Часть 1

Наперсница

Глава 1

В темном лесу желаний

1

Непросто быть дочкой влиятельного папы. Тем более если твой папа — главный прокурор области. Великий инквизитор, всевидящее око, перст карающий. В силу такого родства романтичной девушке Лизе Сорокиной приходилось и легко и сложно одновременно. С ранней юности Лиза привыкла жить как за каменной стеной. Кто подступится с недобрыми мыслями, тот пожалеет. Да и кто с добрыми — тоже. Проходи мимо — и останешься цел. Просто папа любил свою единственную дочурку, души в ней не чаял, берег как зеницу ока. На пушечный выстрел никого к ней не подпускал. Он был подобен парящему орлу, а она — крошечной Дюймовочке, игравшей внизу, на полянке. Всегда была у него как на ладони. Папа и тут тебя бронзовым крылом прикроет, и там, а кого надо и когда надо — так в темечко клюнет, что и мокрого места от обидчика не останется. В этом-то и было все дело. За себя не страшно, а за других — очень. Мальчики очень быстро поняли всю несостоятельность возможных отношений со своей чудесной ровесницей. Как говорится в народе: «Хороша Маша, да не ваша». И хотя Лиза была красоткой, спортсменкой, веселой и общительной, юноши-ровесники старались держаться от нее на расстоянии. Книжками поменяться можно, мороженое съесть, это да, но никакого пива и никаких свиданий. Пусть они будут встречаться с кем-то попроще и не с такими милашками, но зато руки и ноги останутся целыми, да и прочие бесценные места.

Со временем Лиза научилась хитрить: она заводила знакомства на стороне, подальше от дома, и говорила, что ее родители — учителя: папа — ботаник, мама — преподаватель литературы. И добавляла: мама очень строгая! Кому нужна мама? А «папа-ботаник» звучало почти так же, как «я девушка-сиротка». Срабатывало. Тут она и могла разгуляться. А разгуляться уже хотелось. Все шло как по маслу, кроме того раза, рокового, когда на одной вечеринке она чересчур расслабилась, пыхнула разок-другой травкой и пошла обниматься с молодым человеком в его комнату. Как ее отец оказался на пороге того дома и той комнаты? Кто же его знает… Он ведь как спрут был. На него сотни следаков работали, которые бандитов умели выслеживать, злобных рецидивистов, так что ему стоило проследить тысячью глаз за распутницей дочкой, решившей провести ночь вне дома? Короче, всей компании пригрозили пришить распространение наркотиков и повесить на них беспощадные сроки, а ее молодому человеку, очень привлекательному и сексуальному, папа лично пообещал сделать оскорбительную медицинскую операцию. С тех пор в той компании, где она уже почувствовала себя своей, были ей не рады. «Папу-ботаника» ей бы уже никто и никогда не простил. Приходилось выбирать: выходить замуж или бежать в другую страну на ПМЖ.

И Лиза Сорокина выбрала. Она поступила в юридический институт, чтобы стать следователем. Фамилия сыграла свою положительную роль. Да и потом — отличница, спортсменка, хороший стрелок. Папа не раз брал ее с собой в тир. Говорил, пригодится. И вот — пригодилось. Лиза так и сказала отцу: «Я решила идти по фамильным стопам — буду стражем правопорядка». И отец неожиданно согласился. И даже обрадовался. Первый раз в жизни они нашли общий язык.

Елизавета Михайловна Сорокина отучилась в юридическом на выбранном факультете, вышла бравым лейтенантом, папа тотчас хотел взять ее к себе под бронзовое крыло. Но дочка сказала: «Нет, я пойду к дяде Коле». Это был младший брат отца — полковник, начальник уголовной полиции. Конечно, отцу не хотелось отдавать ее на «черную работу», он настаивал на прокурорской карьере, но девушка предупредила: «Все, я так решила. Иначе выйду замуж за рок-музыканта и уеду в Голландию». Пришлось смириться. Дядя предложил ей работу в офисе, но и он получил отказ. «Только в поле, — сказала девушка. — Или Голландия. Выбирай с моим папой, дядя Коля. Я не шучу». Братья выбрали: пусть работает в поле, но под самым лучшим присмотром. Полковник отдал племянницу в надежные руки — старому товарищу, ветерану МВД, в его опергруппу, а тот препоручил юного следователя опытному майору Федору Ивановичу Фомкину, который раскрыл немало дел и слыл докой в криминалистике. Федор Иванович, серьезный мужчина средних лет, поначалу воспротивился, мол, да вы с ума сошли, Семен Семенович, не хочу я пасти дочку главного прокурора области, да к тому же племянницу полковника Сорокина, нашего людоеда, за что мне такое наказание? Но Семен Семенович ответствовал: «Не обсуждается», — и был таков. Майор Фомкин загрустил, но деваться было некуда: сказали — надо выполнять. Впрочем, когда он познакомился с норовистой красоткой, а та умела и улыбнуться, и пошутить, и в тире всех перестреляла, то бишь обставила, и мужчин, и дам, показав себя настоящим снайпером, и торт принесла огромный, когда в первый день вышла на работу, и шампанского заказала, и коньяка, и вискаря, между прочим, как-то все наладилось. Не было в ней ни чванства, чего боялся Фомкин, ни показухи, а только желание работать и постигать детективную науку. Да и глаз она радовала, если честно. Они быстро нашли нарочито панибратский язык и общались как старые добрые знакомые, но выдерживая субординацию.

В тот зимний день Федор Иванович открыл дверь в скромный, с окошком на заснеженный дворик, кабинет подчиненной и бодро сказал:

— Сорокина, едем на задание. Дело, о котором ты мечтала всю жизнь. Пальчики оближешь.

— Не томите уже, товарищ майор.

— Ну ладно, двойное убийство. С отягчающими.

— Класс! — вырвалось у девушки в форме. — Едем.

По дороге в казенной «Ниве» на вопрос «Куда едем?» он объяснил:

— Это за городом, на севере, за мостом, за речкой Лиховой. Село Зырино. Была там?

— Проезжала, конечно.

— Ну вот, знаешь. Когда-то отстойное место было. Городские туда носа не казали. В частном доме убиты двое: Савва Андронович Беспалов, семидесяти пяти лет, художник, кукольник, и Григорий Матвеевич Желудь, двадцати восьми лет, его подмастерье.

— Кукольник? — нахмурилась Лиза. — Это как?

— А так, милая. Это тот, кто куклы делает. Он главный художник нашего детского кукольного театра «Лукоморье». Ну, был им, главным художником.

— Меня туда водили в детстве, — кивнула Лиза. — Было супер. Какую же я сказку смотрела?.. А, «Буратино» и «Морозко» еще…

— Ну вот, этого самого кукольника и убили. Что характерно, на селе их не любили. Семью Беспаловых. И боялись. Их считали колдунами.

— Как это — колдунами?

— А так это. Деревенские колдуны.

— Такое бывает, Федор Иванович? В двадцать первом веке?

Пожилой водитель хохотнул.

— Что смешного, Ерёмкин? — спросила Лиза.

— Раньше в каждой деревне имелся свой колдун, — деловито объяснил водитель. — Мне бабка говорила: и в нашей тоже был такой. На самом краю они жили. Если надо кого приворожить, наказать — сразу к нему.

— Да ужас какой, — отреагировала до мозга костей городская девушка. — Как в сказке прямо.

Они стояли в пробке. Кругом раскисал на солнышке мартовский снег. Улицы были черны, колеса автомобилей взбивали и месили кашу. На остановке скучали потенциальные пассажиры.

— Ну, стремно, конечно, согласен, — пожал плечами майор Фомкин. — А что ты хочешь — деревня. Там свои законы. Верно, Ерёмкин?

— Ага. Деревня — свой мир. Уникальный социум.

— Дело человек говорит. Ты где таких слов нахватался, кстати?

Лиза слушала вполуха: она тыкала пальчиком в клавиатуру айфона.

— Я что, телек не смотрю? Научные программы? Мне нравится.

— Ну-ну. Кстати, — продолжал Фомкин, — дом Беспаловых тоже на окраине. Как мне сказали, их считали не простыми, а сильными колдунами. И никто к ним не ходил. Их стороной обходили. Собаки со всей округи сбежались на второй день после убийства и стали выть, и с каждым часом все громче. Двое суток выли.

— Брр, — глядя на экран, машинально поежилась Лиза.

— Вот-вот. Тут сельчане и поняли: что-то неладное случилось у колдунов. Вызвали поселкового, это, кажись, председатель, что ли. Кто там у них поселковый, Ерёмкин? Ты спец по социуму?

— Он самый, председатель.

— Тот участкового взял. Подходят — собаки в стороны. На дверях записка: уехали, мол, куда-то. Отошли с участковым — собаки опять ко двору и снова выть. А сельчане между собой: «В ад его провожают, колдуна нашего, и служку его, хорька!»

— Да правда, что ль? — спросил водитель. — Так и сказали?

— Честное слово.

— Мистика!

— Она самая. Тут уже в местный отдел полиции срочно позвонили. Мол, приезжайте, дело нечистое. Вскрыли дом — два трупа. Насильственная смерть. Потом в управление, к нам, позвонили. Но заговорили вы меня, — разозлился он, — самое главное я не сказал: как их убили.

— И как?

— А ты догадайся, Палыч.

— Топором, что ли? — спросил водитель Ерёмкин и вновь хохотнул.

— Не угадал, Палыч. Это, может, в вашей деревне всех топорами мочат, а в Зырино иначе людишек кончают.

— Придушили, Иваныч?

— Прохладно, — ответил Фомкин. — Думай лучше.

— Зарезали? Кухонным ножом?

— Нет.

— Бензопилой? — оторвалась от поисков Лиза.