— В молоко, девушка. Не твой сегодня день.

Теперь уже майор посмеивался — у него пропала охота раскрывать секреты сразу. Они поехали дальше. Грязь так и летела из-под колес соседних машин.

— Вот, смотрите, это он — Беспалов Савва Андронович, заслуженный работник культуры, кстати. Милый и видный старик благородной наружности. Смотрите, Федор Иванович. — Она протянула руку с айфоном вперед.

— Очень милый, — скептически заметил Фомкин.

— Знатный старикан, — кивнул водитель.

— Сорокина, вторая попытка. Как его уложили?

Лиза вздохнула:

— Из охотничьего ружья, что ли?

Глядя вперед, где по стеклу с сипением заелозили дворники, Фомкин все так же усмехнулся:

— Теплее.

— Ну так что, огнестрел или нет? — спросила нетерпеливая лейтенант.

— Он самый. Ну, версия?

— Расстреляли из автомата? — спросила Лиза. — Из «калаша»?

— Хо-хо, — поддержал ее предположение пожилой водитель Ерёмкин. — Было бы круто.

— А это уже перебор, Сорокина. Из пистолета, как сказали криминалисты, они уже там работают. Главное — как убили. Подмастерье завалили двумя выстрелами: в лоб и в область сердца. Так только киллеры работают. А вот старика расстреляли прямо в лицо. Так работают психопаты. Ясно?

— Ой, фу… — поморщилась Лиза.

— Ага. Криминалисты сказали, он руками закрывался от убийцы, его прямо через ладони и уложили. Видать, насолил он кому-то.

— Трупы там? — поинтересовалась девушка.

— Увезли только что. Наши все засняли и обмерили.

— Слава богу. Я бы в патологоанатомы никогда не пошла.

— Думаю, надо искать среди тех, кто так или иначе пострадал от семьи колдунов, — продолжал Фомкин. — Хотя они вымерли все давным-давно, только он, этот старый кукольник, и остался.

— А свидетели есть? — поинтересовалась следовательница.

— А вот этим ты сейчас и займешься, — пообещал ей майор, — пройдешься по соседям, позадаешь им вопросы. Все разведаешь и разнюхаешь. Пообщаешься с народом. А я на себя самое сложное возьму — общение с работниками кукольного театра. Ох, чувствую, и заговорят они меня.

— Ага, самую интересную работу себе забираете, — посетовала девушка в погонах. — Я тоже в театр хочу.

— Купи билет и сходи на оперу.

— Ну, спасибо.

— Я твой начальник, Сорокина, и я тебе даю задания. Ты сама в поле рвалась. Сейчас прямо туда и приедем. Там за домом, как мне сказали, это самое поле и начинается. Можно приступать к работе — с места в карьер.

Водитель хохотнул вновь:

— Ловко! Что скажешь, девица-краса?

— Да хоть в чащу, если будет надо, — ответила девушка. — Я смелая. И с народом я запросто, на вась-вась. А если что, руку заломлю. Я дзюдо училась.

— Огонь-девка, — одобрил ее реплику водитель Ерёмкин.

К полудню были на месте. Пролетели мост, проскочили через село, слева осталась кирпичная водонапорная башня. Напротив — дом на окраине за высоким забором. Тут уже стояли две полицейские машины и толпились сельчане тремя группами, перешептывались. «Допрыгался Савва, — выходя из машины, услышала Лиза реплику от одной из групп. — Вот так оно, с дьяволом-то водиться. Забрал он его к себе, как пить дать забрал».

Водитель Ерёмкин вышел из машины и закурил. Бросил сельчанам:

— Кто свидетель убийства?

Те шарахнулись от него как от огня.

— Он нам тут всех свидетелей распугает, — заметил Фомкин. — Куда ты?

Очаровательная Лиза ветерком ворвалась в ряды сельчан, и вот оно, чудо: ее вид успокоил их. Милая девочка, даром что в погонах, с такой всем хотелось поделиться. Люди потянулись к ней. Особенно бабки. Они говорили наперебой и оживленно кивали на дом. Фомкин наблюдал за ней от калитки и улыбался. Молния, да и только. Кажется, она перекинулась парой слов почти что с каждым. И скоро вернулась.

— Ну? — спросил он.

— В двух словах?

— Можно в трех.

— Проклятый дом. Дьявольский вертеп. Князь тьмы наконец-то и последнего Беспалова прибрал к себе. Косой всех выкосило.

— Я так и думал: деревня. Бескультурье и мракобесие, — кивнул Фомкин. — Идем, Сорокина, будем разнюхивать и разматывать.

— Что разматывать?

— Клубок преступления, что же еще.

— Я думаю, профессионал работал. Свидетелей нет, выстрелов никто не слышал. Все было сделано чисто и гладко.

— А портрета убийцы у тебя, случайно, еще нет?

— Пока нет.

— То-то.

Они вошли во двор и двинулись по тропинке к дому. А вот перед крыльцом, где стояли двое их сотрудников и курили, остановились. Вернее, остановилась Лиза и прихватила Фомкина за рукав.

— Чего тебе? Страшно?

— Вы поглядите только, Федор Иванович, на этот рисунок. Я о резьбе.

— Ну, вижу, и что? Резьба как резьба.

— Не-а. На обычных домах такого не бывает. Я изучала народное искусство. Лекции слушала.

— Зачем?

— Интересно было — зачем. Мне все интересно. Нетрадиционное искусство в том числе.

— Это как?

— А вот так, Федор Иванович, — кивнула она вперед. — Это особая резьба. Это мифология. Тут и впрямь жили необычные люди…

Один из фотографов-криминалистов, длинный и тощий, щелчком отправив бычок в снег, кивнул им:

— Ну что, резьбой любуетесь?

— Да, Веня, — кивнула Лиза. — Это что, по-твоему? Ты ведь художник по первой профессии?

Тот усмехнулся:

— Это врата в потусторонний мир, вот это что. Ну так, на первый взгляд. Уже знаете, кто тут жил?

— Знаем, — оживленно кивнула девушка.

— Ну вот, милости просим в загробную жизнь, — сказал он и вслед за товарищем стал подниматься на крыльцо.

— Пошли, всезнайка, — сказал юной коллеге Фомкин. — Перчатки не забудь надеть.

— Поучите еще.

Вскоре старший следователь майор Фомкин ходил по дому. Фотограф Вениамин Поляков, для которого этот дом был раздольем, почти кунсткамерой, жадно делал снимки. Фомкин попросил показать ему фотографии убитых. Лиза тоже подошла. Застреленный в лицо через руки, которыми закрывался, старик-кукольник поразил даже видавшего виды Фомкина.

— Да это фильм ужасов какой-то, — сказал майор.

Лиза только морщилась — вид смерти отталкивал ее. Фомкин оглянулся на подчиненную.

— Чего морщишься? — спросил майор. — В морг-то небось, когда училась, как в кафе ходила, а?

— И всегда мерзко было.

— Все там будем, а? — кивнул он видавшему виды фотографу.

— Точно, Иваныч, с этим не поспоришь, — в ответ кивнул тот. — Видать, ненавидел он этого кукольника, а? Я про убийцу.

— А может, ритуальное было убийство? — предположила Лиза. — Если тут колдуны жили?

Фомкин пожал плечами:

— Да поверь мне: просто застрелили.

— Сюда бы спеца какого привезти, — предположила Лиза.

Мужчины переглянулись.

— Поддерживаю, — кивнул фотограф Вениамин Поляков.

— Какого еще спеца? — поинтересовался майор.

— По резьбе на фасаде.

— По этим каракулям?

— Да, по каракулям, Федор Иванович.

Поляков вновь кивнул:

— Этот фасад — целое письмо, Иваныч. Уж поверь на слово. Я не знаю, что тут к чему в деталях, но вся эта старинная резьба — она «живая», «говорящая».

— Возможно, резьба на фасаде может пролить свет и на само убийство, — добавила лейтенант.

— И каким это образом?

— А я пока не знаю. Но мы для того и здесь, разве нет?

— Так, вот что, Сорокина. Иди погуляй, поищи.

Девушка с вызовом поморщилась:

— И что именно мне поискать?

— Третий труп.

— А-а, я так и думала. А если найду?

— Сразу беги ко мне.

Фотограф подмигнул девушке: мол, терпи, молодежь. Старики развлекаются.

— В мастерскую загляните, — посоветовал фотограф.

Дом был буквально напичкан куклами. Самым интересным местом в этой обители была, конечно, мастерская. Лиза в ней провела добрых полчаса. Ходила по периметру, трогала куклы.

А еще сыскари отыскали склад готовых кукол. Старые, некондиция, заготовки. Опытный следователь Федор Иванович обнаружил в этой комнате настоящую засаду: дернешь шнурок — и проваливаешься вниз, в подпол. Он чуть и не провалился. Выматерился так, что крыша избы задрожала. Вся опергруппа собралась у порога, освещая фонариками темный подвал. Оттуда пахнуло могильной сыростью. Затем нашли лестницу и приказали спуститься вниз самому молодому из криминалистов.

— А если я не вернусь? — осторожно спускаясь, спросил тот.

— Тебя Панкратов заменит, успокойся, — бросил сверху майор Фомкин.

— Дурацкая шутка, Федор Иванович, — ответил снизу молодой криминалист.

Лиза попросилась за ним, но тут уже Фомкин встал стеной:

— Не пойдешь, это приказ. Семенов пропадет — отделаемся рапортом. Ты пропадешь — нас твой папаша всех к стенке поставит.

— Я все слышу! — из темноты, где гулял по стенам свет фонаря, откликнулся криминалист.

— Молодец, — похвалил его циничный майор Фомкин. — Трупов нет? Скелетов там, костей? Цепей на стенах?

— Кажись, пусто, — отозвался из могилы криминалист.

— А сокровища?

— Хрен вам, а не сокровища. Но следы тут есть.

— Бабы-яги?

— Нет, ботинок сорок четвертого размера. Навскидку говорю.

— Тоже неплохо.

— Я обижусь, Федор Иванович, — пригрозила Лиза.

— Такого слова в уставе нет, — успокоил ее майор и тотчас отвлекся: — А этот Беспалов был непрост и вел интересную жизнь. А, коллеги?