнутых ногах, двинулся к углу оранжереи. Вслед за ним крался Берроуз. Опыта по части перемещения в среде, опасной для жизни, у него было побольше, чем у Кирилла. И все равно канадец был сильно напуган, ведь раньше он играл роль наблюдателя, пусть и в гуще событий. Сейчас же он впервые чувствовал себя соучастником. И если бы патруль остановился, то это они вместе — Коля и Кирилл — обстреляли ли бы ментов. А значит, его бы тоже пытались убить, даже если бы менты поняли, что у него в руках камера, а не автомат.

Выглянув из-за угла постройки, бывшей когда-то оранжереей, старуху они не увидели. Внимательно осмотрели пространство инфракрасным глазом камеры. Никого. Васютин сдавленно выругался.

— Так, Коля… Бежим вон к тому углу. Очень быстро, — шепнул Кирилл канадцу.

Когда они добрались до другого угла, Кирилл аккуратно выглянул. И тут же юркнул обратно.

— Коль… Стоит вроде. Ну-ка, посмотри!

Берроуз кивнул и выставил объектив. В мониторе показался маленький кирпичный домик, похожий на небольшую котельную. Васютин не ошибся. Прямо перед его дверью, на крыльце, словно радушная хозяйка, стояла Пелагея. Она держала в руке посох. Маленькая фигурка была неподвижна.

— Ну, пошли, — дрогнувшим голосом сказал Кирилл и тяжело поднялся.

Взяв камеру на плечо, Берроуз шел чуть сзади и слева от него, держа в кадре Васютина и старуху. Он ждал, что видение снова исчезнет, когда они приблизятся. Но этого не произошло, даже когда они подошли к старухе вплотную. Пелагея так и продолжала стоять у двери котельной, невозмутимо глядя на них из-под глубокого капюшона, сдвинутого назад. Наконец-то Васютин и Берроуз могли как следует рассмотреть ее. С виду она была совершенно обычной сухонькой бабулькой с морщинистым лицом. Несомненно, это был человек из плоти и крови. Но встретившись с ней взглядом, Кирилл замер всем нутром. Ему показалось, что в больших старческих серых глазах, блеклых и влажных, отражались столетия, прожитые ею. Он видел в них жестокие расправы времен Грозного, кровавое строительство вотчины Шереметьева, судороги французского полковника, тонущего в болоте, и мальчонку с сахарным медведем. А вместе с ними и себя самого, стоящего на коленях и умоляющего о помощи, ставшего такой же историей, как и всё, что видели эти вечные глаза. Он бы мог смотреть в них часами, как в самую правдивую летопись пяти прошедших веков, лично прожитых летописцем.

Но Пелагея заговорила.

— Вот ты и получил, что хотел, — недовольно проворчала она.

— Это… что… здесь? — недоверчиво спросил Васютин. Кликуша молча, не отвечая на его вопрос, отошла от двери постройки. Повернувшись к ней лицом, встала недалеко от Берроуза, который не переставал снимать. Ткнув пальцем в кирпичный фасад, она отрывисто и недовольно спросила у Кирилла:

— Глаза тебе на что дадены?

Не ответив, он смахнул холодный пот со лба. Сердце его тяжело колотилось, словно изнутри по грудине били молотком. Виски ломило, тело сотрясали волны нервного озноба. По ногам разливалась предательская слабость. Приглядевшись к стене и двери домушки, он не увидел ничего примечательного. Подошел поближе. Как вдруг…

Сначала Кирил решил, что ему показалось, а потому он не придал увиденному никакого значения. Но подул легкий ветерок — и видение повторилось. А потом и еще раз. Сомнений быть не могло — кирпичный фасад еле заметно колыхался от ветра.

— Коля, ты снимаешь?

— Да, конечно, — ответил Берроуз, глядя в камеру. Судя по его тону, он ничего не видел, так как с расстояния в несколько метров техника не могла передать этих чуть уловимых колебаний.

— Коля… — начал Кирилл, но помедлил. — Коля, слушай меня. К дому этому не подходи, а просто приблизь картинку.

— Одна секунда, — отозвался канадец.

— А теперь смотри, — сказал Васютин, стараясь произнести это как можно спокойнее. Он подошел почти вплотную к зданию, набрал полные легкие воздуха и что было сил подул на кирпичную стену.

— Fuck me! — негромко сказал Берроуз после небольшой паузы. — Кирилл… могу я просить опять? — произнес Берроуз, после того как подстроил камеру.

Васютин повторил процедуру.

— Это… это что… фЭнтом? — подсипшим от волнения голосом спросил Коля и откашлялся.

Словно ища ответ, они обернулись на кликушу. Но ее и след простыл… «Жаль. Хоть бы рассказала что-нибудь о том, что внутри ожидать», — подумал Васютин.

Надев рюкзак, он похлопал себя по карманам и проверил оружие.

— Кирилл, дружище, я имею сказать, что один путь из многих — призвать других. Ученовые, спецназ.

Фасад вновь колыхнулся от ветра.

— Ученые, — поправил его Васютин.

— Не есть разница, — отозвался Берроуз, не переставая снимать. — Ты мог держать с ними один путь, будет больше шансов получить спасение семьи.

— Нет, Коля. Меня туда не пустят. Да и Женька с Олей нужны только мне. Так что…

Он, как зачарованный, смотрел на кирпичный домишко.

— Почему здесь? Он что, тут постоянно, что ли? — бормотал себе под нос Васютин. — Или это его старуха открыла?

Ответов не было. Но вместо них была решимость. Пугающая в своей неотвратимости.

— Ну, Коля, давай прощаться, — сказал Кирилл, не сводя глаз с двери.

Берроуз, говоривший что-то на камеру по-английски, чуть вздрогнул, будто не ожидал от своего русского друга, что он и вправду пойдет внутрь. Канадец взял Васютина крупным планом. Подполковник оторвал взгляд от двери, чтобы запустить секундомер на массивных японских электронных часах, крепко сидящих на его руке. Они с канадцем обнялись.

— Скоро увидимся, — отстраненно сказал Кирилл, похлопав Колю по плечу.

— Кирилл, ты обещал, — напомнил взволнованный Коля и попытался улыбнуться.

— Да, я помню. Я обещал, — согласился сыщик. И добавил: — К двери близко не подходи. Я ее открою широко, сможешь снять. Дальше — строго по плану, понял?

— Ты про то не набивай себе голову, — вновь попытался улыбнуться Берроуз.