— Спасибо, мисс Морстен. Мы будем ждать вас здесь в шесть часов.

Посмотрев на нас обоих добрыми глазами, она убрала шкатулку с жемчугом и ушла. Стоя у окна, я смотрел, как она быстро идёт по улице, пока её серая шляпка и белое перо не затерялись в толпе.

— Какая привлекательная женщина! — воскликнул я.

Холмс закурил трубку и откинулся на спинку стула.

— Правда? — спросил он. — Я не заметил.

— Вы не человек! — воскликнул я.

Мой друг мягко улыбнулся:

— Важно, чтобы на ваше суждение не влияли личные обстоятельства. Самую очаровательную женщину, которую я когда-либо знал, повесили за то, что она отравила троих маленьких детей ради страховки.

— Но в нашем случае…

— Я никогда не делаю исключений. Вы когда-нибудь изучали почерки? Что вы думаете о каракулях этого парня?

Я взглянул на листок и заметил:

— Пишет он аккуратно.

Холмс покачал головой и поднялся со стула:

— Вернусь через час.

Я рассеянно кивнул. Я думал о нашей гостье: её улыбке, её голосе, странной тайне, которая её окружала. Если ей было семнадцать, когда исчез её отец, то сейчас должно быть двадцать семь. Такой прекрасный возраст! Я понял, что проникаюсь к ней симпатией, и поспешил к своему столу, чтобы отвлечься прочтением пары медицинских статей.

Холмс вернулся около половины шестого. Он был в отличном настроении и двигался чуть ли не вприпрыжку.

Миссис Хадсон принесла чай, и я налил ему чашку.

— Здесь нет большой тайны, — сказал он, принимая чай и садясь напротив меня за стол. — Факты допускают только одно объяснение.

— Как, вы уже разгадали это дело?

— Ну, этого утверждать нельзя, но я обнаружил важный факт. Я заглянул в подшивки «Таймс» и обнаружил, что майор Шолто умер 28 апреля 1882 года.

— Может, я не слишком смышлён, Холмс, потому что не понимаю, о чём это говорит.

Холмс поднял брови:

— Нет? Вы удивляете меня. Рассмотрим такой вариант. Капитан Морстен исчезает. Единственный человек в Лондоне, которого он мог посетить, это майор Шолто, но тот отрицал, что видел его. Четыре года спустя Шолто умирает. Через неделю после его смерти дочь капитана Морстена получает ценный подарок, и этот ритуал повторяется каждый год. Теперь приходит письмо, описывающее мисс Морстен как пострадавшую. На что тут намек? На смерть отца? И почему подарки начали присылать сразу после кончины Шолто? Возможно, его наследник знает кое-что о тайне и хочет, чтобы восторжествовала справедливость?

— Какой странный способ всё исправить, — сказал я. — Почему он написал письмо сейчас, а не шесть лет назад? И какая справедливость? Может ли отец мисс Морстен быть жив?

— Посмотрим сегодня вечером, — сказал Холмс, вставая и подходя к окну. — А вот и кеб с мисс Морстен. Вы готовы? Время подходит. Пожалуйста, захватите свой револьвер.

Я взял своё пальто и шляпу и последовал за Холмсом.

Мисс Морстен была закутана в тёмный плащ. Её нежное лицо было бледным, но спокойным. Должно быть, девушка беспокоилась, но умела не показывать этого.

— Майор Шолто был близким другом отца, — сказала она в ответ на вопрос Холмса. — Отец часто упоминал о нём в письмах. Вместе они служили офицерами на Андаманских островах. Кстати, в столе отца была найдена любопытная бумага. Никто не мог её понять.

Мисс Морстен достала из сумки сложенный в несколько раз листок и протянула Холмсу. Тот осторожно развернул его и разложил у себя на коленях, чтобы на него падал свет.

— Бумагу сделали в Индии, — сказал он. — В какой-то момент она висела на доске. Похоже, это план большого здания со множеством коридоров. На нём красный крестик. В левом углу странная отметина в виде четырёх крестов в ряд, соприкасающихся концами. Рядом очень грубым почерком написано: «Знак четырёх — Джонатан Смолл, Магомет Сингх, Абдулла Хан, Дост Акбар». — Холмс поднял голову: — Должно быть, вашему отцу было важно сохранить эту бумагу. Спрячьте её понадёжнее, мисс Морстен, она может оказаться полезной.

Холмс откинулся на спинку сиденья, и я увидел, что он глубоко задумался. Тем временем мы с мисс Морстен тихо болтали.

Ещё не было и семи часов, но денёк выдался мрачный, и город укутывал густой туман. Жёлтое сияние витрин отбрасывало тусклый свет на многолюдную улицу, и люди, которых мы видели, выглядели жуткими и призрачными.

Эта атмосфера заставляла меня нервничать, и я видел, что мисс Морстен чувствует то же самое. Только Холмс, похоже, не разделял наших волнений. Он держал раскрытый блокнот на коленях, время от времени что-то записывая в него.

Перед театром «Лицеум» уже собралась большая толпа. Непрерывным потоком с грохотом подъезжали кебы и кареты, они выпускали прилично одетых пассажиров и продолжали свой путь.

Не успели мы дойти до третьей колонны, как нас окликнул невысокий человек в костюме кучера.

— Вы те люди, которые пришли с мисс Морстен? — спросил он.

— Я мисс Морстен, а эти два джентльмена — мои друзья, — сказала она.

Он посмотрел ей прямо в глаза:

— Вы извините меня, мисс, но вы должны дать слово, что ни один из ваших спутников не служит в полиции.

— Даю вам слово, — ответила она.

Человек пронзительно свистнул. Какой-то мальчишка подвёл к нам кеб и открыл его дверь. Мы расположились внутри, а наш собеседник забрался на козлы. Он подхлестнул лошадь, и мы в бешеном темпе покатили по туманным улицам.

Я считал себя знатоком Лондона, но, когда грохочущий кеб выехал за пределы центра, обнаружил, что не понимаю, где мы. У Холмса такой проблемы не было, и он бормотал названия улиц:

— Рочестер-роу. Теперь Винсент-сквер. Теперь мы на Воксхолл-бридж-роуд и собираемся пересечь Темзу. Да, мы сейчас на мосту.

— Вордсворт-роуд, — продолжал он, — Прайори-роуд, Ларк-хилл-лейн, Стоквелл-плейс, Роберт-стрит, Колдхарбор-лейн. Поиски ведут нас не в фешенебельные районы.

Это действительно был район унылых кирпичных домов, которые лишь изредка разбавляли постоялые дворы.

Наконец наш кеб остановился у третьего дома на новой улице. Дома тут были темны и необитаемы, за исключением того, у которого мы остановились. В нём светилось одно-единственное оконце.

Холмс постучал, и дверь тут же распахнул слуга, одетый в жёлтый тюрбан и свободную белую одежду.

— Сахиб ждет вас, — сказал он.

— Впустите их ко мне, — раздался откуда-то изнутри высокий пронзительный голос.

Мы последовали за слугой по обшарпанному, плохо освещённому коридору, пока он не привёл к двери. Слуга распахнул её, из комнаты наружу хлынул жёлтый свет, и в центре этого сияния мы увидели человечка. Его блестящую лысину окружала бахрома напоминающих щетину рыжих волос.

Он казался встревоженным, то нервно заламывая руки, то улыбаясь.

— Ваш слуга, мисс Морстен, джентльмены, — сказал он тем же тонким, высоким голосом. — Пожалуйста, проходите в мой уединённый кабинет.

Нас всех удивил внешний вид этой комнаты. На полу были расстелены две огромные тигровые шкуры, а в центре с потолка на золотой проволоке свисала лампа в виде серебряного голубя. Горя, она наполняла воздух приятным ароматом.

— Мистер Таддеуш Шолто, — сказал маленький человечек, улыбаясь. — А вы, конечно же, мисс Морстен, а эти джентльмены…

— Это мистер Шерлок Холмс и доктор Ватсон.

— Я рад видеть здесь ваших друзей. Мы сможем противостоять моему брату Бартоломью и без помех всё между собой уладить. — Он сел на низкий диванчик.

— Что касается меня, — сказал Холмс, — что бы вы ни сказали, это останется при мне.

Я кивнул в знак согласия.

— Отлично! Могу я предложить вам бокал вина, мисс Морстен? Нет? Хорошо. — Шолто поёрзал на диване и начал объяснение: — Когда я впервые связался с вами, то мог бы дать свой адрес, но боялся, что вы можете привести с собой ненужных людей. Я послал своего человека, Уильямса, для начала посмотреть на вас. Простите мне все эти предосторожности, но я редко нахожусь в контакте с большим количеством людей. Я живу по определённым правилам. Я называю себя покровителем искусств и.

— Простите, мистер Шолто, — сказала мисс Морстен, — но я здесь, чтобы послушать, что вы хотите мне рассказать. Уже очень поздно, и я хочу, чтобы мой визит оказался как можно короче.

— Это займёт некоторое время, — сказал наш хозяин, — ведь нам придётся поехать в Норвуд, чтобы увидеть моего брата Бартоломью. Он очень зол на меня за то, что я связался с вами, поэтому вряд ли стоит приводить вас туда неподготовленными. Я должен рассказать всё, что знаю.

Мы настроились на долгую беседу.

— Мой отец, майор Джон Шолто, когда-то служил в Индии, — начал он, попыхивая трубкой. — Он вышел в отставку одиннадцать лет назад и поселился в Пондичерри-лодж в Верхнем Норвуде. В Индии отец разбогател и привёз с собой крупную сумму денег, большую коллекцию ценных вещей и штат индийских слуг. Мой брат-близнец и я были его единственными детьми.

Я помню исчезновение капитана Морстена. Мы прочитали подробности в газетах и обсудили случившееся с отцом. Нам было невдомёк, что он один знал, какая судьба постигла Артура Морстена.