— Вы включаете игру на скрипке в свой список раздражающих факторов?

— Это, безусловно, зависит от игрока, — сказал я. — Хорошо сыгранная скрипка — удовольствие для богов, но плохо сыгранная…

— Прекрасно! — воскликнул Холмс с весёлым смехом. — Я думаю, что мы можем считать это дело решённым, если апартаменты вам подойдут. Зайдите за мной завтра в полдень, мы сходим туда вместе и всё уладим.

Мы пожали друг другу руки. Стэмфорд и я оставили его работать с химическими веществами, а сами пошли к моему отелю.

— Кстати, — внезапно спросил я, останавливаясь и поворачиваясь к нему: — Как он вообще узнал, что я был в Афганистане? Мой спутник загадочно улыбнулся.

— Это его маленькая особенность, — сказал он. — Многие люди задаются вопросом, откуда он порой знает всё до мелочей.

— Загадочно, не правда ли? — Я в нетерпении потёр руки. — Я безмерно благодарен вам за то, что вы свели нас вместе. Мне очень интересно изучение людей.

— Вам будет достаточно сложно его разгадать, — сказал Стэмфорд, прощаясь со мной. — Готов поспорить, он узнае́ т о вас больше, чем вы о нём.

Мы пожали друг другу руки, и я вошёл в свой отель, долго раздумывая о новом знакомстве.

На следующий день я встретился с Шерлоком Холмсом, как и было условлено, и мы пошли посмотреть апартаменты 221Б по Бейкер-стрит. Две комфортабельные спальни и большая гостиная занимали первый и второй этажи с двумя широкими окнами, выходящими на Бейкер-стрит.

Стоимость была очень разумной, и мы сразу же договорились жить вместе. Я вернулся в отель, чтобы собрать свои вещи, и тем же вечером перевёз их. На следующее утро Шерлок Холмс переехал с несколькими коробками и чемоданами, и мы оба начали распаковывать вещи. Я был доволен и квартирой, и моим соседом.

С Холмсом жить было несложно. Он почти всегда ложился спать до десяти вечера и уходил из дома до того, как я вставал утром. Часто он работал в больнице в почти лихорадочном темпе, но, как он и описывал, иногда казалось, что он впадал в своего рода меланхолию и целыми днями бездельничал на диване, не произнося ни слова.

Этот человек привлекал меня своей таинственностью всё больше и больше. Сама его внешность и манеры были необычными. Он был из тех людей, кто всегда привлекает к себе внимание окружающих из-за своего роста. Будучи более шести футов [Шесть футов равны примерно ста восьмидесяти трём сантиметрам (здесь и далее примеч. редактора).] ростом, он был настолько стройным, что казался ещё выше. Его глаза были пронзительными, а подбородок и ястребиный нос придавали ему решительный и настороженный вид.

У меня было достаточно времени для изучения Холмса, потому что я всё ещё был недостаточно здоров, чтобы продолжать работать врачом и даже выходить на улицу, если погода была плохой. У меня не было друзей, с которыми я мог бы проводить время, и поэтому я наслаждался тайной, которая витала вокруг Холмса. Я всё ещё не знал, чем именно он занимался. К одним предметам у него был огромный интерес, а к другим — нет. Он знал много случайных фактов, но ни один из них не привёл бы его к какой-либо карьере. О других более общих понятиях он не знал. Я обнаружил, что он ничего не знал о Солнечной системе, и я не мог поверить, что в девятнадцатом веке мог быть кто-то, кто не знал бы, что Земля вращается вокруг Солнца.

— Кажется, вы удивлены, — сказал он. — Но теперь, когда я это знаю, я сделаю всё возможное, чтобы забыть об этом.

— Чтобы забыть об этом?

— Понимаете, — объяснил он, — я считаю, что человеческий мозг подобен пустому чердаку: вы можете заполнить его всем, чем захотите, но его ресурс конечен, поэтому вы должны мудро выбирать то, что считаете важным.

— Но речь ведь идёт о Солнечной системе! — возразил я.

— Ну а какая мне польза от этой информации? — нетерпеливо спросил он. — Вы говорите, что мы вращаемся вокруг Солнца. Но если бы мы вращались вокруг Луны, для моей работы это не составило бы никакой разницы.

Этот момент был отличной возможностью спросить, чем он занимается, но что-то в его выражении лица остановило меня. Однако я решил записать то, что до сих пор обнаружил.

Завершив список, я в отчаянии бросил его в огонь. Я хотел знать, для какой профессии нужны все эти достижения. Я сказал, что его игра на скрипке была хорошей, но, как и его темперамент, она была переменчивой. Он играл некоторые сложные пьесы, которые доставляли ему наибольшее удовольствие, но, когда он был предоставлен самому себе, он откидывался на спинку стула и бесцельно царапал скрипку, лежащую на его коленях.

Тогда не было узнаваемых мелодий, но у них было определённое настроение, как если бы он выражал свои мысли через музыку. Они могли быть грустными и меланхоличными, даже фантастическими и весёлыми. Их прослушивание бывало мучительным для меня как слушателя, но он всегда компенсировал это, играя впоследствии несколько моих любимых произведений.

В течение первой недели у нас не было звонков, но затем начали звонить люди, по-видимому, всех слоёв общества. Приходил болезненного вида человечек с крысиным лицом, представившийся мне как мистер Лестрейд, который посещал нас три или четыре раза за неделю.

...

Шерлок Холмс

Знания:

Химия — обширные познания. Проводит много экспериментов.

Ботаника — эксперт по ядам на растительной основе, но незнаком с садоводством.

Геология — способен по внешнему виду отличать разные виды почв.

Опытный боксёр и фехтовальщик.

Много знает об анатомии людей и животных.

Эксперт в области британского права и криминальной истории — знает каждую деталь каждого преступления, совершённого в этом веке.

Хорошо играет на скрипке.

Невежество:

Литература

Философия

Астрономия

Политика

В другой раз позвонила девушка. Она была молода, модно одета и пробыла у нас около получаса. В тот же день пришёл седой, потрёпанный на вид парень, а затем и довольно неопрятная пожилая женщина.

По прибытии любого из них Холмс извинялся передо мной за неудобства, но просил оставаться в своей спальне во время визита.

— Я должен использовать эту комнату как место работы, — сказал он, — а эти люди — мои клиенты.

Я был ещё больше заинтригован.

Однажды утром я встал раньше обычного и обнаружил, что Холмс всё ещё завтракает.

Хозяйка, миссис Хадсон, ещё не приготовила мне кофе, поэтому я позвал её, позвонив в колокольчик. Затем я взял журнал и стал просматривать его, пока мой товарищ жевал тост.

В одной из статей была пометка карандашом, так что оттуда я, естественно, и начал читать. Она называлась довольно амбициозно — «Книга жизни».

«Наблюдательный человек может многому научиться путём точного и систематического изучения всего, что встречается на его пути».

Автор статьи утверждал, что может прочитать самые сокровенные мысли человека по выражению лица, подёргиванию мускула или блеску глаз; что ни обман, ни ложь не могут ускользнуть от человека, обученного наблюдению и анализу.

Я нетерпеливо вздохнул, но решил дочитать до конца. Автор продолжил:

«Искусство науки и дедукции требует долгой и терпеливой практики, для которой порой недостаточно и всей жизни. Прежде чем рассматривать наиболее сложные стороны вопроса, следует начать с более элементарных аспектов. Встретив кого-то незнакомого, нужно научиться с первого взгляда определять историю и род деятельности этого человека. По ногтям, рукавам пальто, ботинкам, заломам от коленей на брюках, рукам и выражению лица можно определить род его занятий».

— Что за трёп! — закричал я, швырнув журнал на стол. — Я никогда в жизни не читал такой ерунды!

— Что случилось? — спросил Холмс.

— Эта статья. Я вижу, что вы прочли её, потому что пометили здесь карандашом. Я не отрицаю, что она написана грамотно, но её содержимое меня просто раздражает. Это, должно быть, теория какого-нибудь бездельника, который придумал её, не выходя из кабинета и даже не вставая с кресла, поскольку она совершенно непрактична. Я бы хотел, чтобы этого умника посадили в вагон третьего класса метро и попросили рассказать о том, чем занимается каждый из его попутчиков. Готов спорить на деньги, что он не сможет этого сделать.

— Тогда вы проиграете свои деньги, — спокойно сказал Холмс. — Я сам написал эту статью.

— Вы?

— Да. У меня есть талант как к наблюдению, так и к дедукции. Эти теории чрезвычайно практичны: настолько, что я полагаюсь на них абсолютно во всём.

— И как же эти теории помогают лично вам? — спросил я.

Наконец-то я должен был узнать, чем же он занимается.

— Ну, полагаю, что я такой единственный в мире. То есть детектив-консультант. В моём деле мне и помогают эти теории. Здесь, в Лондоне, много государственных детективов и много частных. Когда у этих ребят возникают проблемы, они все приходят ко мне. Они представляют мне все улики, и я, как правило, могу, с помощью моих знаний истории преступлений, помочь им. Лестрейд — известный детектив. Недавно у него возникла проблема, связанная с делом о подделке документов, и именно это привело его ко мне.

— А все остальные?

— Это люди, которые попали в беду и нуждаются в небольшой помощи. Я слушаю их рассказ, они выслушивают мои комментарии, а затем я кладу в карман гонорар.