— Фу! — выдохнула она и смело открыла чемодан.

В поролоновой противоударной форме лежало что-то, завернутое в покрывало. «Человечек!» — даже отступила она.

— Глупая! — процедила Сорокина. — Я же в доме кукольника!

Девушка быстро отвернула ткань и, к своему величайшему облегчению, и впрямь увидела куклу. Огромную рыжеволосую и зеленоглазую куклу в бордовом платье, расшитом золотом.

— Класс! — прошептала она. Это было произведение искусства! И вдруг ее как будто прорвало: — Это же ее сестренка! Той самой, сгоревшей куклы… Не просто сестренка — близняшка!

Она вытащила из кармана фото. Да, все было именно так! Только в костре сгорела кукла в синем платье, а эта была в бордовом. Но те же рыжие волосы, те же зеленые глаза. Копии друг друга! Но тема оттого становилась еще интереснее и увлекательнее. Выходит, кукольник припрятал свое лучшее творение в старый чемодан и оставил в спальне бабки. Одно было странно — густые рыжие волосы куклы. Что с ними? Они были чересчур длинными и спутанными, словно росли без присмотра прямо в этом футляре. Сорокина осторожно достала куклу из гнезда и взяла на руки, как берут детей. Опыт был — так она нянчила племянника, сына двоюродной сестры. Бережно расправила спутанные рыжие волосы пленницы. Изумрудные глаза куклы завораживали. От них невозможно было оторваться.

«Теперь я твоя, — услышала девушка. — Возьмешь меня?»

— Конечно, — ответила Сорокина, которую больше не пугал этот голос.

Напротив, он казался ей таким доверительным, притягательным, даже музыкальным.

«И будешь оберегать меня?»

— Разумеется, буду. Тебя бы расчесать или подстричь…

«Подстричь! Подстричь!» — радостно ответила та.

— А как?

«Люблю каре до плеч».

Девушка весело дотронулась пальцем до кончика носа куклы:

— Хорошо, будет тебе каре.

«Ты мне очень нравишься, Лиза…»

— И ты мне — очень. — Она вдруг запнулась. — А как зовут тебя?

«А ты подумай, милая Лиза…»

Зеленые глаза девушки засветились:

— Лилит! Тебя зовут Лилит…

«Верно, Лизонька, ты угадала…»

На пороге снова возникли двое: ее начальник майор Фомкин и фотограф Поляков. Только теперь они шли в противоположную сторону. Лиза даже не сомневалась, в какую, куда и зачем.

— С куклой разговариваешь, Сорокина?

— Какое чудо, правда, Федор Иванович? — повернулась и восторженно показала куклу лейтенант.

— Ага, — равнодушно бросил Фомкин.

— Товарищ Поляков, нравится?

— Шикарная кукла, — согласился фотограф. — Дай-ка я вас сфоткаю. Прижми ее к себе.

Лиза с радостью выполнила просьбу. И так повернулась, и сяк. Получилась целая фотосессия.

— Да вас на обложку любого журнала можно поставить, — честно признался фотограф. — Ты не против, Сорокина?

— Посылай, Веня.

— Как вы спелись, а? — констатировал Фомкин.

— Женщины любят фоткаться, — констатировал Поляков, — а красотки — просто обожают. Теперь бочком, Сорокина. А кукла чтобы смотрела на меня.

— Все бы отдала, чтобы забрать ее себе, — когда Поляков отщелкал еще несколько кадров, сказала Лиза.

Старший следователь Фомкин, подогретый недорогим дагестанским коньяком, подумал: «Племянница шефа. Дочь прокурора области. Чего не сделать девчонке приятное?»

— В куклы еще не наигралась?

— Не-а.

Откажешь — вновь кобениться начнет. Он уже не пустил ее в подвал. Не дал свернуть шею. Пора и подмаслить девчонку. Фомкин взглянул на Полякова. Тот пожал плечами.

— Да пусть забирает! Они ж как сестренки! — кивнул Поляков на Лизу с куклой в руках. — Обе — красотки! И обе рыжие. Только почему у куклы волосы такие длинные?

— А что тут гадать, — пожал плечами майор. — Кукольник не успел их подстричь. Отложил, так сказать, работу. Может, он им парикмахера приглашал? Мы же не знаем. Да не вышло на этот раз.

— Тоже верно, — кивнул Поляков.

— Забирай куклу, Сорокина, — по-свойски решил майор. — Здесь этого добра навалом — хоть музей открывай. Пошли, Веня, на свежий воздух.

— Идем, Иваныч. Вдохнем поглубже.

Майор и фотограф ушли, а младший следователь Сорокина, тотчас забыв о них, долго-долго смотрела в зеленые глаза куклы. Живые глаза! Они — девушка и кукла — несомненно понимали друг друга. Никогда и ни с кем Лиза Сорокина не чувствовала такого единства. Родную душу повстречала она. Девушка понимала, что сейчас, мгновение за мгновением, кукла странным и чудесным образом делится с ней самыми сокровенными и бесценными тайнами…

Ее высадили около дома только к вечеру. В доме убитого Беспалова не осталось ни уголка, который бы их опергруппа не осмотрела, не сфотографировала, не зафиксировала все, что должно остаться в документах. Заполучив зеленоглазую куклу, которая вдруг замолчала в машине, где ее оставила новая хозяйка, Лиза многократно сфотографировала фасад дома. Она была уверена, что сложная резьба, явно имеющая мифологический характер, слухи о семье колдунов, пугавшие все село Зырино, тайная жизнь Саввы Андроновича с его армией кукол, подвалом-ловушкой, с подмастерьем, похожим на серийного убийцу, одним словом, со всей этой чертовщиной, — все это неразрывно завязано в один крепкий узел. Жалко, конечно, что Федор Иванович решил взять театр на себя, но он умеет выуживать необходимую информацию и обязательно поделится со своей трудолюбивой подчиненной всеми подробностями. И если майор Фомкин утром поедет в театр «Лукоморье», то она двинется в своем направлении. Она уже заполучила ниточку и теперь держала в руке хитро смотанный клубок.

Куклу она принесла домой в большом полиэтиленовом пакете, которых у них в машине было в достатке — как-никак, а они собирали вещдоки. Доехала на лифте до своего пятого этажа, вышла, перехватив куклу левой рукой, полезла за ключами.

— Сейчас, милая, сейчас, — тихонько сказала она, проворачивая ключ в замке. — Вот мы и дома.

Разулась, скинула форменную шинель, вытащила куклу из пакета и усадила ее в кресло.

— Ну вот, пока сиди здесь.

Пора было в душ.

«Назови мое имя, — вдруг услышала Лиза. — Назови еще раз…»

— Лилит, — обернулась девушка. — Тебя зовут Лилит.

«Правильно», — вымолвила кукла

— Так что это, мое воображение? — глядя в изумрудные живые глаза куклы, задала себе вопрос Лиза. — Или в тебя что-то встроено? Этот кукольник был непрост — прямо изобретатель. Какой-то механизм с ультразвуком? Что происходит? Откуда этот голос?

«Из моей пылающей души, Лиза», — услышала девушка.

— Вот даже как?

«Я — волшебница», — сверкая живыми изумрудными глазами, сообщила кукла.

— А они бывают, волшебники?

«Еще как бывают. Подумай, чего ты хочешь, и я исполню все твои желания».

— Я подумаю, — кивнула она.

«Но вначале наберись сил», — сказала кукла.

Лизе было не страшно, что теперь она слышит то, чего раньше не слышала. Это было странно — да, но не страшно. А все потому, что в кукле она неожиданно для самой себя увидела близкую подругу. Звучало, конечно, не очень, психиатрам это бы не понравилось, но все было именно так. Более того: близкую и щедрую подругу. Готовую поделиться с ней чем-то очень важным. И бесконечно огромным, буквально размером со вселенную. Ну и мысли же приходят порой, улыбнулась Лиза и отправилась в душ.

Этот день вымотал ее. Она долго стояла под струями горячей воды, наслаждаясь и снимая усталость. Обычно она ходила по дому нагишом и так же спала, но тут, подумав, надела стринги и майку и так вошла в гостиную. Вновь приблизилась к креслу. Ей казалось, что кукла спит. И тотчас услышала:

«А ты красотка, Лиза».

Девушка вздрогнула — так это вышло неожиданно.

— Спасибо.

«У тебя красивое тело — отличный сосуд для долгой и счастливой жизни».

— Сосуд?

«А ты как думала? Человек — только сосуд для своей души. Что он без нее?»

— Я не очень верю во всю эту мистику, — не слишком уверенно призналась Лиза.

«А зря…»

— Но как ты это делаешь? Как со мной разговариваешь?

«Возьми меня на руки», — очень убедительно попросила кукла.

— Хорошо.

Лиза взяла куклу и заглянула в ее невероятные сверкающие глаза. Веселые, смеющиеся, мудрые. И вдруг увидела в изумрудной радужке далекие взрывающиеся золотые огоньки — эти глаза и впрямь были живыми! Они-то в первую очередь и участвовали в этом их странном диалоге. А все потому, что в этих золотисто-зеленых глазах и трепетала душа куклы…

«Прижми меня крепче», — еще требовательнее попросила Лилит.

Это прозвучало почти как повеление. И Лиза выполнила его. И тотчас эмоции почти взорвали ее изнутри. В ней словно открылось, распахнулось настежь окно или дверь, куда хлынуло что-то новое, восхитительное, обжигающее, готовое свести с ума. Это были эмоции, чувства, знания, мысли, память о том, о чем она и не подозревала. И что она точно не переживала сама. Кукла делилась с ней неведомой прежде силой, невиданными раньше красками и такой музыкой, какую прежде Лиза Сорокина не слышала — и не мечтала услышать. Кукла делилась с ней буквально частью вселенной. Лиза задохнулась от переполнявших ее чувств и поспешно посадила куклу обратно в кресло. И отступила на шаг, потом еще на два. Едва ли веря в то, что с ней произошло, она смотрела на свое приобретение как на чудо, каким оно, в сущности, и было.